– Да уж, лучше, чем кто-либо, – с горечью подтвердила Нелл. – Даже Руби горюет сильнее.

– У нее больше причин горевать, – без обиняков отозвался Ли.

– Странная мы пара, Ли, – ты и я.

– Мы запутались в отношениях родителей.

– Точно. А ты проницательный, хоть и инженер.

– Спасибо.

Прислонившись щекой к окну купе, Нелл устремила взгляд потухших синих глаз на лицо Ли. Он неуловимо изменился: стал увереннее в себе, старше, решительнее. «Может, он надеется, что отец назначил его главным наследником? Но папа же говорил, что все оставит мне. А я не хочу – не желаю, и все! Нет, Ли не такой. Причина перемены в другом. Мне он никогда не нравился, а теперь я вижу, чем он привлекает людей. Цельностью, благородством, чуткостью. Наши матери, моя и его, смотрят на него как на единственного спасителя. С другой стороны, что же тут странного? Ли – мужчина. А обо мне никто и не вспоминает».

В Литгоу они пересели на поезд до Кинросса и продолжали путь в молчании, которое никто не решался нарушить.

Наконец Ли заговорил:

– Из-за смерти Анны и гибели отца ты наверняка пропустила много занятий. Ты успеешь наверстать упущенное?

– Думаю, да. В этом году мы сдаем экзамены по фармакологии, клинической медицине, хирургии, физиологии и анатомии. К ним я уже готова, а посещение лекций у нас необязательное, особенно если отсутствуешь по уважительной причине. – Ее удлиненное лицо оживилось. – А вот в следующем году я перейду на последний курс, и он будет самым трудным. Выпускники изучают предметы, не относящиеся к медицине напрямую, – например, судебную медицину. Я уже работаю над диссертацией, так что закончу университет не просто бакалавром, а доктором медицины.

– О чем твоя диссертация?

– Об эпилепсии.

«Анна», – понял он.

– А замуж собираешься? – И он обаятельно улыбнулся, всем видом показывая, что просто шутит.

– Нет.

– Жаль. Ты единственный прямой потомок Александра.

– Не верю я во всю эту генеалогию, Ли. Древние предрассудки. И потом, есть Долли.

– Прости, – ничуть не смущаясь, ответил он.

– Ну, разве что ты захочешь на мне жениться, – с вызовом добавила она.

– Ни за что!

– Это еще почему? – оскорбилась Нелл.

– Ты слишком колючая и напористая, мне не сгладить острые углы твоего характера. Я предпочитаю более покладистых женщин.

– Уже кого-нибудь выбрал?

– Нет. Выбирают не мужчины, а женщины.

Почувствовав душевное расположение к Ли, Нелл согласилась:

– Да, это так.

– А что с твоим безымянным возлюбленным?

– О, мне же в то время было всего шестнадцать. Его чуть удар не хватил, когда он узнал, как я молода. Так что все кончилось, не успев начаться.

– Может быть, стоит раздуть искру?

– Нет! Тем более теперь, после смерти папы. Я буду чувствовать себя предательницей.

– Но почему?

– Этот человек – член парламента Нового Южного Уэльса от рабочей партии. Такой же отъявленный социалист, как папа – сторонник капитализма. – Она вздохнула и с грустью продолжала: – Но он мне так нравился! Он пониже тебя ростом, но в драке я бы поставила на него.

– И напрасно, – усмехнулся Ли. – Вряд ли его обучали китайским боевым искусствам.


Последнее завещание Александр составил через два дня после смерти Анны и, к счастью, до исповеди Ли. Следовательно, Ли не имел никакого отношения к завещанию. Его удивляло только, почему Александр не переписал завещание сразу же, как только узнал о связи Ли с Элизабет. Шесть из семи паев компании «Апокалипсис» Александр завещал Ли, седьмой – Руби, а это означало, что из тринадцати паев компании на долю Ли приходится семь, Руби – два, Суна – два, и еще двумя владеет Констанс Дьюи. Как главный пайщик, Ли должен был возглавить дело.

Элизабет, Нелл и Долли был назначен годовой доход 50 тысяч фунтов в виде части прибыли или в форме трастового фонда. Решить последнее предстояло совету директоров компании.

Джиму Саммерсу досталось 100 тысяч фунтов, сестрам Вон – по 100 тысяч каждой, Чжану – 50 тысяч. Согласно завещанию Александра, Сун Бо и впредь должен был занимать пост городского секретаря; вдобавок ему причиталось 50 тысяч фунтов. Теодоре Дженкинс покойный оставил 20 тысяч фунтов и дом, где она жила раньше.

Десять тысяч акров земли на горе Кинросс принадлежали компании, но Элизабет пользовалась правом пожизненной аренды, а после ее смерти земля должна была перейти в собственность «Апокалипсиса». Все пошлины и налоги на наследство предполагалось уплатить из средств Александра.

Его личное состояние, коллекция предметов искусства, редкие книги и все прочее имущество предназначалось детям Элизабет, родившимся после смерти Александра. Этот пункт не понял никто, даже Ли. Неужели Александр что-то предчувствовал, хотя составлял завещание, еще не подозревая о связи жены и Ли? Или он таким образом намекал Элизабет, что она вправе снова выйти замуж?

– Как я рада, что эта ноша свалилась на тебя, Ли! – не удержалась Нелл.

