– Нет, – беззвучно сказала Клодина.

– Я думала, что говорила тебе об этом.

Клодина не отвечала. В комнате стало так тихо, что был слышен стук маленьких карманных часов, стоявших на столе на изящном перламутровом футляре в виде подставки.

Беата жадно смотрела в окно, ей хотелось уйти. Она думала о своем посте хозяйки, которому она именно сегодня изменила, и представила себе мужчину, остановившегося в темном коридоре перед дверью с надписью «Вход воспрещается», представила, как этот человек покачает головой и вернется назад. Нет, он не должен так уйти. Может быть, он никогда больше не придет.

Беата вскочила.

– Извини. Клодина, я лучше пойду домой, надо еще о многом позаботиться. – Ложь замерла у нее на устах, она вдруг покраснела. – Будь здорова, дорогая!

– Прощай, Беата!

– О господи, не больна ли ты? – воскликнула Беата и пристально посмотрела на кузину, только сейчас заметив, что она очень бледна.

– Нет, нет, – отвечала та, и яркая краска залила ее лицо. – Я здорова, совершенно здорова. Иди, я прекрасно себя чувствую и провожу тебя вниз. Конечно, у тебя еще много хлопот, скажи Иоахиму, если застанешь его, чтобы он ушел до приезда дам. Ты знаешь, как он дик и странен…

– Ему незачем видеть их! У меня своя отдельная комната, – проговорила Беата.

– О, так ты не знаешь принцессы Елены, – горько проговорила Клодина.

– Скажи мне несколько слов об этой маленькой принцессе, ведь от Лотаря ничего не добьешься.

– Понимаешь, Беата, я недостаточно беспристрастна, чтобы быть справедливой. Она, думается мне, терпеть не может меня и всегда выказывает мне худшие стороны своего характера. Те, к которым она благосклонна, в восторге от нее. Она настоящий чертенок, привлекательная, хотя и некрасивая, оживленная и капризная… – Клодина запнулась. – Да, да, – продолжала она, – она очень привлекательна, очень… Прощай, Беата!

– Ты плачешь? – спросила кузина. – У тебя так блестят глаза.

– Нет, – ответила Клодина, – я не плачу…

– Прощай, милочка, и подумай о свежих туалетах – Лотарь хочет устроить праздник, и я надеюсь – не правда ли, ты не откажешь мне в добром совете? Я ведь неопытна в придворном этикете, как малый ребенок. До свидания, дорогая, будь здорова.

Клодина поспешно вернулась в свою маленькую комнату. Ей казалось, что весь свет пошатнулся: она хорошо понимала, зачем принцесса Текла привозит в Нейгауз свою младшую дочь.

«Потерян! – шептала она про себя. – Потерян навсегда! Но можно ли потерять то, чем никогда не владел?» Со вчерашнего дня, такого пестрого и ужасного, в сердце Клодины ворвалась большая и сильная надежда, она против воли соединяла с его ночной поездкой тысячи нелепых, сладких дум. Надежда и страх волновали ее до рассвета, а едва она проснулась после недолгого сна, перед глазами снова стояла его фигура, какой она явилась ей вчера в полосе света под ее окном.

Какая глупость! Он приезжал не затем, чтобы следить влюбленными глазами за ее тенью, а чтобы удостовериться – дома ли она, как подобает честной девушке. Он заботится о славе и чести своего дома и имени!

Клодина так прижала руки к глазам, что перед ними засверкали огненные искры, но среди них прыгала изящная девичья фигурка. Она опустила руки и поглядела в окно. В своем ли она уме? Сквозь красные пятна, мелькающие перед глазами, она увидела за оградой красную ливрею придворного лакея, и тут же в комнату вбежала фрейлейн Линденмейер:

– Фрейлейн Клодина, их высочество!..

Клодина неверными шагами подошла к зеркалу, надела белую соломенную шляпку, дала фрейлейн Линденмейер вложить себе в руки зонтик на голубой подкладке и сошла вниз. На козлах изящного двухместного экипажа сидел сам герцог и правил. Девушка машинально нагнулась к руке герцогини, нежное лицо которой сияло от наслаждения прогулкой.

– О, благодарю, благодарю вас, добрая Клодина! Я отлично чувствую себя! – ответила на ее вопрос герцогиня глухим, хриплым голосом. – Разве может быть иначе? Эта чудесная погода, сосновый дух, герцог возницей, и вы со мною рядом! Скажите сами, моя дорогая!

Они долго катались по лесу, остановились перед одинокой мельницей у шумного ручья, и герцогиня попросила у совершенно пораженной мельничихи стакан свежего молока. Герцог в это время передал вожжи слуге и, прислонившись к экипажу, милостиво расспрашивал поспешно прибежавшего мельника о его делах и велел ему показать герцогине своих трех сыновей, ровесников принцев. Герцогиня спросила белокурых, загорелых мальчиков, кем они хотели бы стать. Те дружно отвечали – солдатами! И она дала каждому по светлому талеру с изображением герцога. После этого поехали назад, домой. Сквозь сосновые ветви уже падали вечерние лучи.

Герцогиня задавала массу вопросов, и Клодина должна была сосредоточить на них свое улетающее внимание.

– В Нейгаузе гости? – спросила герцогиня. – Там развевается штандарт нашего дома.

– Ее светлость принцесса Текла, – подтвердила Клодина.

