— Шеф, заходите, — кивнул «шкаф» кому-то на заднем плане, и в квартиру втиснулся серый человечек, с масляными глазками, узкими плечиками и по-женски округлой попкой.

— Моя Госпожа, — Бросился он ко мне. — Это мой охранник, позвольте ему посидеть в прихожей.

— Позволяю, — милостиво кивнула я головой охраннику, или, скорее, его пупку.

— Следуйте за мной, — сказала я клиенту и провела его в единственно свободную комнату.

Что делать дальше и что говорить, я не знала, поэтому просто тупо смотрела на него глазами человека, застигнутого диареей в метро. Он улыбался мне улыбкой деревенского дурачка и тоже молчал.

«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу!» — Пронеслось в моей голове. Я представила, как мой обман сейчас раскроется, и что сделает со мной квадратный человек, сидящий в коридоре. Картинка была такой живой, что у меня поджилки затряслись от страха, и я неожиданно для себя самой закричала:

— Что уставился, козел?! На колени перед Госпожой, ноги целовать! — Я зажмурила глаза, представляя, как распахивается дверь и охранник скручивает меня в бараний рог, но клиент неожиданно, словно отец Федор в исполнении артиста Пуговкина, пал ниц и начал ползать у меня в ногах, виляя жопкой.

— Да, Богиня, — приговаривал он, целуя мои черные туфли, — накажи своего глупого раба. Отходи меня своей плеткой.

Я почувствовала, как спиртное ударяет мне в голову, и стала входить в раж.

— Слышь, а как тебя зовут? — Весело спросила я.

— Госпожа, я ваша вещь, — голосил ползающий в ногах придурок. — Зовите меня, как хотите.

— Хорошо, я буду звать тебя Бублик, — сказала я, допивая остатки «Шампанского». — Ну, что, Бублик, какая у нас программа?

— А можно, я надену свой костюмчик? — Стыдливо спросил он меня и, получив утвердительный ответ, стал копаться в своей сумке, доставая какие-то тряпки.

— Ладно, ты тут облачайся, а я пойду за второй бутылкой.

Когда я вернулась в комнату, в ней никого не было. «Эй, Бублик! — Тревожно позвала я. — Ты где?»

«Я тут, моя Госпожа» — Раздалось откуда-то из темного угла комнаты. Я подошла и чуть не заржала в голос от представшей передо мной картины. Человек стоял на карачках, и первое, что я увидела, была пухлая голая задница, в районе копчика которой был прилеплен хвостик «пупочкой», наподобие заячьего. Потом он поднял голову, и я увидела на его голове большие оленьи рога, сделанные из ваты для какого-то детского утренника.

— Я ваш северный олень, Госпожа! — Затряс мудями Бублик. — Я хочу покатать вас по квартире, а вы покормите меня ягелем?

Остальное помню смутно: я сидела на спине у оленя, время от времени прикладываясь ко второй бутылке «Шампанского», а он катал меня по комнате, по коридору и даже по кухне. Олень пыхтел и жрал «ягель» — разбросанный мною по полу черный хлеб.

Охранник сидел на стуле у входной двери, и даже бровью не поводил, глядя на нас. Периодически я била оленя под дых острым носком туфли, отчего он приходил в неописуемый восторг и почему-то кричал: «Иго-го!».

Два часа пролетели быстро, чему весьма способствовало выпитое «Шампанское». Я разошлась не на шутку, лупила придурка кожаной плеткой, вспоминая все обиды, нанесенные мне мужиками, орала на него пьяным голосом, обвиняя во всех смертных грехах, а он расцветал на глазах и бился в экстазе.

Уходя, он долго целовал мне руки и говорил, что такой замечательной порки у него не было со времен Госпожи Розы, которую в 2003 посадили за двойное убийство.

Я честно отсчитала в «казну» 60 % вырученных денег, причитающиеся салону, с удовольствием отметив, что заработала на Бублике 3 тысячи плюс 2 тысячи чаевых.

«Веселье» началось в 2 часа ночи, когда клиенты поперли один за другим. Девки плясали, музыка орала, я сидела на кухне, и смотрела, как сосед снизу стоит в семейных трусах и звонит в нашу дверь.

Я уснула на кухонном диванчике, под утро, проводив последнего клиента в 7 утра.

В 8 мне начали звонить таджики. Телефон я не брала.

Пятница, суббота и воскресенье слились в один непрекращающийся шабаш. Клиенты шли один за другим, трахались во всех комнатах, включая коридор. Единственным событием, врезавшимся в мою память в эти дни, была странная просьба клиента, который дал мне 3 тысячи за то, чтобы я понаблюдала за его сексом с Викой. Я честно отработала гонорар, сидя в кресле возле кровати и с удивлением обнаруживая у себя способность спать с открытыми глазами.

Все перепуталось в моей голове, я уже не соображала не только, какой сегодня день недели, но даже какое время года. Сквозь плотные шторы на окнах не пробивался ни один лучик солнца, и мне начало казаться, что конец света наступил, и Землю окутала вечная полночь.

Моя связь с миром ограничивалась ночными поездками в ближайший супермаркет за новым запасом спиртного.

