Увлекая ее на мягкую меховую подкладку своей куртки, Долтон крепко прижимался к губам Джуд, знакомился с ними, терся о них, а затем энергично втянул в себя сосок. Раскаленные добела стрелы желания пронзили жаждущее тело Джуд, она обхватила его широкую спину, вонзившись в нее ногтями, с полной уверенностью ощущая, что он хочет ее так же, как она его, что он тосковал по ней так же, как она по нему.

Не было времени на обходительные, нежные ухаживания, Джуд не нуждалась в них… и не хотела их, все ее чувства были возбуждены и вибрировали от предвкушения. Когда Долтон коленями раздвинул ей ноги, Джуд была полностью готова и уже тянулась вверх, чтобы встретить его первую стремительную атаку. Это было безумное, всепоглощающее слияние. Решив, что все происходит быстро, слишком быстро, Долтон замедлил ритм, желая насладиться ощущениями, насладиться женщиной. Он дрожал от усилий сдержаться, но тихие стоны наслаждения Джуд были наградой, которую нельзя было упустить.

– Я сожалею о Шайенне, – сказал он, прерывая свои слова поцелуями, грубыми от усилия сохранить контроль над собой. – Все должно было быть не так – закончиться не так, дела не должны были встать между нами.

– Не говори мне, просто докажи.

Как она могла не поверить ему, когда он так наглядно демонстрировал это? Отдаваясь его искусным ласкам, Джуд с каждым возвращенным поцелуем клялась заставить Долтона поверить в то, что он мог оставить позади свое прошлое и снова поверить в любовь – в ее любовь. Она хотела заставить его поверить, что здесь, с ней, в ее руках, обнимающих его, в ее сердце, барабанным боем стучавшем у его груди, он мог найти нечто особенное. Она хотела пообещать, что никогда не оставит его, никогда не обидит, но жгучее желание поглощало мысли, топило их все в приливной волне страсти. Заверения остались невысказанными, они воплотились в мощном потоке удовлетворения, когда в одно и то же бурное мгновение оба любовника получили облегчение.

Они лежали сплетясь, обессиленные, ошеломленные и безумно довольные собой и друг другом. На какое-то время внешний мир для них сузился до непосредственного окружения: стука копыт и случайного ржания, но постепенно биение пульса у них замедлилось, дыхание превратилось в неторопливые вздохи, и блаженство снизошло на две одинокие страдающие души, соединив их в одну.

Сухая трава щекотала икры Джуд и заставила ее в конце концов с неохотой пошевелиться; отодвинувшись в сторону. Долтон приподнялся на локте и смотрел на Джуд. При свете фонаря его глаза блестели, как жидкое серебро, и она лежала, не шевелясь, не пытаясь спрятаться от его внимания и не возражая, потому что в его взгляде было что-то почти благоговейное. Джуд ничего не сказала, и он жестом собственника провел рукой от безмятежной груди до слегка согнутого колена и обратно. Тепло и трепет побежали по коже Джуд к тем точкам, где их тела соприкасались друг с другом, где его бедро давило на ее бедра, где одна ее грудь была прижата твердой мужской грудью и где его искусные пальцы выпрашивали желаемого ответа.

– О, Долтон, я могла бы вечно лежать здесь с тобой, – хрипло призналась Джуд.

– Правда?

Его вопрос прозвучал обманчиво равнодушно на фоне настроения, владевшего ими обоими за секунду до этого, и она взглянула на его лицо.

– Да.

Ее искренний ответ вызвал недоверчивый блеск в светлых бесстрастных глазах.

– Ты будешь счастлива с наемником, у которого дурные наклонности?

– Я боюсь того, что ты делаешь, Долтон, – Джуд слегка поморщилась от того, чем обернулись ее собственные слова, – и я боюсь за тебя.

Неуверенно замолчав, она погладила его по щеке, и от нежности этого жеста у Долтона в груди перевернулось сердце. Он поймал ее руку и поцеловал с такой же горячностью, с какой старался изложить Джуд свои доводы.

– Я уже говорил о своем отношении к этому.

– И ты говорил, что думаешь покончить со своей работой. Так почему не сейчас? – И, собрав все свое мужество, Джуд добавила: – Почему не со мной?

Он долго лежал неподвижно, и Джуд, нервничая, ждала, не зная, как он отнесется к ее последнему вопросу, и сомневаясь, не зашла ли слишком далеко за ограду, которой он окружил свое сердце. Она видела, что Долтон заботится о ней и ее семье, но просто не понимала, на каком месте в списке его приоритетов стоит это чувство.

– Нам нужно поговорить, Джуд.

В том, как он произнес это, было что-то зловещее, и Джуд, с трудом проглотив комок, приготовилась услышать «прощай» и поклялась себе не плакать, когда это слово будет сказано, потому что всегда знала, что так и будет.

– Я помню, что обещал не говорить о делах, но теперь без этого не обойтись.

– О делах? – Она растерянно моргнула, осознав, что речь пойдет не о них и их будущем или отсутствии такового.

– Кэтлин Джемисон самостоятельно наняла еще одного стрелка, Латиго Джонса. Помнишь его?

