— Я давным-давно выросла из него.

— Мы непременно купим тебе корсет, когда приедем в Англию. — Он опустил тонкое полотно вниз, обнажая роскошные формы. От толчков кареты груди ее вибрировали. Он взял их в ладони и приподнял. — В корсете твоя грудь будет еще великолепнее. Ты могла бы носить корсет по ночам, для меня, когда все спят. Или я уговорил бы тебя носить его также днем, — продолжал он спокойно, сжимая ее груди. — Все будут недоумевать, с чего вдруг твоя грудь стала заметнее, но никто не осмелится спросить. А я буду трогать тебя за соски, чтобы они торчали, а ты будешь прикрывать их руками, пряча от посторонних взглядов, чтобы люди не догадались, что ты готова для секса. Как сейчас, — добавил он. — Ты снова потекла… Приподнимись, покажи, как сильно меня хочешь.

Плененная его сексуальными чарами, она опустилась на колени, и ее грудь заколыхалась на уровне его губ.

— Давай проверим, смогу ли я вызвать у тебя еще больший прилив влаги, — прошептал он, — чтобы я мог беспрепятственно войти в тебя, не причинив ни малейшей боли. А теперь не шевелись, — приказал он и, захватив губами один из сосков, легонько зажал его зубами. Удерживая»ее в неподвижности, он посасывал и покусывал ее до тех пор, пока соски не налились кровью и не затвердели, сменив розовый цвет на пурпурный.

— Я могу продолжать в том же духе, пока ты не кончишь, — прошептал он, удерживая ее за талию.

— Не делай этого, если хочешь остаться в живых. Он притворился, что не понимает:

— Хочешь сказать, что изнасилуешь меня до смерти?

— Возможно, — призналась она. Его брови сошлись на переносице.

— Ты бросила мне вызов.

— Паша, пожалуйста, — произнесла она затаив дыхание. — У меня не такие стальные нервы, как у тебя.

— У тебя не было возможности их закалить, — уточнил он. — В то же время я впервые за много лет встретил такую страстную женщину. — Скорее он вообще ни с чем подобным не сталкивался, подумал Паша, вспоминая свои прежние любовные похождения. Однако щедрый от природы любовник, он внял ее мольбам, отпустил ее талию и снова нырнул в ее горячие скользкие недра. Он погрузился еще чуточку глубже, обжигая ее щеку горячим дыханием. — Идеальная киска.

Его слова всплыли в сладострастном тумане накалившейся атмосферы, и она подняла веки. Его глаза оказались удивительно близко, когда она вернулась к реальности. Его взгляд был бесстрастным. Ее потряс шок восторга. Было что-то порочное и позорное в том, что она испытывала к нему такую похоть, тем более что для него это не было секретом.

— Тебе нравится эта скачка? — прозвучал его приглушенный голос. — Ты сейчас снова кончишь, верно? — Ни один из вопросов не требовал ответа. К тому же она все равно утратила способность говорить, потому что он еще крепче сжал ее и с таким неистовством, с такой силой сделал рывок вверх, что Трикси показалось, будто ее тело сейчас разорвется.

Обессиленная и трепещущая, она услышала собственны!! крик. Крик оргазма.

Она упала на плечо Паши, ион нежно обнял ее, в то время как их тела колыхались в одном ритме с коляской. Некоторое время спустя она очнулась и прошептала:

— Хватит.

И начала подниматься.

— Ты уверена?

Паша погладил ее по спине и ласково вернул назад.

— М-м… теперь хорошо, — промычал он.

И сделал легкое движение вперед, чуть-чуть изменив свое положение. Но этого оказалось достаточно, чтобы Трикси ощутила блаженство и поняла, что близка к обмороку.

— Позволь мне кое-что тебе показать, — предложил Паша с улыбкой. — А ты скажешь, что думаешь по этому поводу.

Когда он снова пошевелился, пожар внутри ее вспыхнул с новой силой, грозя испепелить дотла. В этот миг ее ничто не интересовало, кроме утоления своей ненасытной низменной похоти.

— Не делай этого, — воспротивилась Трикси и попыталась освободиться, вняв голосу здравого смысла.

— Этого?

Он медленно погружался глубже, скользя вдоль обнаженных трепещущих нервов ее лона, исторгая из нее нечленораздельные звуки, похожие на рыдания. Нестерпимое желание заставило ее забыть обо всем на свете. Она млела в неге и таяла, не в силах противостоять всеобъемлющей, разгорающейся страсти.

Карета дернулась и покатилась медленнее. Трикси вскинула на него взгляд, полный тревоги и сомнения.

— Не беспокойся, — пробормотал он, сохраняя набранный ритм, и поцеловал ее в полуоткрытые губы.

Немного погодя громкие голоса предупредили о приближении к почтовой станции, и Трикси овладела паника. Но отступать было поздно: приближалась развязка. Ее возносила на гребень экстаза волна неописуемого восторга, которую она не могла ни остановить, ни задержать. Из ее груди вырвался крик, и в этот момент экипаж остановился.

— Все слышали, — прошептала Трикси несколько минут спустя, суетливо натягивая лиф, чтобы прикрыть обнаженную грудь, словно люди снаружи могли не только слышать, но и видеть ее.

— Не делай этого, — попросил Паша отрывисто и снова стянул платье с ее плеч. — Эту дивную красоту нельзя прятать.

— Паша, нет, — воспротивилась она. Ее испуганный взгляд метался от окошка к окошку.

