– Вам не нравится стол или компания? – спросил Долтон, заметив ее замешательство.

– Н-нет, все чудесно. Все замечательно. Честно. – Но его легкая улыбка заставила ее признаться в правде. – я никогда не бывала в подобных местах. Мне кажется, я никогда не смогла бы к ним привыкнуть.

– О, вы будете удивлены тем, к чему сможете привыкнуть. Макензи коснулся указательным пальцем края одного из своих бокалов, и мгновенно появившийся официант наполнил его темно-красным выдержанным вином. Долтон дегустировал его, не спеша перекатывая во рту, а потом кивнул, и официант наполнил бокал Джуд.

– Похоже, вы родились для такой жизни в роскоши.

– Уверяю вас, вы очень далеки от истины, – усмехнулся он ее наблюдению, но это был не мягкий звук, а скорее хриплая ироническая насмешка. – Когда я рос, для меня было счастьем иметь стол, и я даже не думал о том, чтобы его чем-нибудь накрыть.

– И где это было, мистер Макензи? – вызвала его на разговор Джуд, обнаружив, что мало что о нем знает.

– Это было целую жизнь назад, мисс Эймос, там, куда я не вернусь никогда.

Что-то в его тоне остановило Джуд от дальнейших расспросов на эту тему, напомнив ей, что Макензи был не изысканным джентльменом, а человеком опасной профессии и, как теперь выяснялось, имевшим хорошо скрываемые тайны. Он не был воспитанным франтом, пригласившим ее на великолепный обед, он был человеком с оружием, который зарабатывал, отнимая у других жизнь, – ее врагом. Она старалась сосредоточиться на этом, старалась так упорно, что креп сжала губы, а ее лоб прорезали морщины.

– Вино такое кислое? – поинтересовался Долтон, заметив выражение ее лица. – Или вы намекаете на поцелуй?

Джуд обдало горячей волной, ее сердце застучало, кровь забурлила, и губы заболели от предвкушения, потому что Долтон был желанным и олицетворял все, чего она хотела и в то же время боялась. Он не был воплощением покоя и стабильности, она даже не была уверена, что он был порядочным человеком. Он определенно не собирался оставаться рядом и лелеять чувства, бурно расцветавшие в ее душе. Он был мужчиной, не предназначенным для брака, а Джуд понимала, что не должна довольствоваться меньшим, но не знала, сможет ли остаться верной себе. Это испугало ее и напомнило о том, когда она в первый раз увидела его на лестнице с проституткой. В ней вспыхнуло раздражение, но она спокойно парировала его непристойный намек:

– Это то, чего вы от меня ожидаете, мистер Макензи? Я должна мечтать о ваших поцелуях?

– О нет, мисс Эймос, – иронически засмеялся он низким раскатистым смехом, который, как ласки, взволновал ее чувства. – С вами я никогда не знаю, чего ожидать. Но, уверяю вас, если вы мечтаете о моих поцелуях, то я вовсе не хочу вас разочаровывать.

Подошедший официант избавил Джуд от необходимости отвечать. Чтобы скрыть свое негодование, она схватила меню в кожаной обложке и, как барьером, отгородилась им от Долтона. Слепо пробегая взглядом по бесконечному списку блюд, она глубоко вздохнула, чтобы спастись от потока бесстыжих ожиданий, пробужденных его словами.

Долтон наблюдал за неуловимо изменившимся выражением ее лица и ожидал, когда Джуд справится с замешательством и поймет, что все меню написано на французском. И неожиданно для него, который так легко уставал от предсказуемого женского поведения, это ожидание оказалось приятным. Долтон смотрел, как Джуд моргала и щурилась глядя на загадочные строчки перед собой, и наслаждался розовым цветом, который медленно заливал ее щеки, когда она старалась найти способ признать свое невежество.

– Не возражаете, если я закажу для нас обоих? – великодушно протянул он.

– Нет, благодарю вас, – колючим тоном отозвалась Джуд, и ее смущенные серые глаза тревожно вспыхнули, а затем вызывающе прищурились. – У меня совершенно, особые вкусы и пристрастия.

– М-м-м. Мне следовало заметить это. – Сделав знак официанту, он выразил свои желания на безукоризненном французском языке и с улыбкой Чеширского кота переключил свое внимание на Джуд.

– Что вы посоветуете? – без малейшего колебания обратилась она к официанту, и он одним духом выпалил на звания фирменных блюд; Джуд с восхищенным интересом выслушала иностранную тарабарщину, а когда он сделал паузу, заметила: – Звучит превосходно.

Когда официант торопливо отошел, Долтон оперся на локти и улыбнулся, прикрыв руками рот.

– Как вы относитесь к улиткам, мисс Эймос?

– К улиткам? Они мне отвратительны. А в чем дело?

– Это то, что вы заказали.

– Но ведь они очень вкусные. – К собственной чести, Джуд быстро оправилась, и только легкая краска выдала ее. – Разве вы не согласны?

– Вы храбрее меня. Я до сих пор чувствую, что есть вещи, которые человек не может заставить себя съесть. Но у вас собственные неповторимые вкусы. – Он открыто улыбнулся, когда Джуд отхлебнула вина, словно старалась смыть что-то в высшей степени неприятное. – Что ж, мы обсудили ваши гастрономические предпочтения. А на разговоры о своей долине вы наложили запрет. Полагаю, нам осталась только одна тема разговора.

