Вики Дрейлинг - Прихоти повесы

Анджелина с пониманием отнеслась к его приступу самобичевания, потому что ее посещали такие же. Сколько раз она молча укоряла себя за то, что влюбилась в никчемное существо, хотя и знала, чем все закончится! И все равно обманывала себя, будто верит, что благодаря ей он стал другим.

– Невозможно изменить прошлое, но и рабом его становиться тоже нельзя.

Он опять вздохнул:

– Ты должна понять еще кое-что: повесу ничто не исправит – безнадежен.

– А я и не собиралась. Мы оба совершали ошибки, каждый на своем пути. Это совсем не означает, что ты не заслуживаешь Сомеролла.

– Если в тебе есть хоть чуточка здравого смысла, ты должна потребовать, чтобы я отвез тебя назад в Дирфилд.

– Я не боюсь тебя, Колин.

Он посмотрел на нее:

– А надо бы.

– Ну да. Ты ведь большой, страшный и порочный.

Он прищурился.

– Почему ты решила помочь мне? Представила, что это сродни раздаче милостыни бедным?

Этот гордец, вероятно, уже сто раз пожалел о том, что так откровенно распространялся о своих прегрешениях.

– Знаешь старую пословицу – насчет того, что дареному коню в зубы не смотрят?

– Тебе наскучило вышивать и долбить пальцами по клавишам, вот ты и заинтересовалась ремонтом дома.

– Мне казалось, что это очевидно. А вот тебя ремонтировать мне не интересно.

У него вырвался смешок.

– Что ж, тем лучше. Значит, ты считаешь, что я безнадежен?

Она не стала излагать ему настоящую причину и попыталась представить, что почувствовала бы сама, если бы в детстве лишилась семьи и уехала из родного дома. Этот ее год в Париже без Пенни и отца оказался тяжелым, но она была уже взрослая и знала, что увидит их, когда вернется домой.

Какие чувства возникли бы у нее при осознании, что никогда больше не увидит мать, не услышит ее голос? Что чувствует человек, который практически не помнит того, кого любил? Она даже представить не могла ту боль, что испытал ребенок.

Ему было всего шесть, когда лишился матери. Сейчас Колин хотел лишь отыскать миниатюру с ее портретом и сохранить место упокоения.

– Ты уверена, что хочешь этого? Ведь потом можешь пожалеть. – Он, поддразнивая ее, улыбнулся.

«Ведь потом можешь пожалеть». У нее иголками закололо в затылке. В тот вечер, когда Анджелина впервые согласилась потанцевать с Брентмуром, он произнес те же самые слова и улыбнулся так, словно удачно пошутил, а она оценила его шутку. Он предупредил ее, но Анджелина не приняла его всерьез.

Она натолкнулась на взгляд Колина и на миг засомневалась. Она не может позволить себе еще одну ошибку: одной хватило с лихвой, – но в этот раз все складывается по-другому. Колин хочет вовсе не ее, а ее помощь в восстановлении дома.

– Тут не о чем жалеть, – сказала она. – Если ты действительно хочешь увидеть свой дом в прежней красе, я сделаю все, что в моих силах. Если нет, скажи об этом сейчас.

– Ну что ж. Похоже, мы заключили сделку.

– Мы найдем миниатюру, – решительно заявила Анджелина. – Полагаю, она все-таки на чердаке.

– Это будет похоже на поиски иголки в стоге сена, – заметил Колин. – Не могу позволить себе тратить столько времени, когда еще полно дел. Нужно думать о более важных вещах.

– Каждый день мы будем осматривать по небольшому участку чердака.

Колин покачал головой:

– Я не могу требовать от тебя этого.

– Мы найдем ее, – пообещала Анджелина. – Заглянем в каждый сундук, в каждый ящик, обследуем все уголки и щели.

– Мне нечего тебе предложить в обмен на помощь.

– Ты уже предложил – реальное дело. – Она не стала говорить, что главным для нее было избавиться от дурных воспоминаний.

Он встретил ее взгляд.

– Я чувствую себя так, словно использую тебя в корыстных интересах. Такого бы не было, если бы мы были друзьями.

– Но мы и не враги, – напомнила Анджелина.

– Несколько лет назад ты, должно быть, считала меня врагом.

– Забудь о прошлом. У нас впереди много работы.

Наткнувшись на кухне на кран с водой и щелок, Анджелина отправила служанку мыть мраморные полы. Агнес сначала было воспротивилась оттирать мрамор порошком – так можно и поцарапать.

– Отчисть хотя бы пятна, – все же настояла Анджелина.

– Сделаю все, что в моих силах, миледи.

Затем Анджелина вернулась наверх, где столкнулась с Колином.

– Чем собираешься заняться?

– Отправлюсь на чердак разыскивать клад.

– Смотри не нарвись на пиратов.

Колин вскинул брови.

– Эй, на палубе, красотка! Не прогуляешься со мной по краю борта?

Она погрозила ему пальцем.

