Пол робко улыбнулся, а мне не очень хотелось улыбаться ему в ответ.

— Поезжайте, — сказала я, — я остаюсь.

Он медленно кивнул, но сел обратно на сидение, чтобы ждать вместе со мной.

В тишине мы наблюдали за тем, как стрелки часов перемещаются вперёд. К нам присоединилась женщина, которая тихо всхлипывала, её глаза опухли от слёз. Я устало на неё посмотрела, но не могла сказать ничего такого, что заставило бы её почувствовать себя лучше. Никто не мог. Мы могли только ждать.

В конце концов, когда ночь превратилась в следующий день, на пороге появился доктор Линден.

— Всё прошло так, как мы ожидали, учитывая то, как опух его глаз. Но есть хороший шанс, что вашему сыну не понадобится повторная операция.

— Мы можем увидеть его? — спросила я.

— Он сейчас приходит в себя после операции, поэтому я могу позволить вам только посмотреть на него через стекло, но настоятельно вас прошу поехать домой и немного отдохнуть. Вернётесь завтра утром.

Мне стало интересно, почему он беспокоился об этом.

Мы пожали руки, и он пожелал нам спокойной ночи. Вероятно, он уже собирался идти домой, чтобы поужинать со своей семьёй. Хотя, нет, было уже слишком поздно для этого. Он, наверное, просто достанет из холодильника то, что ему оставила жена, примет душ, а потом залезет в чистую постель с чистой совестью, и никакие плохие сны не будут беспокоить его. Наверное. Мы никогда не знаем наверняка, какие проблемы преследуют жизни других людей.

Медсестра отвела нас в послеоперационную палату. Я встала на носочки, чтобы посмотреть через стекло на Джордана.

Его лицо было отвёрнуто от нас, поэтому увидела я не много. К нему было присоединено куча аппаратов, но дышал он самостоятельно. В горле образовался ком, я боролась с подступившими слезами облегчения.

Пол дотронулся до моей руки.

— Нам нужно ехать домой, немного поспать, как и сказал доктор. А потом мы вернёмся сюда к нему.

Я кивнула и позволила ему вывести меня из больницы.

На стоянке я, наконец, заговорила.

— Можете, пожалуйста, отвезти меня в центр к банку?

Пол удивлённо на меня посмотрел.

— В банк? В такое время?

— Я хочу забрать свою машину. Утром я поеду в больницу, как только смогу.

Он откашлялся.

— Милая, я с радостью подвезу тебя в больницу утром.

— Нет, спасибо.

Он грустно покачал головой, но ничего не ответил, и в тишине мы поехали домой. Я игнорировала взгляды, которые Пол кидал на меня каждые две минуты. Я знаю, у него заняло какое-то время, чтобы привыкнуть ко мне, но слышать, что он говорил обо мне, в чём обвинял, это было больно.

Как только мы доехали до банка, я выскользнула из машины.

— Спасибо, — сказала я, не глядя на него.

Я слышала, как он вздохнул, а затем завёл машину и уехал.

Когда я приехала домой, свет лился из каждого окна, словно маяки или световая сигнализация. Глория не закрыла шторы, поэтому я видела, как она ходила из комнаты в комнату, рассматривая изменения, которые произошли в её доме. Это выглядело, как осквернение моей временной семьи, и мне пришлось напомнить себе, что это всё ещё был её дом, а не мой, несмотря на всё то, что случилось за последние пару месяцев. Я не была уверена, что смогу находиться с ней в одном доме, с её злобой и ненавистью, витающей в воздухе.

Я устало выбралась из машины, чувствуя боль в руках и под рёбрами, там, где меня грубо держал Кожаная Куртка.

Я зашла в дом и увидела Пола, слоняющегося по прихожей.

А затем передо мной внезапно возникла Глория.

— Так ты живёшь здесь, — сказала она.

Её голос звучал спокойно, что было странно, исходя из того, как она разговаривала со мной в больнице. Я кивнула и начала обходить её, поднимаясь по лестнице в комнату Джордана, в нашу комнату.

— Почему? — просила она у меня за спиной

— Что?

— Почему ты здесь живёшь?

Я не знала, что делать с её вопросом.

— Потому что Джордан живёт здесь, — ответила я, уставшая и разозлённая этими странными допросами.

— Выглядит так, как будто ты перевезла все свои вещи сюда.

Я встретилась с ней глазами.

— Вы были в нашей комнате.

Она, казалось, почти занервничала.

— Я не знала, что ты переехала сюда. Пол не сказал мне…

Я медленно кивнула.

— Ну, а теперь вы в курсе. Так что держитесь подальше от нашей комнаты.

Я развернулась и хотела уже продолжить подниматься по лестнице.

— Почему ты не живёшь в доме проповедницы? — спросила она настойчиво.

Я устало на неё посмотрела.

— Потому что моя мать заставила меня сделать выбор, и я выбрала Джордана. Не беспокойтесь, Глория, как только закончится его условно-досрочное заключение, мы уедем. Уедем далеко, и ничего кроме облака пыли после нас не останется.

