– Что-то ты поздно спохватилась.

– Начну играть, как только буду готова!

– Да уж, пожалуйста. И не рычи на меня. Могу только добавить: чем раньше начнешь, тем быстрее закончатся мучения.

– Ну уж не настолько плохо я играю.

Он сложил руки за спиной и ничего не ответил.

– Я вполне профессиональна, – не унималась Анджелина.

– Естественно. – Колин изо всех сил постарался не расхохотаться.

– Ты противный до ужаса, и из-за тебя моя игра будет точно такой же.

– В кои-то веки мы с тобой хоть в чем-то согласились. – Он уже забыл, как они пикировались. Это всегда походило на словесные шахматы.

– И не раздражай меня. Не то я в отместку сыграю не одну, а несколько вещей.

– Тогда я исполнюсь чувством восхищения перед твоим талантом. Во всяком случае, пока ты будешь играть.

Она положила руки на клавиши из слоновой кости.

– Я должна сосредоточиться.

Когда Колин переворачивал страницу, она слегка наклонилась вперед и взяла ошибочный аккорд, но тут же исправилась.

Через несколько тактов он сказал:

– Я видел, как ты разговаривала с моей мачехой.

Анджелина не отрывала глаз от нот.

– Маркиза расписывала твои положительные качества.

Он улыбнулся:

– Да неужели? Какие именно?

– Хм. Она сказала, что ты пьешь как лошадь, что за тобой тянется хвост из бывших любовниц с разбитыми сердцами.

– Маргарет никогда бы не стала меня чернить.

– Значит, отрицаешь, что ты шалопай? – Анджелина явно подзуживала его.

– У меня прекрасная репутация.

Она искоса поглядела на него.

– Что-то я в этом сомневаюсь.

– Интересно, почему? У тебя нет доказательств обратного.

– Мне прекрасно известен такой тип людей, – с горечью произнесла Анджелина. – Я думаю, ты слышал об этом.

Колин опять наклонился над ней и расправил ноты.

– Я не Брентмур.

Она ошиблась клавишей и поморщилась.

– Извини. – Ему не стоило упоминать это имя. Вероятно, для нее это был болезненный опыт. – Ты чудо, так что продолжай играть.

– Забавно! Получить ободрение от шалопая и повесы.

Нужно как-то защищать себя, но правда оставалась правдой. Господи, сколько раз он заявлялся домой пьяным в стельку, неспособным даже стянуть сапоги, напрочь забывая об актрисах, которых притаскивал с собой! Но в лондонском мирке существовали как повесы, так и откровенные мерзавцы. Он никогда не опускался до уровня вторых.

Его мысли прервал раздраженный окрик герцогини:

– Анджелина, будь внимательнее!

В ответ девушка поджала губы, словно борясь с собой. Мать казалась ей сущим наказанием со своими правилами приличий.

И тут же Колин вспомнил о Брентмуре: как Анджелину угораздило познакомиться с этим развратником? Почему Уайкоф не положил конец их знакомству? Почему не запретил дочери общаться с таким распутником и мерзавцем? Все это было неподвластно его пониманию.

Да, Колин не отрицал: он сам шалопай и повеса, но всегда держался подальше от целомудренных девиц, прежде всего потому, что ценил свой холостяцкий статус.

Анджелина вновь сфальшивила, вздрогнув при этом, и Колин пришел к выводу, что она панически боится упреков матери. Это было странно. Анджелина никогда не казалась поникшим цветком, насколько он ее помнил. Когда она в очередной раз взяла не ту ноту, Колин наклонился и тихо сказал:

– Успокойся, моя мачеха отвлекает герцогиню, пока мы говорим.

Анджелина была в состоянии, близком к панике, и Колин ничего тут не мог поделать.

– Не надо меня утешать.

– Просто я пытаюсь выглядеть приличным парнем.

Она продолжала играть.

– Это вроде того как примерить старый костюм, чтобы узнать, можно ли его носить?

– Мне всего лишь хочется поразвлечься.

– Тогда тебе, должно быть, скучно со мной. Сегодня тут ощущается явный дефицит веселья.

– В одном ты совсем не изменилась.

– В чем именно?

– Ты никогда не давала себе труда найти находчивый ответ.

«Или придумать стратегию защиты». Она в упор посмотрела на него с циничной усмешкой. Откровенно говоря, ее пугала встреча с Колином. И это было глупо. Он наверняка наслушался разговоров о ее разорванной помолвке. И мнение об этом записного кутилы ее совершенно не интересовало.

«Лжешь! Тебе ненавистна сама мысль, что он узнает, насколько низко ты пала».

Она надеялась увильнуть от этого ежегодно устраиваемого загородного приема, но мать была непреклонна: Анджелина должна показываться в обществе для того, чтобы «восстановить» свою репутацию, хотя нынешнее сборище с этой точки зрения было бессмысленно. Идея о том, чтобы «восстановить» репутацию, казалась смехотворной. Единственным способом обрести ее вновь может быть только респектабельное замужество, а на это трудно рассчитывать.

