Барбара Картленд - Приключения в Берлине

Отверстие было маленькое.

Даже изящной Лоилии будет нелегко протиснуться в него.

Но она говорила, что занималась йогой и даже обучалась некоторое время джиу-джитсу, поэтому должна хорошо владеть своим телом.

Уоткинс убедился в этом, увидев, как она протиснулась вперед головой в темное отверстие.

Изгибаясь и скручиваясь, она умудрилась пролезть в него целиком.

Теперь ему следовало прикрывать ее дальнейшее продвижение.

Он постучал очень громко и настойчиво в дверь, которая вела на кухню в цокольном этаже.

Дверь открыл поваренок.

— Можно мне войти? — весело спросил Уоткинс. — Я подумал, что приятно будет снова повидать вас всех.

— Входите, пожалуйста, mein herr! — крикнула кухарка. — Мы вам очень рады, но вы не должны мешать мне, а то я не успею с обедом. Адольф такой помощник, что разобьет все, к чему ни прикоснется.

— Позвольте я помогу вам? — Уоткинс приготовился выполнять поручения.

Он старался говорить как можно громче, чтобы заглушить любой шум, который могла произвести Лоилия.

Стены кухни сотрясались от смеха, вызванного шутками Уоткинса.

Старый дворецкий, спустившийся вниз из столовой между сменами блюд, присоединился к оживленной беседе.

Уоткинс даже помог донести поднос до двери в столовую, подарив отдых ногам старика.

Он мог слышать, как лорд Брэйдон говорит о яхте, которую якобы принц Уэльский задумал построить, чтобы одержать победу над «Метеором II».

— Я знаю, капитан, что вы слывете блестящим изобретателем и могли бы придумать нечто оригинальное в конструкции яхты, что позволило бы его королевскому высочеству победить своего племянника.

— Это вряд ли понравилось бы императору, — рассмеялся капитан, — но ведь его дядя тоже не рад был своему поражению в позапрошлом году и ссоре между ними по завершении соревнований в Коусе.

Мужчины вновь разразились смехом.

Уоткинсу, успевшему заглянуть через неплотно прикрытую дверь, показалось, что лорд Брэйдон старается есть каждое очередное блюдо как можно медленнее, чтобы растянуть время обеда.

Уоткинс снова отправился вниз помогать кухарке с ее яблочным пирогом и полагающимся к нему кувшином сливок.

— Найти господа растолстеют, если поглотят все это! — сказал он.

Кухарка засмеялась.

— Паш господин плохой едок, когда у него нет гостей. Он забывал бы о завтраке, ленче и обеде, если бы Фридрих не напоминал ему, что все уже на столе.

— Вот что бывает, когда слишком много работаешь. — Уоткинс удобно расселся за столом. — Я, например, берет правило никогда не напрягаться без нужды.

— Да, британцы таковы, — подхватила кухарка патриотическую тему. — Мы, немцы, не такие. Мы любим крутиться.

— И что это дает вам?

— Погодите, погодите! — с притворной угрозой сказала кухарка. — Из-за ваших разговоров вас вскорости ожидает большой сюрприз!

— Ну, если вы устроите мне сюрприз большим куском того блюда, которое только что вернулось сверху, я угощу вас поцелуем за ваши старания.

— Ах вы, дерзкий британец! — воскликнула кухарка. — Мой Фридрих еще приревнует!

— А это заставит его крутиться! — парировал Уоткинс.

Лоилия слышана смех, доносившийся сверху.

Она пробиралась на ощупь во тьме комнаты, в которую попала через незарешеченную вентиляцию.

Она догадалась, что это пустой подвал, разве что в нем сохранилось несколько бочек, где когда-то было пиво.

Лоилия открыла дверь в конце этого помещения и очутилась в другом погребе, уставленном на этот раз стеллажами для бутылок, в то время как места для их хранения было много.

Она стала думать, что ошиблась в своих провидениях и ее отца там нет.

Однако прошла по коридору, выложенному плитами, к двери на противоположной стороне.

Ей почти ничего не было видно.

Воздух и слабый свет проходили только через решетку, подобную той, которую снял Уоткинс, чтобы она могла пробраться в дом.

Теперь перед нею была дверь.

Подойдя к ней вплотную, она поняла, что в двери торчит большой ключ и, кроме того, дверь заперта тяжелым засовом.

Она бесшумно отодвинула засов и повернула ключ.

Замок был хорошо смазан, и дверь не издала ни звука, когда она открыла ее.

Напротив, за длинным столом, на котором лежали стопки бумаги, сидел ее отец, подперев голову руками.

Какое-то время, она могла лишь стоять, глядя на него.

Затем, словно кто-то сообщил ему, что он не один, он поднял голову.

Она пришла в ужас, видя, до какой степени он истощен.

Тарстон Стэндиш, не произнеся ни слова, поднялся со стула.

Лоилия обежала вокруг стола, и он протянул к ней руки.

Она приникла к нему, чувствуя, как отчаянно бьется ее сердце.

Как много ей хотелось рассказать ему!

Но она помнила из его прошлых упреков, что говорить, если в этом нет абсолютной необходимости, всегда опасно.