Она ничего не ответила, также, как и Пол. Я не разговаривала с ним с тех пор, как мы покинули больницу. Возможно, Глория добилась своего, раскрыв свой лживый рот.

Я уже собиралась оставить их стоять у лестницы, но потом развернулась, чтобы встретиться с ней взглядом ещё раз.

— А знаете, в чём ваша проблема? Вы превратили смерть Майки в пожизненное заключение для каждого из вас: для Пола, для Джордана. Вы превратили их в приговорённых к пожизненному. Вот, что вы делаете здесь, и вот, что вы хотите для Джордана. Но я не позволю этому произойти. Я не позволю ему больше страдать. Всё, что вы делаете со своей жизнью, — ваше личное дело, но Джордан заслужил что-то лучше, чем это. И я проведу всю оставшуюся жизнь с ним, чтобы убедиться в том, что он знает, что его любят и его простили.

Не дожидаясь ответа, я поплелась по лестнице в нашу комнату. Включила свет и осмотрелась. Джордан заправил кровать. Это не удивило меня, он такой чистюля. Он считал, что нарушит какое-то правило, если оставит хотя бы одну складочку на постели. Его полотенце всё ещё было влажным после душа, который он принимал перед нашим отъездом. Оно аккуратно висело на чёрном стуле. Я взяла его и поднесла к лицу, делая глубокий вдох. Я успела добраться до душа прежде, чем начала бы плакать. Стянула с себя одежду и залезла в душ. Внутри всё сжалось, когда я начала смывать кровь Джордана со своих волос.

Я была слишком уставшей, чтобы сушить их, поэтому просто завернулась в полотенце и рухнула на кровать, мои мокрые волосы покрывали моё лицо, словно слёзы. Простынь тоже пахла Джорданом. Он не пользовался одеколоном, но я чувствовала запах мыла, которым он пользуется, и сладкий пряный запах его самого.

Это было неправильно — спать в постели без него. Я ненавидела это. Не было ни одной ночи с тех пор, как мы начали встречаться, что бы мы не занимались любовью. Даже, когда я возвращалась домой с работы под утро, его тёплое тело пробуждалось и вытягивалось, когда я проскальзывала в постель рядом с ним. И даже если мы оба были до смерти уставшие, мы нуждались в этой связи в конце дня.

Я многое узнала о Джордане за последние пару месяцев. Я поняла, как его тело реагирует на мои прикосновения. Я выучила все его небольшие движения, которые говорили мне о том, как отчаянно он желает кончить, но хочет, чтобы я первая сделала это. Он закусывает губу и смотрит в угол комнаты. Я подкалывала его насчёт этого и спрашивала, о чём же он думает в такие моменты. Но он никогда не признавался мне. Всё, что я знала, это то, что он подводит бейсбольную статистику у себя в голове. Но знаете, это не было тем, что я так сильно хотела бы услышать. Просто ценила то, что он заботился о моём удовлетворении.

Он сходил с ума, когда я проводила ногтями по его спине, даже когда мы не были в постели. У него особо не было любимой позы, но я поняла, что он любит жесткий, быстрый секс, сменяющийся на медленное, нежное и чувствительное занятие любовью. Снова и снова Джордан казался интригующей смесью противоречий: твёрдое тело — мягкие губы, серьёзность — чувствительная натура, дикая и страстная сторона, пугающая тюремная манера поведения, которую он может включать, — его добрая душа.

Думаю, Джордан не осознавал и половины всего этого. Казалось, будто он открывал себя заново, открывал в себе человека, которым он становился после тюрьмы. Он даже понятия не имел, что все женщины в Старбаксе пускали слюни при виде него, а несколько девушек, работающих в торговом центре, совершенно случайно приходят попить кофе, когда замечают его грузовик на парковке. Или, возможно, Джордан замечает, но просто это не интересует его. В любом случае, это была одна из тех вещей, за которую я полюбила его.

И он определённо не подозревал, до какой степени может быть пугающим. Однажды, он до чёртиков напугал моего менеджера. Гас как раз орал на меня и на остальной персонал за какой-то якобы проступок, когда Джордан как обычно заехал навестить меня после работы. Гас увидел этого высокого татуированного парня с рельефными мышцами и холодным взглядом и полностью отказался от желания отчитывать нас.

Я знала, что Джордан включил свою защитную тюремную реакцию, потому что он увидел парня, которого не знал. Но Гас, маленький придурок, просто наделал в штаны, когда я представила их друг другу, и он понял, что Джордан — мой парень. После этого работать стало намного легче.

Так же были другие небольшие показатели того, что Джордан любит меня.

Он думал, что я не замечаю, но я замечаю. Он делал мне завтрак в пять утра, даже если ему самому не нужно было идти на работу, включал душ перед тем, как я заходила в него, чтобы вода была теплее, заводил мотор Принцессы, и она заводилась с первого раза, когда я садилась в неё, прятал мою обувь и вешал пиджак, чтобы он не помялся, записывал мои любимые телепередачи, когда я была на работе.

Конечно же, это были мелочи, но это были поступки, которые говорили мне больше, чем слова о том, как сильно он любит меня.