Кажется, в субботу, к нам пришел участковый, и сказал заговорщицким шепотом: «Передайте вашим хозяевам, если сосед и дальше будет мне на вас жаловаться, им придется платить мне в два раза больше!»

В один из дней пришел старший администратор, посмотрел в мои стеклянные глаза, окинул взглядом валяющиеся по углам пустые бутылки и сказал, строго погрозив мне пальцем: «Плохо работаете!» После чего забрал выручку и ушел. Мне было бы все равно, даже если бы меня приговорили к смертной казни.

В ночь с воскресенья на понедельник я даже не пыталась делать вид, что контролирую ситуацию. В сомнамбулическом состоянии я сидела на полу кухни, не в силах залезть на диван, и смотрела в монитор: какие-то люди в семейных трусах и домашних халатах, вооруженные скалками, долбились в нашу дверь, но громкая музыка и смех заглушали эти стуки.

Проводив последних клиентов в 6 утра, я рухнула на кровать и, как мне казалось, умерла.

Проснулась я оттого, что кто-то сильно тряс меня за плечо.

— Чего надо? — Спросила я, не разлепляя глаз.

— Что здесь происходит? — Возмущался мужской голос. — Я директор этого салона! Дверь никто не открывает, все спят, в квартире бардак, кругом хабчики, бутылки! А вы даже не слышите телефонных звонков! Вы не справились с вашими рабочими обязанностями, я вас увольняю! — Горячился мужчина.

— Мне пофиг, — ответила я и уснула.

В 3 часа дня меня разбудила Тамара.

— Ну, как вы тут? — Весело спросила она. — Быстро неделя пролетела?

— Ага, быстро, как один день, — саркастично ответила я. — Самый кошмарный день в моей жизни. Кстати, меня, кажется, уволили.

— Надо же, и тебя тоже! — Воскликнула Тамара. — Я же говорила, какая у нас текучка, каждую неделю новые администраторы…

Я оделась и вышла на улицу. Было ощущение, что я вырвалась из тюрьмы после 10- летней отсидки. Солнечный свет полоснул по глазам так, что я зажмурилась и вытерла слезы. Вокруг меня бушевала жизнь, всем разнообразием летних красок: зеленели деревья, алели розы, искрились фонтаны. Люди бежали по своим делам, с грохотом ехал трамвай, смеялась компания веселых подростков. Я долго стояла посреди площади, привыкая к реальной жизни, а ляжку мне жгли 35 тысяч рублей.

«Легкие деньги», — усмехнулась я, направляясь к метро.

Глава 17. Бордель «Коммуналка»

Марк, 48:

«О, как я хочу отхлестать вашу попу своими яйцами! С уважением, Марк Миронович!»

Придя домой, я рухнула в кровать и уснула на двое суток. Мне приснился такой сюрреалистичный сон, что Девид Линч, узнай он об этом, наложил бы на себя руки. Снилось мне моя коммуналка, и какой-то голос вел меня за собой, устраивая мне экскурсию…

Я увидела темное грязное парадное, света нет. В воздухе явственно чувствовался запах плесени и горелых котлет. На последнем этаже я увидела огромную, не единожды выбитую дверь, испещренную дырками от старых замков и покрашенную темно-коричневой половой краской. На двери висел белый тетрадный листок, приклеенный скотчем, на котором размашистым почерком было написано: «Бордель — 3 звонка». Внизу приписка ручкой: «Звонок не работает, стучите громче».

Из-за двери доносились крики, маты, смех, звуки рояля и запах борща, на стук долго никто не откликался, наконец, после громыхания железных щеколд и бряцанья ключей в многочисленных замках, дверь со скрипом отворилась, и я попала в большой квадратный коридор. «Если вы неисправимый романтик, — услышала я голос в своей голове, — то потолок прокурено-серого цвета живо напомнит вам осеннее небо Питера, а свет единственной, засранной мухами лампочки, висящей на кривом шнуре высоко под потолком — свет далекой луны в пасмурном дождливом небе. Если же вы лишены романтического настроя, то нехуй смотреть на потолок, пиздуйте прямо к кассе!»

В углу, огороженном парой деревянных щитов, сколоченных из старых пивных ящиков, на стуле у старенькой кассы сидел кассир — моя 67-летняя соседка Маргарита Ивановна, в застиранной тельняшке и старом трико. На ее сухеньком плече плече легко читалась наколка: «Ваха+ Марго, Сухум,63 год».

Касса стояла на деревянном столе, покрытом старой клеенкой, рядом лежали внушительного размера счеты. Маргарита Ивановна подслеповато щурила глаза и яростно колотила пальцами по счетам, пытаясь свести дебет с кредитом. Видимо, у нее не получалось, и периодически она стучала счетами по хлипкому столу и нервно отхлебывала «Жигулевского» из 2-литровой пластиковой бутылки. У кассы стояла очередь из разношерстной группы лиц мужского пола, с одинаково испуганными выражениями лица. Лица подозрительно напоминали моих любовников с сайта знакомств. Все затравленно смотрели на кассиршу, нервно комкая в руках купюры. Очередь двигалась медленно. Музыка и смех в соседней комнате не способны заглушить крики Маргариты Ивановны:

— Лысый, тебя тут не стояло!

— Сдачи нет, готовьте мелочь!

— По теме БДСМ сегодня скидка 12 %!