Мужчины, за исключением охранников, подняли вверх пустые руки. Они привыкли исполнять приказания, пасти коров и ремонтировать изгороди, а убийство не было для них привычным делом, и многие были рады уклониться от того, к чему принуждала их своенравная Кэтлин Джемисон. Большинство из них инстинктивно подчинились командному мужскому голосу, а не женскому, и они начали отстегивать оружие, несмотря на ругань дочери их хозяина.

– Чего вы ждете? Убейте их! Убейте их всех! – кричала она.

Но мужчины нерешительно топтались, запуганные пистолетами Долтона и его репутацией и тем, что он был одним из тех, кого нанял их босс, чтобы руководить ими. И раз Монти лежал мертвый на земле, жестокое развлечение закончилось. А какое удовольствие в том, чтобы застрелить женщину и ее полоумного брата, да еще и старика в придачу? Рассудив, что это работа Макензи и Джонса, они просто стояли и смотрели на два пистолета, чтобы увидеть, кто сделает первое движение.

– Мак, ты зря вмешиваешься, – спокойно заметил Латиго. – Дело примет нехороший оборот, если ты не отойдешь в сторону.

Со своего незащищенного места в центре двора Джуд, почти забыв, что нужно дышать, следила за разговором двух мужчин.

– Не сейчас и не здесь, – медленно покачал головой Долтон. – Здесь все кончено. Это она вмешивается, и ее папочка направляется сюда, чтобы все поставить на место.

– Он лжет! – Кэтлин с испугом втянула в себя воздух, ее визгливый тон выдал ее неуверенность в себе. – Вы работаете на меня. Все вы работаете на меня! – Но никто не пошевелился, и, обратив свою злость на Джонса, она потребовала: – Застрелите его! Убейте его! Проклятый трус, делайте то, за что вам платят!

Впервые за всю свою прославленную карьеру Латиго Джонс, считавший себя выше всех личных обстоятельств, тоже поколебался.

– Знаете, мадам, мне кажется, это не самая лучшая идея. Думаю, нам следует дождаться вашего отца.

– Он здесь не командует, командую я!

– Мисс Джемисон, – Латиго не мигая смотрел в ее перекошенное злостью лицо, – не вы платите мне, и того, что я получаю, недостаточно, чтобы выполнить то, что вы требуете. Люди моей профессии не заводят друзей, но этот человек мой друг. Я выступлю против него в открытой борьбе, если того потребует работа, но будь я проклят, если выпущу в него пулю, когда мы оба на одной стороне.

Джуд догадалась, что сейчас произойдет, на мгновение раньше остальных. Возможно, это произошло потому, что она была женщиной и понимала побуждения женского сердца независимо от того, насколько черными они были от честолюбия и ненависти. Она сразу поняла, что Кэтлин не позволит так просто всему закончиться, и, когда Кэтлин дала волю своей ярости, бросилась к Долтону, готовая подставить себя под огонь.

– Долтон, сзади! – Возглас слетел с губ Джуд, когда Кэтлин выхватила свой карабин и, не дрогнув, прицелилась.

Однако Латиго оказался тоже не таким уж незнакомым с коварными уловками мщения. Краем глаза уловив движение Кэтлин, он быстро ударил по стволу, направив его вверх, и выстрел прогремел в небеса, никому не причинив вреда. Прежде чем Кэтлин пришла в себя, Латиго выхватил карабин у нее из рук и свободно положил его себе на колени, выразительно направив дуло в ее сторону.

– Мадам, не заблуждайтесь, полагая, что мне слабо послать пулю в женщину, если возникнет такая необходимость, – протянул он, но в блеске его темных обсидиановых глаз не было и намека на мягкость. Он кивком указал на Патрика Джемисона, приближавшегося к ним верхом на лошади в сопровождении скакавшего рядом Неда Фаррела, и, отдавая пародийный салют, поднял карабин и прикоснулся концом ствола к полям шляпы.

– Распустите своих людей, – приказал Джемисон, остановившись на линии возможного огня. – Что, черт возьми здесь происходит?

– Папочка, мне очень жаль, что все это встревожило вас. – Прикинувшись заботливой дочерью, Кэтлин постаралась скрыть свое почти маниакальное поведение. – Я не хотела, чтобы вы беспокоились. – И она метнула в сторону Неда злобный взгляд.

– «Встревожило»? «Беспокоился»? – с недоверием по вторил Джемисон. – Единственное, что меня тревожит, так это то, что ты руководишь всем этим у меня за спиной.

– Папочка, – поняв его настроение, Кэтлин разволновалась, – просто я обо всем позаботилась. Вы, конечно же, не ожидали, что я проявлю снисхождение после их покушения на вас.

– Чьего покушения? – перебил ее Долтон. – Мистер Джемисон полагает, что в него стрелял один из фермеров, чтобы свести с ним счеты, но ведь это не так, правильно, Кэтлин?

– Не понимаю, о чем вы говорите. – Она посмотрела на Долтона, стараясь принять озадаченный вид. – Я как раз была там вместе с папой, если вы забыли.

– Нет, я не забыл, – страдальчески наморщив лоб, проворчал ее отец, начиная кое-что понимать. – Теперь я вспоминаю, что именно ты настаивала, чтобы во время нашей неожиданной прогулки мы поехали как раз в то место. И именно ты захотела остановиться на том самом склоне. Для чего, Кэтлин?