Долгую минуту он держал ее, прижимая к себе. Она взяла его за руку, ощутив холод его пальцев, и повела через комнату.

Выглянула в коридор и осмотрела его.

Она не ожидала увидеть там кого-либо, однако была крайне осторожна.

Затем, когда отец вышел из комнаты вслед за нею, она заперла дверь и оставила ключ в замке.

Имитируя мягкую поступь индейца, как ей уже не раз приходилось это делать в прошлом, она двинулась вперед.

Отец следовал за ней вверх по лестнице, ведущей, как она знала, в полуподвал наверху.

Настал самый опасный миг их плана.

Разумеется, для отца было совершенно нереально выбраться через отверстие, которое для нее оказалось преодолимым препятствием.

Уоткинс объяснил ей план полуподвального этажа над ними.

— В полуподвальном этаже, — говорил он, — есть длинный коридор, протянувшийся от наружной двери в полуподвал к подсобным помещениям. С одной стороны в коридор выходит кухня.

По другую сторону коридора расположились буфетная, хранилища для мяса и другой провизии, а дальше — различные кладовые.

Он нарисовал план этого цокольного этажа, чтобы Лоилия хорошенько его запомнила.

Поднявшись из подвала, она достигла верхней части лестницы и попала на цокольный этаж.

Она слышала смех, доносившийся из кухни.

Конечно, это Уоткинс развлекает слуг, чтоб они не услышали, как отец пройдет мимо двери.

Двигаясь с ловкостью молодого оленя, Лоилия прошла по коридору до двери полуподвала, выходившей на улицу, и быстро открыла ее.

Отец присоединился к ней, вынырнув из темноты на верхней площадке лестницы.

Когда они вышли на улицу, она увидела, с какой жадностью отец вдыхает свежий воздух.

Он пытался восстановить силы.

Лоилия неслышно закрыла наружную дверь и поспешила вверх по каменным ступеням, поднимавшимся из полуподвала до уровня тротуара.

Они прошли через ворота в ограде и оказались на дороге.

Остановившись на секунду, она бросила взгляд вдоль дороги. Прохожих не было.

Она увидела лишь двух часовых.

Они стояли без движения на своем посту, с винтовками за плечами.

Экипаж ожидал под деревьями.

Кучер, следуя указаниям Уоткинса, смотрел в противоположном направлении.

Двигаясь все с той же быстротой и молясь, чтобы отец мог поспевать за ней, она пересекла дорогу и открыла дверцы экипажа.

Через несколько секунд он присоединился к ней.

Он взобрался в экипаж, и тут, как она предвидела, сипы оставили его, и он в изнеможении упал на заднее сиденье.

Лоилия действовала с находчивостью, которой восхитился бы ее отец.

Она помогла ему лечь и накрыла темным ковровым покрывалом.

Загляни кто-нибудь в экипаж, ему бы и в голову не пришло, что кто-то лежит под покрывалом.

Затем она достала заготовленный напиток.

Лорд Брэйдон, предвидя подобную ситуацию, приготовил содовую воду, добавив в нее чуть-чуть бренди.

— Но, — протестовала Лоилия, — если папа долгое время ничего не ел, не слишком ли крепко для него бренди?

— Коньяк стимулирует аппетит, — сказал лорд Брэйдон. — Если человек ничего не ел в течение недель, ему трудно глотать и у него пропадает желание питаться.

Отец, как будто понимая это лучше, чем она, выпил немного бренди, которое дочь поднесла к его губам.

Когда он сделал несколько глотков, она отставила стакан и открыла банку телячьего желе, самого питательного продукта, который можно было достать.

Его давали инвалидам и выздоравливающим после продолжительной болезни, не способным проглотить или усвоить питательный продукт в более твердом виде.

Она медленно кормила с ложечки своего отца.

Ей казалось, что, по мере того как он покорно глотает желе, к его лицу понемногу возвращается цвет.

Несмотря на то что его таза были закрыты, она знала, что он в сознании и настороже, так как представляет себе опасность, в которой все еще находится.

Когда маленькая баночка опустела, она дала ему еще немного бренди.

Затем накрыла его всего покрывалом и в ожидании стала смотреть в окошко на дорогу.

Как только обед завершился и в столовую снизу понесли кофе, Уоткинс взглянул на большие часы, тикающие на стене кухни.

— Уже перевалило за девять, — сказал он старому дворецкому. — Надо бы пойти в гостиную и напомнить его светлости, что он обещал быть через десять минут у ее высочества принцессы фон Ахен.

— Не много времени вы даете ему, чтобы добраться туда! — заметил Фридрих.

— Тем более он должен торопиться!

Фридрих медленно вышел из кухни.

Уоткинс попрощался с кухаркой, расцеловав ее в обе щеки, от чего та рассмеялась, как молодая девушка.

Он дал щедрые чаевые поваренку и старику.

От благодарности они потеряли дар речи.

Затем, весело распрощавшись со всеми и пообещав еще увидеться с ними, он вышел из кухни.

Закрыл за собой дверь и пошел вдоль коридора.

Он надеялся, что все прошло как надо.