Розалин Уэст - Прикосновение

– Ничего подобного, – без запинки солгала она, но вопреки своим словам поторопилась встать. – У меня просто есть другие дела, которыми нужно заняться. – Она нахмурилась при виде порочной ухмылки Долтона, как в зеркале отразившейся на лице ее брата.

У Джуд было достаточно дел, но ничто, видимо, не было для нее важнее, чем, стоя у окна, из-за занавески наблюдать, как ее брат вместе с наемником, которого считал лучшим другом, гуляет по двору. Они были почти одного роста, оба высокие и крепко сложенные. Из-за работы с животными у Сэмми была развитая верхняя часть туловища, и он без труда одной рукой обнимал Долтона за широкие плечи, пока слепой не привыкнет передвигаться в своем темном мире и ему не будет достаточно всего лишь держать Сэмми под руку. Даже ничего не видя, Макензи шагал с королевской уверенностью, как будто все, будь то люди или звери, должны были склониться и освободить ему дорогу. Он был человеком, с которым следовало считаться, и слово «опасный» все так же было применимо к нему.

Совершенно забыв, что Джуд за ним присматривает, Сэмми, радостно, оживленно болтая, торопливо тащил своего слушателя от конюшен к сараям. Наблюдая за ним, Джуд поняла, что ее брат так же изголодался по мужскому вниманию, как и она. Сердце у нее болезненно сжалось, и она снова вынуждена была усомниться, правильно ли поступает, держа его в изоляции, когда он общался только с ней, Джозефом и кучерами перекладных лошадей. Джуд была так озабочена тем, чтобы оградить его от любой враждебности что забыла, как много простые человеческие отношения означают для того, кто так общителен, как ее младший брат. Беседа доставляла Сэмми истинное счастье, и он с неподдельным ликованием воспринимал одобрительные кивки Долтона. Кучера дилижансов и проезжающие пассажиры не могли по-настоящему заменить друзей, и Джуд виновато подумала, что была не права, лишая Сэмми возможности дружеского общения. Но она чувствовала себя еще больше виноватой, позволяя ему слишком привязаться к Долтону, который никогда не станет тем постоянным другом, которого хочет иметь Сэмми, или постоянным спутником, о котором мечтает она сама.

Ее размышления об этих двух мужчинах прервал возбужденный возглас Сэмми:

– Джуд, к нам скачет всадник!

Выйдя на крыльцо, она проследила за его пристальным взглядом и на дороге действительно разглядела фигуры лошади и наездника.

– Это Тенди Баррет. Я узнаю его кобылу. Джуд, иди возьми Мака, чтобы я мог приготовить стойло. Похоже, у него была тяжелая скачка.

Джуд неохотно пошла через двор, чтобы сменить брата, который, не дождавшись ее, бросился к конюшням. Некоторое время Долтон стоял в растерянности, неподвижный, как телеграфный столб, и ожидал, когда она придет ему на помощь. Взяв его за рукав рубашки, Джуд услышала вздох облегчения и с неожиданной нежностью поняла, как ему, должно быть, ужасно пребывать в этой темной неизвестности. Одно то, что он был человеком высокого роста, с представительной внешностью, еще не означало, что он не должен испытывать обычных страхов и чувства незащищенности.

– Кто такой Тенди Баррет? – спросил Макензи, крепко ухватившись за ее надежное плечо. Затем он обхватил Джуд рукой за плечи и, дав ей почувствовать свою силу, притянул ближе к себе.

– Наш сосед.

– Близкий сосед?

– Не следовало придавать большого значения этому ядовито заданному вопросу. По всей вероятности, он был вызван любопытством, а не какими-то подозрениями.

– Он владеет землями к югу отсюда – он и его брат Уэйд, – Так как вопрос был довольно общим, Джуд не стала сообщать никаких подробностей и рассказывать о своем отношении к Тенди.

– Сэм, кажется, особо расположен к нему, значит, он что-то из себя представляет.

– Сэмми расположен ко всем, – возразила Джуд, негодуя на то, как Долтон интимно сдавливает ей шею. – Но, к сожалению, Тенди видит в нем только источник беспокойства.

Долтон мысленно улыбнулся себе, совершенно четко уяснив, кем был Тенди Баррет для Джуд Эймос, – не нужно быть особо проницательным, чтобы понять, что путь к сердцу сестры лежит через брата.

– Тогда он не должен быть большим другом.

– Я и не говорила, что он друг. Он наш сосед.

– И ему не нравится Сэм.

– Я не говорила, что ему не нравится Сэм. Просто у него не хватает терпения разговаривать с ним, в отличие от вас… – Джуд замолчала, не желая продолжать путь по этой дорожке.

– Нужно быть последним сукиным сыном, чтобы не любить вашего брата, Джуд… прошу простить мне подбор слов. – Макензи притянул ее немного ближе – не настолько близко, чтобы она запротестовала, но настолько, чтобы; лучше познакомиться с ее фигурой. Джуд как раз доставала ему до подмышки, упругая, женственная, мягкая в нужных местах и в то же время необыкновенно сильная.

