Томас опустил лицо к ее правой груди.

– Мы будем играть в «Я покажу, если ты покажешь». – Он ласкал ее сосок языком, пока тот не затвердел, а затем обхватил его губами.

Брина запустила руку в волосы Томаса. Удовольствие было таким сильным, а его рот таким жарким, что она выгнулась ему навстречу, спустившись руками к его талии и бедрам. Томас поцеловал ее между грудей, обжигая ее кожу своим дыханием. Затем он привстал на коленях. Холодный воздух коснулся влажных сосков Брины, когда она протянула руку к пуговице на его джинсах. Опершись на локоть, девушка приподнялась и присела напротив бедер Томаса. Расстегнув все пять пуговиц, она поцеловала его в пупок.

Томас глубоко вдохнул, затаив дыхание. Брина продолжала целовать его живот у самого края плавок.

– Я где-то читала, – прошептала она, положив руки на талию Томасу и просовывая их под его джинсы и белье, – что женщина не должна ласкать мужчину ртом на первом свидании.

Ее руки нащупали его ягодицы и сжали их.

– А это не первое наше свидание, – хрипло ответил Томас.

Брина медленно приспустила его джинсы и трусы и воззрилась на густо поросшую волосами промежность.

– В статье сказано, что это отпугнет мужчину и он больше не позвонит. – Брина подняла глаза на Томаса и спросила: – Ты испугался?

Он покачал головой.

– Я боюсь только, что ты уйдешь.

– Хороший ответ, – сказала Брина и опустилась ниже, чтобы было удобнее делать то, что не рекомендовала статья.

Томас застонал. Ее язык облизывал и дразнил его, пока мужчина не оттолкнул девушку. Томас тяжело дышал, а его синие глаза затопило желание. Он сорвал джинсы с себя, а затем с нее.

Твердые соски Брины прижимались к его груди, их ноги переплелись, его губы жадно впились в ее рот. Их разгоряченные тела прижимались друг к другу в страстных объятиях. Томас скользнул рукой по телу Брины, добравшись до ее лона и коснувшись пальцами влажной плоти. Девушка гортанно застонала.

– А что в твоей статье написано о женщинах? – спросил он, оторвавшись от губ Брины. – Их тоже может напугать оральный секс?

Лишь через несколько секунд Брина поняла, о чем он спрашивает. Она хотела испытать оргазм, когда Томас будет в ней, а не сейчас, от его решительных пальцев. Она сжала бедра, останавливая его движения.

– Об этом там ничего не написано. – Брина облизнула влажные губы. Язык ее почти не слушался, и ее голос прозвучал глухо, когда она сказала: – Займись со мной любовью.

Она потянулась за упаковкой с презервативами, повалила Томаса на бок и натянула презерватив.

– Может быть больно, – сказал Томас, входя в нее.

Едва он проник в нее, как Брина не смогла сдержать стон удовольствия. Томас упирался локтями в кровать, обхватив лицо Брины ладонями, и двигался внутри нее, глядя девушке в глаза. Он стимулировал именно ту точку, где находился центр удовольствия, сводя ее с ума. С каждым толчком наслаждение было все ближе.

Руки Брины скользнули по его спине к ягодицам.

– Быстрее, – шепнула она, двигаясь Томасу навстречу, пока он проникал в нее глубже, быстрее, сильнее.

От жара и страсти ее нервы звенели как натянутые струны. Также обхватив его лицо ладонями, она взглянула Томасу в глаза.

– Томас, – простонала Брина в такт его все более и более сильным толчкам, – я люблю тебя.

Она охнула, когда волны наслаждения прошли по ее телу, наполняя ее острыми, ни с чем не сравнимыми ощущениями. Они прокатывались вновь и вновь, и ее лоно сжималось, обхватывая его естество. Томас продолжал входить в нее, толкая к изголовью кровати.

Затем его пальцы сжались и Томас издал первобытный рык, который, казалось, длился вечно.

– Брина, – сказал он, тяжело выдохнув, когда его бедра прекратили движение. Он смотрел девушке в глаза, тяжело дыша, затем проник в нее еще раз и остался внутри. – Ты в порядке?

Брина была более чем в порядке.

– Со мной все отлично, – улыбнулась она.

– Да, это точно, – согласился Томас, поцеловав девушку в переносицу и в нос. – Ничего не натерла?

Брина запрокинула голову, увидев опасную близость изголовья.

– Не заметила.

– Через минуту я могу это проверить, – сказал Томас, вставая. – Сейчас вернусь.

Он пошел в ванную. Брина, перекатившись на живот, прижалась щекой к холодной полотняной ткани. Она сказала ему, что любит его. А он ничего ей не ответил.

– Эй! – крикнул Томас из соседней комнаты. – Если ты голодна, можем поискать в баре. Тут есть кое-что вкусненькое.

И они поискали. Они съели крекеры, сыр и открыли банку консервированной ветчины. На десерт были трюфели и орехи макадамии в шоколаде. Затем Брина и Томас занимались любовью на полу возле бара и в джакузи, погрузившись в горячую воду.

Томас не говорил ей «люблю», но касался ее так, как будто это было правдой, когда осторожно вытирал ее полотенцем и расчесывал ей волосы.

Когда он говорил это слово, он употреблял его в предложениях вроде «Всегда любил твои волосы. Я могу делать это бесконечно» или «Я люблю свой дом в Аспене. Он великолепен».

Где-то в четыре часа утра Томас провел Брину в ее комнату.