– Но… Я не понимаю…

– Он здесь ради денег, Джуд, а деньги – это преимущество Джемисонов перед всеми вами. Старик слег в постель, и всем распоряжается его дочь. Она скверный человек, Джуд, а Джонс работает на нее. Джуд, я знаю этого человека, он профессионал и законченный негодяй. Если мисс Джемисон захочет выгнать вас из долины, Джонс не отступит, пока не сделает этого – или не умрет.

– И ты собираешься быть вместе с ним? – Джуд побелела как полотно, и как ни старалась придать своим словам иной смысл, они прозвучали обвинением.

– Я надеюсь, мне удастся удержать его от настоящего кровопролития. Мы очень давно знаем друг друга, так что, возможно, он прислушается ко мне.

– А если мисс Джемисон прикажет убить всех нас? Долтон только сжал зубы – у него не было ответа.

– О Боже, – в отчаянии прошептала Джуд.

– Джуд, – заметив, как она дрожит, Долтон привлек ее к себе, крепко обнял и поцеловал в волосы, – я хочу, чтобы ты вместе с Сэмми и Джозефом уехала в Шайенн. – Его голос дрожал от волнения. – Я хочу, чтобы вы оставались там, пока я не присоединюсь к вам. Когда я закончу здесь, мы сможем уехать, куда ты захочешь. Не беспокойся о деньгах, у меня их достаточно. Если ты не хочешь продавать землю Джемисону, можешь подождать лучшего предложения – быть может, от железнодорожной компании. Я слышал, они собираются дотянуть дорогу до Дедвуда, и тогда твоя земля может стать в два, а то и в три раза дороже. Делай что хочешь, Джуд, только, прошу тебя, сейчас уезжай отсюда.

Джуд слушала его, но из всего сказанного ее мозг уловил только одно слово – «мы».

– Ты останешься с нами?

– Навсегда. – Его напряженное выражение не изменилось. – Разве ты не так сказала?

– Навсегда. – Ее мозг был настолько притуплен, что не воспринимал остальные слова его речи. Долтон Макензи собирался стать членом ее семьи, которого она будет любить и вместе с которым будет стареть. Навсегда – это было похоже на мечту, и Джуд не смогла удержаться и не спросить: – Ты уверен, что хочешь этого? Сэмми, Джозефа… и меня?

– Именно этого я всегда хотел, Джуд. Именно тебя я всегда хотел.

Ее охватил лихорадочный жар, сопровождаемый приступом легкомыслия, а сердце бешено забилось – и все это не очень помогало сосредоточиться. Джуд мечтала услышать, как мужчина говорит ей эти слова, она молилась, чтобы их сказал именно этот мужчина, и сейчас они с трудом укладывались у нее в голове. Будущее с Долтоном. Сильный мужчина, который станет образцом для подражания для Сэмми, Молодой воин, которого Джозеф может обучать мудрости. Любовник, который всю оставшуюся жизнь будет занимать ее сердце и постель. Все было просто великолепно, за исключением одного – Долтон не сказал того, что ей необходимо было услышать.

Он не сказал, почему так поступает. Он не сказал Джуд, что любит ее.

Это заставило мозг Джуд снова заработать и задуматься над остальными словами. И ее радость превратилась в лед в жилах.

– Закончишь здесь? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, убьешь моих друзей? Это ты подразумеваешь под словом «закончу»?

– Джуд…

Она села и, стараясь унять дрожь, обхватила себя руками, а когда он попытался снова привлечь ее к себе, отпрянула в сторону.

– Нет! – Джуд в полном отчаянии посмотрела на Долтона. – Мы уедем сейчас. Мы можем собрать вещи и уехать еще до рассвета. – И, не дав ему возможности выразить свое облегчение, закончила: – Но ты тоже поедешь с нами, Долтон. Мы поедем, если ты тоже сейчас уедешь.

– Я не могу, – отказался Долтон.

– Не можешь или не хочешь?

– Это не имеет значения. Я говорил тебе, какие у меня дела. Меня наняли на эту работу, и я должен ее выполнить, я обязан оплатить долг Джемисону. Я связан честью…

– Честь здесь ни при чем! То, что ты делаешь, несправедливо, ты обижаешь невиновных людей. А несправедливость остается несправедливостью независимо от того, какими красивыми словами ты ее маскируешь.

Его лицо превратилось в гранит, а глаза – в сталь.

– Долтон, прошу тебя. Ты хочешь начать все заново, иметь дом, иметь семью. Поедем с нами, и у тебя будет все это. Прошу тебя! – Она искала в его глазах хоть малейший признак колебания, но, ничего не увидев, еще больше встревожилась и попыталась заставить его, предъявив весьма шаткий ультиматум: – Если ты сейчас не поедешь с нами, больше вообще сюда не возвращайся.

– Ты так не думаешь.

– Не приходи ко мне с руками, испачканными кровью моих соседей.

– Тогда просто уезжайте сами. Забудь обо мне. Просто уезжайте и оставайтесь в безопасности. – Встретив взгляд Джуд, он прочел в нем непритворную обиду, горечь и страх и знал ее ответ еще до того, как она грустно высказала его вслух.

– Нет. Эта долина – единственный дом, который я знала, и я из нее не уеду. У меня есть ответственность… – Она беспомощно замолчала.