Голос Элси вывел Джорджетт из задумчивости.

– Ну ладно, если вы не хотите ванну принять, то, может, хотите чего другого? Позавтракать, к примеру?

Джорджетт боязливо раздвинула пальцы и выглянула в щелку, готовая снова прикрыть глаза, если увидит служанку голой. Элси, к счастью, уже завернулась в полотенце.

– У меня пока нет аппетита.

– Это хорошо, – кивнула Элси. – Потому что я уже съела ту малость, что нашла в кладовке. Так что я бы рекомендовала вам вначале принять ванну. – Девушка сочувственно улыбнулась, затем сказала: – Что-то вас сегодня утром расперло. Хотите, помогу вам раздеться?

Джорджетт шарахнулась в сторону, услышав столь естественное, казалось бы, предложение горничной. Но ведь лондонская горничная знала Джорджетт с самого детства, а эта…

– Нет, спасибо. Я в вашей помощи не нуждаюсь.

Щеки Элси вспыхнули.

– Так вы что, передумали? – Не дождавшись немедленного ответа, Элси сбросила полотенце на пол, взяла со стула сильно поношенную рубашку и в раздражении, рывками, натянула на себя. – Ну вот… Так я и знала… Только я подумала, что мне повезло и я нашла себе хозяйку, с которой не умрешь со скуки, как на тебе! Утро пришло – и она дает мне пинок под зад!

Джорджетт вдруг поймала себя на том, что ей хотелось засмеяться.

– Вообще-то, – резонно заметила она, подавая Элси старенькое залатанное платье, валявшееся на полу, – пинок под зад я вам не давала.

Впечатление от этого странного разговора у Джорджетт было двойственное. Никто и никогда не общался с ней в такой манере. Она бы ни за что не наняла девушку вроде Элси в Лондоне, где горничная подтверждала статус свой хозяйки – точно как породистый жеребец в личной конюшне. Однако в Шотландии, где, похоже, все было поставлено с ног на голову, нахалка, разбрасывающая одежду по полу и предлагающая хозяйке помыться в той же воде, в которой мылась сама, в роли горничной отчего-то казалась в порядке вещей. К тому же одного взгляда на платье девушки, больше напоминавшее лохмотья, было вполне достаточно, чтобы понять: Элси действительно нуждалась в лучшем источнике дохода. Но, с другой стороны, Джорджетт не собиралась здесь задерживаться, по крайней мере настолько, чтобы у нее возникла насущная необходимость в горничной. Она твердо решила, что уедет отсюда домой, в Лондон, как только найдет загадочного шотландца и добьется аннулирования брака. В Лондоне же горничная у нее имелась, и та поехала бы с хозяйкой в Шотландию, если бы Джорджетт не пришлось ее отпустить на похороны скоропостижно скончавшейся матери.

– Я… – виновато пожав плечами, пробормотала Джорджетт, – я не думаю, что могу вас нанять. Вы… – она тщательно подбирала слова, – несколько отличаетесь от того типа девушек, которые, на мой взгляд, годятся для этой должности.

Элси насупилась, застегивая платье.

– Понятно. Я не соответствую вашим требованиям, хотя даже не знаю, в чем они состоят. Скажите мне, мисс, я что, по-вашему, должна быть выше ростом? – Уголки губ Элси опустились, а голос приобрел истерические нотки. – Или симпатичнее?

– Прикрылась, слава богу… – Джорджетт с облегчением вздохнула, когда Элси застегнула последнюю пуговицу на лифе. Теперь, когда девушка была одета, к Джорджетт вернулась способность мыслить. – Ты вполне симпатичная, – сказала она. И Элси действительно была симпатичной, хотя и слегка потрепанной. Темно-рыжие волосы ее вились крупными локонами, а нос был усыпан веснушками именно в том количестве, которое можно считать привлекательным.

– Полагаю, это значения не имеет, – всхлипнула Элси. – Внешность ведь не выбирают, верно? Но я умею неплохо управляться с иглой, и сил у меня достаточно, чтобы таскать воду для вашей ванны. Тяжелая работа, если ее не слишком много, меня не пугает. Так что же со мной не так?

– Дело не в тебе, – сказала Джорджетт, только сейчас осознав, что так оно и было. – Дело во мне.

Она все еще испытывала некоторый внутренний дискомфорт, но настроение у нее поднялось, и чувство неловкости начало отступать. Вне всяких сомнений, эта девушка заслуживала шанс на то, чтобы попытаться стать лучше. И если не Джорджетт предоставит ей этот шанс, то кто еще? Кроме того… Пусть даже от Элси не будет никакого проку, но, будучи живым – и при этом весьма громким и деятельным – щитом между ней и Рандольфом, она верно послужит хозяйке. Оставив Элси здесь, Джорджетт скорее выиграет, чем проиграет. Конечно, при условии, что горничная не будет ходить голая при хозяйке. Откашлявшись, Джорджетт вновь заговорила:

– Дело в том, что я скоро уеду, после чего тебе придется искать новое место. Выходит, с учетом всего сказанного, ты, скорее всего, сама не захочешь у меня работать.

Лицо Элси прояснилось.

– Так вы хотите, чтобы я осталась?

– А ты сама хочешь остаться?

– Ну… даже не знаю. Вообще-то я предпочитаю хозяев немного почище, если вы догадываетесь, о чем я. Так что давайте-ка почистим вам перышки. – Элси шагнула к Джорджетт с явным намерением стянуть с нее платье.

