Я покачала головой, но не подняла защитную стену снова вверх. Когда он опять постучал карандашом, я улыбнулась, увидев, что он написал в этот раз. Доверяй мне своим сердцем, Реми.


Глава 17

После школы Ашер отвёз меня домой. Он повернул на нашу улицу, однако оставил мотор включенным. Этим вечером Бен хотел дать мне урок езды, поэтому мне нельзя было мешкать.

— И, мы увидимся завтра? — Я надеялась на то, что это было не так очевидно, что я ещё не хотела отпускать его.

Он ухмыльнулся и протянул мне сумку, взяв её с заднего сиденья.

— Да, если конечно ты переживёшь урок вождения. Будь осторожна!

Я смеясь запротестовала.

— Эй, ты ещё даже не видел, как я езжу!

— Это правда, но зато слышал твоё прозвище.

Всё ещё смеясь, я потянулась к дверной ручки. Он остановил меня, удержав за руку и когда я подняла глаза, его взгляд потемнел.

— Мы говорили об этом, но всё же не сказали по-настоящему. Ты и я, мы вместе.

А именно, не из-за какого-то союза между защитником и целительницей, над которым у нас нет контроля или же твоей способностью, которая может излечить нас. Ты мне очень нравишься и я думаю, ты чувствуешь тоже самое.

Он сказал это так между прочим, что я не поняла, что он ожидал — нет, нуждался в том — чтобы я что-то ответила. Когда мне стало ясно, что он хотел услышать моё согласие, я медленно кивнула. Его угловатая челюсть расслабилась, как будто он боялся, что мой ответ мог быть другим.

Спокойным голосом он продолжил.

— В субботу мне хотелось бы кое-куда с тобой поехать. В одно место, которое может тебе понравиться.

При мысли о том, чтобы рассказать о нас Бену, я поморщилась.

— Что такое?

— Мне не нравится всегда уходить тайком. Это несправедливо по отношению к Бену. — Ашер улыбнулся.

— То, что происходит между нами, да пусть хоть все узнаю. У нас и без того достаточно тайн. — Я пообещала этим вечером рассказать моему отцу о нас.


* * *

Как я уже догадывалась, не всё прошло гладко. Бен сказал мне ехать к форту, чтобы я могла попрактиковаться на пустой стоянке перед Палей павильоном. Официально форт Ворден закрывался на закате солнца, но для гостей молодёжного общежития, отдыхающих в палатках и путешественников на караване, наслаждающихся вечером в городе, ворота оставались открытыми.

Когда я успешно припарковалась и повернула, Бен зааплодировал и не переставал меня хвалить. Сияя от гордости он дал указание ехать домой. Я решила рассказать ему либо немедленно, либо никогда.

— Бен, я хотела кое о чём тебя попросить. — Он посмотрел на меня с любопытством, наверное потому, что я почти никогда не о чём его не просила, с тех пор, как он привёз меня сюда. Надеюсь это теперь окупиться.

— Да, конечно. О чём речь?

— Ну, тут есть парень… — Выражение лица Бена стало настороженным, и я поспешила рассказать и остальное. — Он мне действительно нравится, а в субботу он хочет кое что со мной предпринять. У нас можно сказать будет свидание.

— Ни в коем случае, — сказал он решительно.

— И ты даже не позволишь обсудить нам это?

Он скрестил руки на груди и уставился, сверкая глазами, на лобовое стекло.

— Нет.

В первый раз, с тех пор, как Бен забрал меня к себе, я разозлилась на него. Неистово фыркая, я выехала со стоянки. Луна спряталась за облаками и улица казалась чёрной. Высокие сосны стояли между домами. В отличие от Нью-Йорка уличные фонари встречались редко, так что длинный участки улицы оставались тёмными. Здесь в кустах палисадников часто можно было встретить олений, из-за чего я нервничала, потому что они в любой момент могли выскочить на улицу.

Если бы я радикально не снизила скорость, то наверное не заметила бы его в зеркале заднего вида. Дина. Он стоял поблизости от входа в парк и прятался в тени. Завизжали шины, когда я затормозила и остановилась. В мгновение ока я расстегнула ремень и выскочила из машины, но он исчез.

— Реми? Что случилось? — Бен открыл свою дверь и разглядывал темноту. Либо мне всё это показалось, либо Дину удалось скрыться за деревьями. Так как он собственно должен был быть в Бруклине, я не хотела излишне беспокоить Бена.

— Ничего, я думала, что увидела на улице оленя. Мне жаль, если я напугала тебя. — Даже я могла слышать, каким измождённым был мой голос.

— Хочешь за руль сяду я?

Я кивнула. Мы поменялись местами и молча ехали домой. Не успел Бен закрыть входную дверь, как я вернулась к нашему разговору.

— Ты не мог бы объяснить мне, почему ты против того, чтобы я пошла на свидание? Дело здесь не может быть в парне, ты же его даже не знаешь!

Когда я зашла за Беном в гостиную, Лаура, подняв брови, посмотрела на нас. Люси нигде не было видно.

Бен выскользнул из пальто и перчаток, а потом со строгим взглядом повернулся ко мне.

— Реми, никаких дискуссий по этому поводу. Ещё слишком рано. Твоя мать умерла на той недели.

Я как раз снимала пальто и шарф и замерла.