– Уверена, что не хочешь вернуться со мной в кровать? – спросил Томас, открывая дверь ее ключ-картой. – Я хочу спать вместе с тобой. – Он открыл дверь и зевнул. – Просто спать, обещаю.

И проснуться с растрепанной головой и неприятным запахом изо рта? Ни в коем случае.

– Позвони мне, когда проснешься, – сказала Брина, гладя ладонями его грудь и поднимаясь на цыпочки.

Ее сердце билось часто-часто, когда она обняла Томаса за шею и поцеловала его на ночь. Никогда раньше она не чувствовала себя такой счастливой. Возможно, потому, что никого не любила так, как Томаса Мака.

Когда Брина проснулась утром, экран ее телефона мерцал. Было одиннадцать тридцать, и Томас ей еще не звонил. Наверное, он спал.

Она взяла трубку и включила автоответчик, а затем упала головой на подушку и стала слушать.

– Брина, это Томас. Кое-что случилось, и мне нужно немедленно уехать. Сейчас шесть тридцать, и я не хотел тебя будить, но… Слушай, я еду в Денвер и сяду на самолет, летящий в Палм-Спрингс. Не знаю, когда… – Он вздохнул. – Я свяжусь с тобой, когда смогу.

Брина прослушала сообщение еще трижды. Он уехал. Просто уехал. Даже не постучался в ее дверь, чтобы поговорить с ней. Уехал, не сказав, когда она снова его увидит. Не сказав, что любит ее, не поцеловав на прощанье.

Брина убрала с лица прядь волос и натянула джинсы. Позвонив на ресепшн, она спросила, не оставил ли Томас для нее сообщения.

Нет, не оставил.

Надев джинсы и свитер, она взяла свою ключ-карту и пошла по коридору. Дверь в номер Томаса была открыта. Внутри стояла тележка горничной. Брина вошла в номер и огляделась. Мебель была отполирована, ковер вычищен, а бар снова наполнен. Брина направилась в спальню и замерла. Две горничные меняли простыни на кровати.

Здесь не осталось ничего, что напоминало бы о Томасе: ни его одежды, ни простыней, на которых он спал, ни полотенец, которыми он вытирал ее.

– Я могу вам помочь? – оглянулась одна из горничных.

– Нет, спасибо. – Брина покачала головой, отвернувшись.

Он и правда уехал. До этого момента, сама не отдавая себе в этом отчета, она надеялась, что это не так, что это какая-то ошибка. Что Томас ждет ее в этой комнате.

Брина вернулась к своему номеру и вставила карту в замок. Томас сказал, что летит из Денвера в Палм-Спрингс. Там живут его бабушка с дедушкой. Наверное, что-то случилось.

«Я свяжусь с тобой, когда смогу», – сказал он.

Брина села на край кровати, уставившись на неработающий телевизор. Она вспомнила, как умерла собака Томаса, Скутер, и как он пытался держать себя в руках. Томас не плакал, хотя она видела, что ему хотелось разрыдаться. Он старался не подавать виду, но его щеки раскраснелись. Тогда ему не нужна была помощь Брины. Не нужна была она ему и теперь. Если бы это было не так, Томас по крайней мере оставил бы номер телефона, по которому Брина могла бы до него дозвониться.

Конечно, она могла бы выследить его. В конце концов, именно этим она зарабатывала на жизнь. Можно было бы спуститься по лестнице и попросить у Минди копию его регистрационной формы. Но тогда Минди поняла бы, что Томас не оставил Брине ни адреса, ни номера телефона, а с таким унижением она не желала мириться. Ей отчаянно хотелось поговорить с ним, но гордость не позволяла ей этого сделать.


Целый день ушел на то, чтобы выяснить адрес Томаса в Аспене. Брина помнила некоторые цифры номера его джипа и несколько раз связывалась с автотранспортной инспекцией Колорадо, прежде чем узнала то, что хотела. Теперь ей был нужен номер его телефона. Поскольку Брина жила в Орегоне, ей нельзя было просто пойти в местную телефонную компанию и посмотреть их файлы. Брина не знала никого из телефонной компании в Аспене, и ей пришлось бы получать на это судебное разрешение.

Тогда она попыталась отыскать дедушку и бабушку Томаса – и это сработало. Она не только нашла их имена в телефонном справочнике, но и поговорила с работниками местных больниц и больниц в Палм-Спрингс. Как выяснилось, дедушку Томаса перевели в больницу в городке Ранчо Мираж.

На третий день после встречи одноклассников у Брины уже были адрес и телефон не только его дедушки и бабушки, но и его самого. «Я свяжусь с тобой, когда смогу», – сказал он. Но Брина полагала, что он солгал. Он отшил ее!

Его номер телефона лежал в папке у нее на столе рядом со стопкой текущей документации. Откинувшись в кресле, Брина посмотрела в окно офиса. На улице шел дождь. Итак, что же изменилось?

Капли били по стеклу и стекали вниз, выводя странные узоры, скапливались на металлическом карнизе. Теперь, когда Брина получила всю необходимую информацию, у нее не было ни малейшего желания ею воспользоваться. Прошло три дня, а Томас не попытался с ней связаться. Она проверяла свой домашний автоответчик каждые полчаса, и тот факт, что у него не было ее телефонного номера, Брину не останавливал. Она проинструктировала секретаршу, чтобы та сразу переводила звонок в ее рабочий кабинет, если позвонит мужчина. И всякий раз, когда звонил телефон, сердце выпрыгивало у Брины из груди. Но это был не Томас.