– В этом мире, мистер Макензи, много жалких сукиных сынов, и, если бы это было в моих силах, я держала бы их подальше от Сэмми. Он не заслуживает их оскорблений. Они видят только то, что он не идеален, и от этого им становится не по себе. Я думаю, гораздо труднее заглянуть глубже и понять, что он намного совершеннее, чем остальные. Он не обижает других, не лжет, у него нет ненависти и зависти. Все, чего ему хочется, это чтобы его любили таким, какой он есть, и не осуждали за то, что он не может быть другим.

Внезапно голос Джуд дрогнул от эмоций, теснившихся в ее сердце, и от возмущения всеми этими несправедливостями у нее на глаза навернулись непрошеные слезы. Пытаясь утаить их от Долтона, она тяжело сглотнула и протянула руку, чтобы стереть со щек влагу, но его рука потянулась следом, и кончики пальцев скользнули по следам, оставленным слезами.

И прежде чем Джуд успела свыкнуться с пугающим ощущением от его прикосновения, Долтон поцеловал ее.

Джуд казалось, что прошло бесконечно много времени, прежде чем что-то смогло вывести ее из ошеломленного состояния.

К тому времени Долтон уже успел полностью завладеть ее расслабленными, приоткрытыми губами и скользил языком вдоль нежной выпуклой складки, а затем втянул в себя вырвавшийся у Джуд тихий, низкий стон. Джуд не отвечала на его поцелуй, но по тому, как от кончиков пальцев по ее телу поднималась дрожь, Долтон заключил, что причина этого – отсутствие опыта, а не какое-то настоящее возражение. Поэтому, притянув ее вплотную к себе, он изучал все, что можно, в этом прижавшемся к нему теле, и то, что он узнавал, ему нравилось. Затем губы Джуд робко шевельнулись, и Долтон ощутил вкус, напомнивший ему первый теплый весенний дождь, такой свежий и чистый, смывавший все, что было до него, а потом оказалось, что он сам дрожит с головы до пят.

Осознание окружающего мира грубым ударом вторглось в мечтание Джуд. Прижавшись друг к другу и слившись губами, она и Долтон стояли прямо посреди ее переднего двора, и ни время, ни место не соответствовали той картине, которую она рисовала себе для своего первого урока любви. Макензи был опасным незнакомцем, совершенно не тем учителем, которого она представляла во всех своих девичьих фантазиях, но в его объятиях она безвольно расслабилась, и ненадолго, всего на короткую восхитительную долю мгновения, представила, что он мужчина ее мечты. Но ее ожидала реальность, и по возвращении из рая она осталась незащищенной перед эмоциями, проносившимися сквозь нее, как порывы летнего ветра. Ощущение было головокружительным, но, придя в себя, Джуд внезапно испугалась того, чего желала, и вырвалась из рук Долтона, словно собиралась спастись бегством от всего, что угрожало ее миру.

Долтон слышал ее удаляющиеся шаги, когда она в панике торопилась уйти, как будто сам дьявол мчался за ней по пятам. Что ж, он помнил, как раз или два с ним тоже было нечто подобное, но что по-настоящему поразило Макензи, так это то, что ему было бы неприятно повести себя так на глазах у Джуд. Поступить так означало стать незащищенным как от собственных внутренних переживаний, так и от неожиданностей внешней темной пустоты.

Долтон в растерянности стоял посреди огромного двора, пока наконец Джозеф не сжалился над ним. Взяв его скрюченной рукой под локоть, старик указал ему направление, а заодно дал небольшую порцию советов.

– Слепота поразила не только ваши глаза. Позаботьтесь, чтобы вы не столкнулись с большими неприятностями, чем ожидаете. – Угроза была скрытой, но вполне определенной.

– Джуд взрослая женщина. И не в моих планах обижать ее.

– Не важно, какие у вас планы, но это то, во что она верит, и во многом она более доверчива, чем даже Сэмюель. Вы скоро уедете, так что не нужно увозить с собой частицу их обоих.

Еще одной неожиданностью для Долтона было то, что он мысленно все сильнее упирался, пока Джозеф старался вытолкнуть его из жизни этих двоих живших здесь людей. Было ли это из-за страха того, что скрывалось в темноте за станцией «Эймос», или из-за настоящей тяги к этим людям? Макензи не был уверен, что хотел бы получить ответ на этот вопрос.

– А если я собираюсь ненадолго остаться? – буркнул он.

– Тогда, вероятно, именно вам следует проявить осторожность. Иногда сердце может видеть красоту, которую глаза не замечают.

С этим загадочным заявлением Джозеф положил руку Долтона на спинку кровати и оставил его там обдумывать только что услышанное.

– Привет, Тенди. Чем мы обязаны вашему визиту? – таким холодным приветствием вместе с чашкой кофе встретила Джуд соседа. У нее было время прийти в себя, пока Сэмми своей бесконечной болтовней занимал его в конюшне. Сейчас, принимая гостя в парадной комнате, она встревожилась – вид у него был неприветливый. Если не считать глубоких хмурых морщин на его лице, этого мужчину с обветренной кожей и телом как длинный вайомингский кнут нельзя было назвать неприятным. Он был тружеником, но обладал глубоко спрятанными амбициями и необузданно вспыльчивым характером, который привлекает в мальчике, но не столь приятен в почти тридцатилетнем мужчине.