Даже если бы ей страстно захотелось начать все заново, обратной дороги не было. Время ушло, и в один прекрасный день она проснулась с четким пониманием, что ей уже тридцать и ее забросили на полку к ненужным вещам. Этот момент сыграл роковую роль в ее авантюре с Брентмуром.

Анджелина взяла последний аккорд и потянулась за нотами, но Колин опередил ее и сложил их в тоненькую стопку. Когда он повернулся к ней, Анджелина словно заново увидела его темные вьющиеся волосы и карие глаза с янтарной искоркой. Такие глаза взглядом могли растопить масло на морозе. Или неподатливость женщины.

Любой женщины, кроме нее!


Почему, интересно, такая красота упакована в злобную оболочку? Возможно, он был несправедлив. Они не разговаривали уже бог знает сколько лет, но после ее сегодняшних язвительных замечаний он засомневался, что она изменилась.

Анджелина схватилась за перчатки, но впопыхах одну уронила.

Он поднял ее.

– Ты, кажется, взволнована. Надеюсь, не я тому причиной?

– Ты себе льстишь.

– Тут ты не права. У меня, конечно, много недостатков, но неумеренное тщеславие не входит в их число.

Нарочито зевнув, она прикрылась рукой.

– Я воздержусь от вопроса по поводу других твоих неумеренностей.

– Анджелина, – вновь раздался недовольный голос герцогини, – ты сыграешь еще или уступишь место?

Ее порозовевшее лицо было красноречивее слов, но она быстро справилась с собой и поднялась с табурета.

– Думаю, этого достаточно.

К роялю подошли двойняшки и поставили на пюпитр свои ноты, так что у Колина появилась возможность избавиться наконец от Анджелины.

– Пардон, теперь я буду переворачивать ноты им.

– Как это мило! – захлопала в ладоши герцогиня. – Он так внимателен к сестрам!

Анджелина с трудом сдержалась, чтобы не отреагировать на реплику матери. Герцогиня явно намеревалась забыть про дурную репутацию Колина-кутилы, а вот Анджелина – нет.

Повернувшись, она заметила Пенни, которая ссутулилась на банкетке у окна, и направилась к ней.

– Ну как, рада снова встретиться с двойняшками?

– О да. Они такие живые, – сказала Пенни. – Не то что я.

Анджелина сжала руку сестры.

– У тебя множество талантов: никто не играет лучше тебя, а твои акварели просто чудо.

– Спасибо, но мне хотелось бы научиться свободно говорить. Когда я одна, в голову всегда приходят умные мысли.

– Лучше сто раз подумать, чем один – сказать, – заметила Анджелина. – Я слишком поздно это поняла. Но не будем о грустном. Парк в Дирфилде потрясающий. Может, вырвемся на прогулку на этой неделе, если погода не подведет?

– Хорошо бы. – Пенни покусала губу.

– Тебя что-то беспокоит? – спросила Анджелина.

– Это несущественно, – ответила сестра.

– Ты ведь знаешь, что можешь мне полностью довериться.

Анджелина боялась, что мать могла обронить в присутствии Пенни что-нибудь насчет ее разорванной помолвки, и понимала, что не сможет защитить сестру от подобных разговоров раз и навсегда, но ей не хотелось, чтобы обстоятельства случившегося вскрылись при посторонних.

Пенни сложила руки на коленях.

– Бьянка и Бернадетт заговорили о том, что следующей весной у нас состоится первый выход в свет, и я вдруг поняла, что окажусь среди огромной толпы. И буду как узор на обоях.

Она обняла Пенни.

– Милая сестренка, у тебя все сложится как надо.

– Обещай, что будешь там, – заявила Пенни. – Без тебя у меня не получится никакого дебюта.

– Главное – ни о чем не беспокойся. – Она говорила, а сама совсем не была уверена, что сможет присутствовать на том балу. В Париже несколько преданных подруг матери все-таки продолжали наносить им визиты, а вот большинство английских дам полностью прекратили с ними знакомство. Анджелине не хотелось беспокоить сестру раньше времени, за несколько месяцев до события, но не переживать из-за этого она не могла. Оставалось лишь молиться, чтобы скандал не затронул Пенни, потому что тогда мучений будет несравненно больше, чем от двуличия Брентмура.


Колин пожелал гостям доброй ночи, когда те стали расходиться. Маркиз не двинулся со своего места на софе. Как обычно, Маргарет привела в порядок подушки, сделав работу за слуг, потом подвинула мужу стул.

– Маргарет, – предостерегающе произнес маркиз.

Она поколебалась.

– Я подумала, ты захочешь положить на него ногу, когда гости уйдут.

Колин выпрямился в кресле с подголовником и наклонился вперед.

– Если тебе он не нужен, то его возьму я.