– А я – нет. Честно говоря, не ожидал.

– Теперь ты по рукам и ногам связан компанией «Апокалипсис». Видно, папа совсем разочаровался во мне, когда я поступила на медицинский.

– Он понял, что его преемницей ты не станешь. Но разве пятьдесят тысяч годового дохода – признак жестокого разочарования?

– Ты же не знаешь, что я надеялась выпросить у него деньги на постройку больницы для душевнобольных.

Ли принужденно улыбнулся:

– Если ты посвятила его в свои планы, он вполне мог лишить тебя наследства. Но Александр, похоже, был обречен сражаться с ветряными мельницами – и до смерти Анны, и после.

– Да, это точно. А ведь он прагматик до мозга костей.

– Ну, не знаю. Посмотри, что он завещал Теодоре.

– А я рада, что он про нее вспомнил.

– И я.

– Большое у него личное состояние, Ли?

– Гигантское. Даже за вычетом пошлин и налогов.

– И он оставил все детям, которые родятся у мамы после его смерти… Но он же знал – да и все мы знаем! – что у мамы больше никогда не будет детей! Куда денется папино состояние?

– Уместный вопрос. Поскольку оно хранится в Английском банке, то после смерти Элизабет дело о наследовании передадут в суд лорд-канцлера. И на наследство, словно стервятники, слетятся юристы. Если у тебя появятся дети, ты вправе претендовать на деньги отца.

– Думаешь, у мамы еще могут быть дети? В таком возрасте? – Судя по всему, ничего подобного Нелл даже не допускала. – Но с другой стороны, – задумчиво добавила она, – эклампсия ей уже не грозит.

– Почему? – спросил Ли, схватившись за соломинку.

– По-моему, за последнее время она окрепла.

– Несмотря на возраст? – пошутил он.

– Да, теоретически она еще способна к зачатию.

Это замечание Ли оставил без ответа.

Разговор с Нелл завершился благополучно, но вскоре Ли обнаружил, что безнадежно запутался в паутине дел Александра. Следующий допрос ему учинила Руби.

– Должно быть, он составил завещание уже после того, как узнал про вас с Элизабет, – заявила она, вернувшись в отель.

– Мама, поверь, – с жаром воскликнул Ли, взяв ее за руки, – Александр не знал о нас, когда составлял завещание! А если бы знал, ни за что не оставил бы мне свой пай.

– Тогда почему?..

– Могу объяснить его решение только даром предвидения. Скорее всего он предчувствовал, что после его смерти жизнь Элизабет изменится. И что она еще сможет родить. – Ли не мог передать свои чувства словами.

– Но он должен был жить вечно! Откуда он мог знать, что умрет, да еще через неделю после составления завещания? Думаешь, он предчувствовал и смерть в шахте? – допытывалась Руби, вышагивая по комнате.

Ли вздохнул:

– Он часто повторял, что Элизабет – родня эльфам, но ведь и в его жилах течет шотландская кровь. Чутье его никогда не подводило. Да, все-таки это было предчувствие.

– Да, наверное, так и есть, но как же это все странно выглядит! – Внезапно Руби рассмеялась, но не истерически, а с неподдельным изумлением. – Вот мерзавец! Он нарочно составил завещание. Чтобы помучить нас и после смерти.

– Сядь, мама, покури, выпей коньяку и успокойся.

Она отсалютовала Ли бокалом, он в ответ поднял свой.

– За Александра, – провозгласила Руби и залпом выпила коньяк.

– За Александра. Пусть мучает нас, сколько пожелает.

Перед ужином Руби снова вернулась к теме, которая не давала ей покоя:

– Котенок, а что будет с Элизабет?

– Я выжду положенный срок и женюсь на ней.

– Ты можешь поклясться, что Александр о вас ничего не знал?

– Нет! Мама, ну что за дурацкие просьбы! Ты же умная женщина. – И Ли решительно заявил: – Пожалуйста, давай больше не будем об этом.

Хладнокровно выслушав упрек, она рассудила:

– Должно быть, у Брамфорда Александр побывал, когда Элизабет еще спала, а подготовленное завещание подписал сразу после завтрака на следующий день – Брамфорд сам говорил мне. Александр рассказывал, что Нелл не отходила от матери ни на шаг. – Руби задумалась. – А с тобой он не виделся, значит, ему было не от кого узнать.

– Мама, прошу тебя, поговорим о другом!

– Нелл рассвирепеет, когда узнает про вас с Элизабет.

– Как ты понимаешь, мне нет дела до Нелл.

– О, понимаю! И не виню ни тебя, ни ее. – И она снова вернулась к прежней теме: – И все-таки не дает мне покоя это завещание. Если бы он знал, он не назначил бы тебя главным наследником. С этим согласится даже Нелл. Александр не любил Элизабет, но никого не подпустил бы к своей собственности.

– Мама, я тебя люблю, но в такие минуты я готов придушить тебя!

– Знаю, что любишь, и я тебя тоже люблю, мой нефритовый котенок. – Она вдруг бурно расплакалась, но быстро успокоилась и улыбнулась. – Я отчаянно тоскую по Александру, но счастлива за тебя. Если мне повезет, скоро у меня будут баснословно богатые внуки. Поверь мне на слово, Элизабет легко родит их.