– Не отлынивать! Приступить к работе!

Колин странным образом церемонно поклонился и ушел.

Анджелина принялась обходить другие спальни, которые были практически одинаковыми и отличались друг от друга лишь цветом балдахинов над кроватями. Удачно, что ковры здесь оказались в отличном состоянии благодаря тяжелым портьерам на окнах. Правда, в них было полно пыли, и Анджелина взяла себе на заметку распорядиться, чтобы Агнес, после того как закончит мыть полы, выбила их как следует вместе с ковровой дорожкой с лестницы.

На тех немногих картинах, которые висели на стенах спален, были – вполне ожидаемо – изображены пасторальные сценки. Ни в одной из комнат не нашлось каких-нибудь личных вещей. Должно быть, слуги все перенесли на чердак.

В спальнях как минимум требовалось кое-что заново перекрасить или обновить обивку на стенах. Ей уже стало понятно, что в гостиной придется поменять жалюзи, ковер и шторы. К счастью, никаких протечек на потолке или возле окон она не нашла. Тем не менее у них было не так много времени, чтобы решить все проблемы, которые еще, возможно, обнаружатся. За столь короткий срок она могла помочь лишь советом.

Анджелина спустилась вниз, чтобы проверить, как обстоят дела у Агнес. Та в это время, стоя на четвереньках, терла пол.

– Ну как, оттираются?

– Да, миледи. Просто на это требуется время.

– Сообщи, когда пол высохнет.

Вернувшись в гостиную, она попыталась представить, какой вид будет у этой комнаты с новыми обоями и новой обстановкой. Стены красного цвета слишком темные для небольшой комнаты. У нее в воображении возник интерьер золотистого цвета с яркими пятнами желтой обивки на мебели. Драпировки вдоль южной стены, украшенные золотыми фестонами, придадут помещению театральный вид.

Анджелина села в кресло и, достав блокнот с карандашом, быстро набросала эскиз того, что увидела внутренним взором. Позже она покажет эти зарисовки Колину. Разумеется, дом ему не принадлежит, но надо хотя бы поделиться с ним мыслями о том, что можно поменять в гостиной. Эти ковры придется убрать, новые – заказать в Лондоне. Все в конечном счете будет зависеть от того унаследует ли он Сомеролл. А это было совсем не очевидно.

Она преодолела еще один пролет лестницы и распахнула среднюю дверь. Здесь перед окном стояло кресло-качалка. Комната, вероятно, была детской. В углу виднелось что-то укрытое полотнищем. Когда она приподняла ткань, у нее перехватило дыхание.

Это была колыбелька.

Его мать умерла во время родов.

Сердце неистово заколотилось. Не было ничего удивительного в том, что маркиз в такой спешке покинул Сомеролл. Трагические воспоминания оказались слишком тяжелыми.

Попятившись, Анджелина тут же покинула комнату и плотно прикрыла за собой дверь. Сердце никак не успокаивалось, когда она осталась стоять, привалившись к двери спиной и сжимая руки.

Ей не хотелось, чтобы Колин увидел колыбель.

В конце коридора появилась Агнес.

– Миледи, вы хотите, чтобы я убралась в комнатах?

– Не сегодня, Агнес. Сейчас только в гостиной. И поаккуратней там с сервантом и мебелью.

Когда служанка ушла, Анджелина перевела дыхание. Колин и сам скоро обнаружит детскую, но она не хотела, чтобы он в первый же визит сюда увидел мрачное напоминание о прошлом. Ей было трудно представить, какую сердечную боль он пережил в детстве. До нее вдруг дошло, каким ужасом это обернулось для него.

Сейчас он не должен застать ее здесь торчавшей у двери, словно на часах. Глубоко вздохнув, Анджелина направилась в последнюю спальню, где, может быть, найдется миниатюра.

Через десять минут Анджелина закрыла дверь и в эту комнату и двинулась дальше по коридору. Она всерьез не рассчитывала обнаружить портрет в одной из этих спален, но все равно не могла избавиться от разочарования. Если бы Колин получил в руки миниатюру с портретом, у него стало бы спокойнее на душе, потому что образ матери был бы всегда перед его глазами.

Возможно ли излечить такую давнюю душевную травму? Оставалось только надеяться, но самое главное – чтобы он продолжал верить в это.

– Анджелина, подожди!

Она резко остановилась и повернулась к нему. Колин уже снял сюртук и закинул на плечо. Галстук помялся, рукава сорочки закатаны, и все равно выглядел он потрясающе.

– Как успехи? – поинтересовалась она.

– Успел перерыть содержимое одного сундука. Полный бардак. Такое впечатление, что слуги второпях засовывали в сундуки все, что попадало под руки.

Слуги, должно быть, тоже сильно переживали.

– Что-нибудь нашел?

– Потрепанные книги с вырванными страницами, старые письма, писчие перья, носовые платки, какие-то вазы, спутанная пряжа.

Судя по всему, слуги были предоставлены сами себе.