– И что же это за тема? – Джуд попалась прямо в эту ловушку.

– Будучи женщиной определенных пристрастий, какие вы предпочитаете поцелуи?

– Джуд не была возмущена так, как могла бы, потому что все еще думала об улитках, и, прямо встретив его взгляд, критически заметила:

– Я не привыкла к такому изысканному окружению, но не могу поверить, что оно столь необычно, чтобы допустить эту тему в качестве благовоспитанного разговора за столом.

– Вы, безусловно, правы, – пробормотал Долтон, казалось, на мгновение смутившись. – Конечно, эту тему следует обсуждать после обеда, и я на это надеюсь. – Он дал ей некоторое время с волнением поразмышлять над этими словами, восхищаясь ее самообладанием и понимая, как оно не соответствует нервному биению ее пульса под высоким воротником, и позволил ее гордости утешаться иллюзией, а потом протяжно объявил: – Ах, вот и наша еда.

С затаенным восторгом он наблюдал, как официант поставил перед Джуд ее тарелку и быстро снял куполообразную крышку. При виде нежных кусочков баранины, красиво уложенных на тарелке, у Джуд слегка дрогнули ресницы, секунду она рассматривала блюдо, а затем пристально взглянула на Долтона.

– О, моя ошибка, – беспечно откликнулся он, – я, должно быть, неправильно перевел.

– Вас все устраивает, мадемуазель? – спросил официант, с беспокойством наблюдая за их добродушной перепалкой.

– Да, благодарю вас, – улыбнулась ему Джуд. – Как раз то, что я люблю.

И она без дальнейших комментариев занялась своей едой. Долтон, быть может, поверил бы в ее раздражение, если бы не трепетная улыбка, которую она старательно прятала за приложенной к губам салфеткой.

Боже, какое удовольствие получал он сам! Его спутница была полна сюрпризов: ее платье, прическа, соблазнительный румянец. Но самой большой неожиданностью было то, что женщина, сидевшая напротив него, была не так уж непохожа на того ангела, которого он рисовал в своем воображении, пребывая в незрячем мире. Возможно, она не обладала классической красотой с совершенными чертами, как Кэтлин Джемисон, но в Джуд Эймос было глубокое очарование, которое светилось внутри ее и теперь, в этот вечер, в первый раз засияло открыто. В ней была необыкновенная женственность, которую она боялась показать, – крепкие, привлекательные формы были спрятаны в бархат, резкие, угловатые черты лица смягчены воздушно уложенной прической и мечтательными глазами. Джуд не была мягкой, изнеженной женщиной, но в женщине, которую нелегко сломать, было что-то возбуждающее. Она, видимо, не осознавала, что остальные мужчины с интересом поглядывают в ее сторону, но, пока они обедали, Долтон убедился, что она почувствовала интерес в его взгляде. Какие бы ни произносились слова, тайные взгляды выдавали желание сладостно-горькое, как вино. И медленно кипевшее в нем влечение превращаюсь в бурлящую страсть, готовую выплеснуться через край.

Когда посуду убрали, Долтон больше не мог терпеть неопределенности: или у Джуд были такие же, как у него, мысли, или ее поразительная скромность заставит ее убежать. Он должен был все выяснить.

– Благодарю вас за обед, мистер Макензи. Он был замечательным.

Ложь – Джуд едва попробовала один кусочек. Все ее мысли были устремлены к этому моменту – моменту, когда Долтон отодвинет ее стул и встанет рядом с ней. Она знала, что окончить вечер и уйти в свое одинокое жилище будет так же просто, как кивнуть, от нее потребуется только короткое слово, чтобы отвергнуть все другие варианты. Однако Джуд медлила, окутанная манящим ароматом его одеколона, соблазненная его возбуждающей и многообещающей теплотой, и ждала, боясь того, чего хотела, и не имея достаточно смелости уйти, не получив желаемого.

Долтон взял ее под руку, и нежное прикосновение открыло им обоим терзавший их голод. Долтон придвинулся достаточно близко, чтобы его дыхание коснулось ее пылающей щеки, а слова подлили масла в огонь ее воображения.

– У меня в номере есть охлажденная бутылка великолепного шампанского. Я не люблю пить в одиночестве. Разделите ее со мной, Джуд. Мы можем поговорить о тех поцелуях.

Если бы он не стоял так близко, у Джуд хватило бы духу отругать его за самонадеянность. Охлажденное шампанское, вероятно, было обычным стандартом, где бы он ни останавливался, и она сомневалась, что Долтон много ночей провел в одиночестве, но мысль, что он положил шампанское на лед в предвкушении возможности пригласить ее к себе в номер, вызвала дрожь удовольствия, лишившую ее сознание всех разумных доводов.

Не доверяя своему голосу, Джуд просто кивнула в знак согласия. Она была рада, что Долтон вел ее под руку, потому что без этого ей понадобилась бы масса времени, чтобы заставить свои ноги двигаться в каком-то определенном направлении. Она покидала обеденную комнату под руку с Долтоном, не осмеливаясь взглянуть ни вправо, ни влево из боязни прочесть на лицах остальных, что все понимают, куда они оба направляются. А она направлялась прямо в постель Долтона.