Джорджетт, словно защищаясь, выставила перед собой руку.

– Нет, с этим я сама справлюсь.

Горничная отступила на шаг, и Джорджетт осторожно расстегнула пуговицы на лифе, после чего достала котенка, встревожившего ее своим полным безразличием к происходящему. Протянув животное горничной, она спросила:

– Вы, случайно, не знаете никакого места поблизости, где мы могли бы найти немного молока?

Элси сделала большие глаза. И тотчас же нос ее сморщился, ноздри затрепетали, и она, наконец, расчихалась – да так, что все тело задрожало.

– Что это? – успела спросить она в перерыве между приступами чихания.

– Котенок, – ответила Джорджетт и, спустив свое серое шелковое платье с плеч, свободной рукой придержала его, прижав к груди. Почему-то ей припомнилось, какой стыд она испытывала, надевая это платье утром. И еще она помнила одобрение, промелькнувшее в глазах шотландца, когда он увидел ее в нем.

«По крайней мере он не видел меня голой», – подумала Джорджетт. Но даже если и видел, то она этого не помнила. Впрочем, принимая во внимание то состояние первозданной наготы, в котором она проснулась, следовало предположить, что оно все же не прошло для лежавшего рядом с ней мужчины совсем незамеченным.

– Да вижу я, что это котенок, я же не слепая! – воскликнула горничная и тем самым отвлекла Джорджетт от нескромных дум. – Я спрашиваю, что он тут делает.

Джорджетт несколько удивилась тому негодованию, что вызвал у ее новоиспеченной горничной безобидный котенок.

– Я решила, что со мной ему будет лучше, – сказала Джорджетт, спрашивая себя, не сочтет ли Элси за странность, если она повернется к ней спиной в процессе раздевания. – Меня едва не переехала телега, и я решила, что котенку будет спокойнее у меня на груди, чем на мостовой, где он мог бы оказаться под колесами.

– Если вам платья не жалко, так и держите его хоть за пазухой, хоть под мышкой. Я не про это спрашиваю. – Элси старательно держала котенка подальше от себя. – Что этот дикий зверь делает в вашем доме?

– Вообще-то называть котенка диким зверем не совсем правильно, – не слишком уверенно возразила Джорджетт. – Так же как и называть этот дом моим. – Сбросив платье, она как можно быстрее залезла в ванну, по шею погрузившись в тепловатую, не слишком чистую воду и от души надеясь, что ее горничная не станет смотреть на нее.

Но Элси, похоже, не отличалась большим тактом.

– Я вас ведь спрашивала вчера вечером, держите ли вы у себя кошек, и только после этого согласилась на предложенную вами работу. От них у меня глаза опухают и нос течет. – Элси снова чихнула, и Джорджетт, к ужасу своему, увидела, что глаза девушки и впрямь наполнились слезами, а нос распух. Наклонившись над ванной, Элси со злобным прищуром слезящихся помутневших глаз заявила: – Если хотите, чтобы я осталась, вы должны избавиться от этого зверя.

Джорджетт вздохнула. Она не отпускала от себя котенка всю дорогу из Морега, лелеяла его на груди словно заветное желание. Но Элси была ей очень нужна. В качестве живого щита между ней и Рандольфом. Более того, в этом доме даже блюдца молока нельзя было раздобыть. Так что здесь котенок обречен. Джорджетт понимала, какой выбор должна сделать, но бросить на произвол судьбы крохотный меховой комочек все равно было жалко – она успела к нему привязаться, как ни странно.

– И посмотрите, что он сделал с вами, мисс, – продолжала Элси, указав куда-то в ванну.

Джорджетт опустила глаза. На ее левой груди виднелись красноватые следы. Она в недоумении уставилась на эти подозрительные пятна. Джорджетт не помнила, чтобы за то время, пока котенок спал у нее на груди, она чувствовала какую-то боль.

Элси же брезгливо переложила котенка в другую руку и наклонилась над ванной, чтобы лучше разглядеть красноватые пятна. Нос у бедняжки снова задергался.

– Вот что я вам скажу: этот грех не на совести вашего зверя. – Элси опять чихнула, затем вздохнула. И снова чихнула. – Следы эти и не от корсета, потому что корсета на вас не было, – добавила горничная с усмешкой.

– Но я… – Джорджетт замолчала, неловко заерзав. И действительно, что она могла сказать? «Я оставила свой корсет в незнакомой комнате у незнакомого мужчины»? Это прозвучало бы довольно странно.

Элси же, прищурившись, внимательно посмотрела на хозяйку.

– Эти следы, миледи, очень похожи на любовные укусы, возможно оставленные тем большим славным парнем, за которого вы вчера вышли замуж.

Джорджетт замерла, разом забыв о смущении, вызванном ее наготой. Итак, горничная что-то знала о той ночи, которая каким-то образом стерлась из ее памяти. В груди Джорджетт затеплилась надежда. Возможно, к перстню с гербом прибавится кое-что посущественнее – нечто такое, что поможет найти ее ночного партнера.

– Вы знаете его?

Элси мечтательно вздохнула, закатив глаза.

– О, все дамы в городе его знают… И если Джеймс Маккензи действительно так хорош, как о нем говорят, то могу представить, как славно вы провели с ним время…