— Шторки опущены, дорогая. Расслабься. — Он осторожно вынул из ее пальцев серый шелк. — Я еще не получил свое.

— Паша, не здесь! — воскликнула она в страхе, испытав в то же время извращенное чувство радостного предвкушения.

Он заметил вспыхнувший на ее щеках румянец и искры стыдливого страха в глазах.

— Опасность возбуждает тебя?

— Не говори так.

— Я уверен, станционные смотрители многое отдали бы за то, чтобы снова тебя услышать или увидеть. — Паша плотоядно улыбнулся. — Но я слишком эгоистичен. Это зрелище предназначено исключительно для моих глаз, — прошептал он, пощипывая ее набухшие соски. — Ты моя. Скажи, что ты моя. Потому что я собираюсь владеть тобой всю дорогу до побережья. Начиная от… давай определимся, где мы находимся.

Освободив одну руку, он слегка отодвинул занавеску и выглянул наружу. Мокрые пальцы оставили на ткани следы.

Горячий липкий отпечаток — памятная отметина ее вторжения в его жизнь, подумала Трикси, глядя на испачканную материю и гадая, сколько еще женщин питали к нему столь пламенную плотскую страсть, как она.

— Начиная от Кок-д'Ор, — произнес он, опуская шторку. Похоже, все почтовые станции до побережья были ему знакомы. — Как это славно, — промолвил он с едва уловимой улыбкой, — что ты обожаешь моего молодца.

Ей следовало бы сказать «нет», но она не сказала. Не смогла. Потому что его глаза говорили ей, что он хорошо знает, как ей нравятся те ощущения, которые дарит ей его молодец.

— Ты едва способна дождаться повторения, верно? — Он ласкал пальцами ее пышную грудь. — К счастью, у нас впереди еще много часов. Посмотри. — Он легонько провел пальцами по ее соскам. — Они, вероятно, услышали, потому что еще сильнее набухли.

Она возбуждала в нем ненасытный голод, и это не могло его не беспокоить, как человека быстро пресыщающегося.

— Давай избавимся от этого платья. — В его голосе прозвучали нотки нетерпения, окрашенные легким раздражением, спровоцированным нежелательными мыслями. — Я хочу видеть тебя обнаженной.

— Ты тоже разденься, — отозвалась она томно. — Если не боишься замерзнуть.

Его взгляд снова повеселел.

— Вряд ли мы замерзнем.

— Тебе жарко? — поинтересовалась она и чуть-чуть качнула бедрами.

— А ты чувствуешь себя невероятно желанной, — прошептал он, гоня прочь мрачные мысли.

Их дорога в Кале превратилась в сексуальный марафон, полный открытий и наслаждений, восторга и нетерпения, то нежный и невинный для них обоих, то горячий и неистовый. Он продолжался до восхода луны, когда Паша вдруг сказал:

— Мы должны остановиться. Мне нужно перекусить, иначе у тебя появятся причины для недовольства.

— С чего ты взял?

Он взглянул на нее с любопытством.

— Скажу по-другому: я просто не смогу тебя насытить в полной мере.

— Тогда давай остановимся, — согласилась она. — Ноты пойдешь без меня. В таком виде я не могу появиться на людях.

Озаренная лунным светом, пробивающимся сквозь шторки, она лежала нагая на противоположном сиденье с распущенными по плечам волосами. Ее одежда валялась на полу.

— Почему бы и нет? — удивился он. — Если ты устала, я отнесу тебя на руках.

— Господи, Паша, мне только этого не хватает! Как будто я и без того не буду выглядеть достаточно неприлично в мятом платье и с непричесанной головой.

— Ты выглядишь сказочно, — возразил он, смакуя зрелище. — Теперь, если нам удастся раздобыть недурную еду, жизнь будет чертовски прекрасна.

— Для полного счастья мне понадобятся парикмахер и горничная, чтобы привести в порядок мое платье.

— Хочешь, чтобы я нашел кого-нибудь, кто мог бы тебе помочь?

— Нет… нет, не стоит.

Он был готов для нее сделать все, однако это лишь усилило бы ее чувство неловкости. Трикси сожалела, что в отличие от него ей небезразлично чужое мнение.

В конце концов ему удалось убедить ее выйти с ним из экипажа. С завидным рвением, если не со сноровкой, он помог ей одеться и привести в порядок волосы. Но ей понадобилось немало усилий, чтобы не замечать любопытных взглядов, обращенных на них, когда, проходя по общим залам, они направились в отдельный кабинет, где могли поужинать вдвоем.

Там их ждали теплая вода, зеркало и избыток хорошей пищи. Некоторое время спустя, освежившись и утолив голод, они вернулись в экипаж.

Паша помог Трикси залезть в экипаж, а сам посмотрел в сторону возницы по имени Мансель. Тот сидел на козлах в ожидании дальнейших распоряжений хозяина.

— Больше остановок не будет, кроме смены лошадей. Ясно?

— Да, сэр.

— К утру мы должны прибыть в Кале.

— Мы будем там до рассвета.

Паша улыбнулся и нырнул в карету. Как только дверца за ним захлопнулась, Мансель стеганул лошадей, посылая их в легкий галоп.

Они прибыли в Кале ранним утром. «Сокол» как раз только что пришвартовался в порту. Капитану пришлось идти под полными парусами, чтобы доставить яхту в Кале в peкордное время, как приказал хозяин.