– Думаю, для того, чтобы мистер Джонс мог сделать меткий выстрел, – высказал предположение Долтон.

– Это правда, мистер Джонс? Моя дочь отдала приказ убить меня? Вам лучше сказать правду, если не хотите говорить перед судом!

Латиго был из тех людей, кто знает, когда повернуться по ветру. Он бросил немного виноватый взгляд в сторону кипевшей от злости Кэтлин, а потом, пожав плечами, посмотрел на своего работодателя.

– Нет, не убить вас, а просто разыграть попытку покушения на вашу жизнь. Я не из тех, кто разделывается с теми, кто мне платит.

Кэтлин вызывающе сжала челюсти, не видя смысла отрицать очевидное. Она пошла на риск и проиграла – на данный момент. Она перевела взгляд с одного наемника на другого, обещая еще взять реванш.

К этому времени Джуд добралась туда, где стоял Сэмми; они крепко и счастливо обнялись; семейная ссора между отцом и дочерью их не касалась. Они только знали, что в их судьбу вмешалось провидение в образе Долтона Макензи. В этот день жестокий конец их не ожидал.

– Я был глуп, – тихо пробормотал Джемисон. – Я позволил своему высокомерию и жадности вытолкнуть меня за границы порядочности. Больше такого не будет. Люди этой долины когда-то были моими друзьями, и я гордился дружбой с ними. Мы вместе осваивали эту землю, а я забыл об этом. Больше такого не будет. Сосед не убивает соседа.

– Вы дурак, – выкрикнула Кэтлин со всей до этого момента скрываемой ненавистью. – Вы слабохарактерный и чувствительный человек, и я не собираюсь позволить вам разбазарить мое наследство. Это моя долина! Никто у меня не отберет ее! Я управляю здесь…

– Нет, Кэтлин, – резко оборвал ее отец. – Ты никогда не будешь управлять ни моим будущим, ни моими землями, ни моей доверчивостью. Больше никогда. Мне следовало помнить урок, полученный от твоей матери. Так как тебе, видимо, нравятся ее инструкции в отношении меня, ты поедешь обратно на восток и будешь жить с ней.

– Н-но, папочка, вы не можете…

– Могу. Поезжай домой, девочка, и собирай свои вещи. Нед, возьмите несколько ребят и пригласите – вежливо – наших соседей собраться в моем доме. Нам нужно многое обсудить, если мы хотим, чтобы в нашей долине снова был мир. Кто-нибудь из вас пусть позаботится о Монти.

Кэтлин долго не могла прийти в себя и переводила сердитый, надменный взгляд с одного лица на другое, ища хоть какой-либо поддержки, но находила лишь отвращение и, хуже того, жалость. Со слезами злости она развернула лошадь и поехала в Свитграсс.

Люди Джемисона отправились выполнять его распоряжения, а он сам обозревал разоренную станцию со смесью стыда и печали. На мгновение его плечи опустились под тяжестью предательства собственной дочери, но затем, виновато вздохнув, он выпрямился.

– Мисс Эймос, я надеюсь, никто не пострадал.

– Не успели благодаря мистеру Макензи. – Обнимая Сэмми за талию, Джуд вышла из-за большой лошади Долтона и вскинув подбородок, постаралась удержаться от обвинений.

– Я возмещу ваши потери. Вы просто сообщите мне сумму, и я…

Но Джуд прошла мимо него, с беспокойством глядя на усыпанное стеклом крыльцо, где ждали Джозеф и размахивающий хвостом Бисквит – ее семья. Долтон смотрел ей вслед и внезапно усомнился, будет ли он принят в этот круг.

– Ну что, мистер Макензи? – отвлек его от этих размышлений Джемисон. – Теперь, когда наш долг полностью выполнен, я был бы рад использовать хорошего человека с холодной головой для управления этим хозяйством.

– Мы рассчитались, Джемисон. Я больше не нанимаюсь на работу. Я изменил род своей деятельности. – И взгляд Долтона остановился на пустом проеме, через который прошли другие.

– Мистер Джонс? Что скажете вы?

– У меня ничего не изменилось, сэр. Поэтому, если для меня здесь больше нет работы, я отправлюсь дальше, как только уложу вещи. Всего наилучшего. – Он приподнял шляпу, прощаясь с Джемисоном.

Когда его бывший босс взялся за поводья и направил лошадь в Свитграсс, Латиго подъехал к все еще сидевшему верхом Долтону и взглянул поверх дымящихся остатков сарая на негостеприимно стоящий в стороне дом.

– Мак, ты уверен, что хочешь остаться здесь?

– Я устал участвовать в маленьких войнах других людей. Я наконец нашел то, за что стоит держаться. – Его рот скривился в усмешке. – Почему ты сейчас не смеешься надо мной?

– Почему-то мне это не кажется смешным. – Они очень долго были друзьями. В прошлом, когда Долтон говорил о том, что все бросит, Латиго слушал его и смеялся, зная, что его друг говорит не всерьез. Но теперь, в этот раз, в Долтоне чувствовалась глубокая уверенность, что-то отрешенное было в его глазах, что-то скрывалось за слабой улыбкой. Это было «прощай», и Латиго с грустью смотрел на своего друга, хотя он понял, что это неизбежно, в ту минуту, когда увидел его вместе с женщиной с путевой станции. – Ты будешь никудышным фермером, Мак, – усмехнулся он, – и сразу же вернешься обратно.