— И ты думаешь, ты должен напомнить мне об этом?

Он скрестил руки на груди.

— Лаура и я говорили об этом. Мы считаем, тебе следует пойти к психотерапевту. Я думаю, ты не можешь справиться со своей скорбью сама.

— Откуда тебе это знать? Ты меня почти не знаешь!

Его взгляд ожесточился.

— Я знаю то, что видел. Ты совсем не плакала. Даже на похоронах.

Гнев, который я каждый раз подавляла, когда видела, какой совершенной была его жизнь здесь — без меня — закипел как яд на поверхности.

— И ты думаешь, у тебя есть право поэтому судить меня? Я здесь один месяц и внезапно ты знаешь, что для меня лучше! Кем ты себя возомнил?

Лаура поднялась и положила Бену предупреждающе руку на грудь, но он не обратил на неё никакого внимания.

— Я твой отец, Реми!

С невесёлым смехом я сняла одетый на футболку пуловер и бросила на диван.

— Ты не мой отец! Если бы ты им был, ты бы никогда не оставил меня с Анной в этой грязной дыре, не имело значения, чтобы она там тебе не сказала!

— Я не знал, что там происходит, Реми, — защищался он. — Я хотя больше и не могу этого исправить, но стараюсь изо всех сил.

Яд не только вскипел, нет, он вспенился и выступил за края.

— Как ты можешь что-то исправить, если даже не знаешь, что случилось? О, ты думаешь, что знаешь, потому что слышал сокращённую версию, которую я рассказала полицейским. Но что ты знаешь действительно? Что Дин время от времени немножко пихал меня?

Теперь ко мне подошла Лаура.

— Реми, давай сначала успокоимся, прежде чем вы оба что-то скажите, о чём потом пожалеете. У тебя есть право сердиться…

— Не обижайся, Лаура, но можешь себе представить сколько людей говорило мне, что у меня есть право, сердиться или грустить или обижаться? Обычно тогда, когда они хотели, чтобы я замолчала. Бен хочет, чтобы я с кем-то поговорила, поэтому давайте поговорим! Я считаю, вы в этом отношении в долгу передо мной. — Я пронзила Бена взглядом и спросила вызывающе: — У тебя достаточно мужества выслушать то, что у меня есть тебе сказать?

— Что бы ты не хотела мне сказать, я слушаю. — Печаль в его голосе не остановила меня.

— Это приятно слышать, папа! С чего мне начать? Может с того места, когда Дин избил меня в первый раз? Тогда мне было всего одиннадцать. По правде говоря это получилось нечаянно — он как раз бил маму по лицу, а я вмешалась — но это не удержало его от того, чтобы ударить меня во второй раз и таким образом припадать урок.

Я ходила дуда сюда, потому что не могла стоять на месте.

— Видимо я не выучила урок достаточно хорошо, потому что он преподавал мне его в последующие годы снова и снова. Потребовалось восемь сломанных костей и два сотрясения мозга, но в конце концов я поняла. Вот это? — Я задрала футболку вверх и повернулась, чтобы показать кровоподтёк величиной с футбольный мяч, который превратил моё бедро и нижнюю часть спины в уродливую смесь из голубых, фиолетовых и зелёных оттенков. Лаура, которая видела травмы в первый раз, ахнула. — Вот это — ничто. Что-то подобное, несущественное я зарабатывала тогда, если посмотрела на него не так как надо. Вам нужно увидеть, каким был урок, если я не приносила ему достаточно быстро пиво! А мой голос? Ребятам он кажется нравится, но он не всегда так звучал. Он был прощальным подарком Дина!

Я выкрикивала мои слова теперь более сурово. Они содержали столько же презрения как по отношению к Дину, который издевался надо мной, так и по отношению к Бену, который оставил меня на произвол судьбы. Лаура от ужаса распахнула глаза и схватилась за шею.

— Кровоподтёки на твоей шее?

— Я уверенна в том, что он в тот последний вечер собирался меня убить. Кто знает?

Она задыхалась от рыданий. Бен тоже плакал, беззвучные слёзы бежали по его щекам вниз. Но я просто не могла остановиться.

— Знаете, урок, который Дин собственно хотел преподнести мне, я не выучила. Но по чистой случайности он преподал другой. Это были слёзы, это ими Дин наслаждался, понимаете? Ему нравилось, причинять нам боль, и он любил заставлять нас плакать. Поэтому я решила в 14 лет не проливать больше ни одной слезинки — мой жалкий способ показать ему, чтобы он шёл к чёрту. Хотите знать, как он отомстил? -

Несколько шагов и я стояла перед Беном, сунув ему под нос мою руку. — Ты ведь это уже видел в больнице. Полицейская и врач подозревали, как он появился. Ты тоже? С того года, когда Дин снова и снова тушил свою сигарету об одно и то же место, ожёг на ожёг, на… Вы понимаете, как всё происходило, не так ли? Он злился, потому что не мог заставить меня плакать. А Анна смотрела на это и ничего не предпринимала. НИЧЕГО! — Я поднесла своё лицо близко к его, а мои крик отдавался от стен. — Хочешь ещё раз сказать, что мне стоит из-за неё плакать?

Рука Бена взлетела. Годы привычки заставили меня отпрянуть от неё и поднять руки, чтобы защитить лицо от предстоящего удара.