– А Елена?

– Да, ожидают также и принцессу Елену.

– Прощай, прекрасное одиночество! – воскликнула герцогиня.

Экипаж быстро приближался к низкой ограде парка Нейгауза, а навстречу ему мчались два ландо с кучерами и лакеями в парадных ливреях. Они должны были встретиться у въезда в парк; действительно, герцог приветственно взмахнул бичом, а герцогиня рукой сделала знак экипажу, в котором на темно-коричневых шелковых подушках сидели две дамы, а напротив них Лотарь.

Клодина видела, как маленькая принцесса в кокетливом дорожном пальто из блестящего серого шелка с широкими подбитыми голубым рукавами и в изящной шляпке бросила на нее удивленный насмешливый взгляд и как принцесса Текла при поклоне, который она весьма принужденно сделала герцогине, холодно навела на нее лорнет, а Лотарь, казалось, вообще не заметил ее.

– Будущая госпожа въезжает в Нейгауз, – сказал герцог, повернувшись на козлах, и пристально взглянул блестящими глазами в бледное лицо девушки.

– Ты действительно так думаешь, Адальберт? Какое счастье для маленькой сиротки.

Герцог не отвечал.

Клодина сжала руками ручку зонтика и сделала усилие, чтобы не выдать своего волнения. Подозревал ли герцог, кого она любила? Но она не смогла остановить горячую краску, залившую ее лицо, и теперь снова встретить взор герцога…

– Елена – избалованное маленькое создание, – сказала между тем герцогиня, задумчиво откинувшись на спинку экипажа. – Если бы она могла создать и найти счастье! Между нами, милая Клодина, я думаю, что она отвечает на склонность Герольда, которому покровительствует принцесса Текла.

– Я думаю то же, ваше высочество, – отвечала Клодина и почти испугалась жесткости своего голоса… На душе у нее стало до странности холодно и тихо.

Высокие гости тем временем знакомились с Нейгаузом. Принцесса Елена поцеловала племянницу, которую принесла фрау фон Берг навстречу дамам, всю в кружевах, батисте и лентах, и принялась зондировать почву.

Она прошла вверх и вниз по лестнице, отворяя все двери, заглянула во все комнаты и спросила, где комната ее зятя, чтобы тотчас пробраться в это помещение, которое со своими охотничьими трофеями, оружием, картинами, старинной мебелью и персидскими коврами представляло образец жилища элегантного холостяка; там она с детским любопытством осмотрела все своими большими, темными, как вишни, глазами.

Она побывала и в саду, снова вошла в дом и остановилась перед дверью, на которой крупными буквами твердой рукой было написано: «Вход воспрещается». Ее светлость сейчас же нажала ручку и заглянула в старую, прадедовскую гостиную. Как здесь было уютно! Как нежно освещал старинную мебель вечерний свет! И странно – у открытого окна сидел стройный молодой человек и читал. Его тонкий профиль четко вырисовывался на темной зелени, видневшейся за окном. Он так погрузился в старую, переплетенную в кожу книгу, что совсем не заметил, что за ним наблюдают.

Маленькая принцесса тихо затворила дверь и взбежала по широкой дубовой лестнице. Наверху она бросилась в кресло и громко рассмеялась, глядя на испуганное лицо фрау фон Берг, которая усердно писала на своем обычном месте.

– Что вы писали нам, милая Берг, об этом Нейгаузе? – спросила она и решительно поставила свои маленькие ножки на подушку скамеечки. – В ваших письмах к маме только и говорилось, что здесь не комильфо, мещанские привычки и тому подобное. А я нахожу, что здесь прелестно, я ни на мгновение не почувствую здесь скуки, которая пронизывала ваши письма. И чего вам еще надо от сестры барона? Она очень оригинальная особа, довольно важная в своем сером шелковом платье, что же касается малютки, то, пожалуйста, сотрите толстый слой рисовой пудры, который вы насыпали на личико бедняжки, вероятно, чтобы расстроить маму. Тогда она будет иметь лучший вид, сейчас она похожа на вас, когда вы желаете выглядеть томной.

– Ваша светлость! – воскликнула обиженная Берг и покраснела.

– Да не сердитесь, – продолжала принцесса, – лучше оставьте подобные затеи. Я нахожу, что здесь очаровательно, и скажу об этом маме и барону Нейгаузу.

– В этом ваша светлость сойдется с ним, он тоже находит эту местность восхитительной.

– О, я знаю, что вы имеете в виду, – возразила принцесса, – но это смешно, просто смешно. Говорите, если знаете что-нибудь положительное, милая Берг, – победоносно продолжала она. – Вы ведь понимаете, что мне не безразлично, кто будет матерью ребенка? – она указала на дверь.

– Ваша светлость ведь не верит мне, – обиженно сказала дама и посмотрела на сверкающие темные глаза девушки, которые почти страстно устремились на дверь, ведущую в комнаты Лотаря.

– Не то что нет, но я прекрасно умею отличать правду от фантазии…

– Ну, так выбирайте, принцесса, – горячо начала фон Берг. – Как хотите: верьте или нет. Он…

– Это неправда!

– Но, ваше высочество, я еще ничего не сказала!

– Алиса, не говорите так, не говорите, – почти угрожающе вскрикнула принцесса. – Он никогда не смотрел на нее, преднамеренно избегал ее. Вы хотите рассказать что-нибудь другое?