— Нет! Ничего подобного! — закричала она. — Я думала, что смогу рискнуть… что я могу позволить себе испытывать нежность без…

Она смолкла, не доведя мысль до конца. Лукас горько усмехнулся:

— Ладно, жена, можешь не бояться. Я больше не побеспокою тебя ненужными знаками внимания, пока ты сама об этом не попросишь. А может быть, даже и после этого.

Герцог круто развернулся и вышел, оставив Сесили такой же несчастной, каким выглядел сам.


После этой сцены прошло меньше недели. Сесили в своей гардеробной безо всякого энтузиазма одевалась, намереваясь встретиться с Дэвидом Лоуренсом. Она выбрала для этого случая новое платье, которое ей очень шло, и попросила Молли — горничную — сделать ей модную прическу. Оглядывая себя в высоком зеркале, Сесили осталась довольна результатом. Не то чтобы леди Уинтерсон выглядела сногсшибательно, но своего мужа она не посрамит, да и себя тоже.

При мысли о Лукасе и об их взаимной отчужденности Сесили ощутила укол совести. Лукас не виноват в том, что бывший жених мисс Херстон оказался таким проходимцем. Но стоило молодой герцогине только подумать о том, чтобы, приняв Лукаса обратно, позволить ему приблизиться к ней настолько, что у него появится хотя бы призрачная возможность причинить ей боль, ее охватывал такой страх, что становилось трудно дышать. Чувство самосохранения Сесили было очень сильно. Если на нее так подействовала измена Дэвида, то каким же сокрушительным будет удар по ее сердцу, если она позволит себе привязаться к Лукасу, мужчине, который превосходит Дэвида во всех отношениях? Сесили потребовались годы, чтобы оправиться от предательства Лоуренса, и сейчас, думая о нем, она чувствовала только одно: неловкость из-за того, как повела себя, когда он с ней порвал. Даже сейчас ей было стыдно, что она тогда расплакалась в его присутствии. А вот по отношению к самому Дэвиду она не испытывала ничего, кроме обыкновенного любопытства. Ей было небезынтересно узнать, как он поживает и, главное, что может им рассказать об исчезновении мистера Далтона.

Что касается Лукаса, то он после их ссоры вел себя с Сесили безупречно вежливо. Его светлость был учтив, добр и абсолютно так же внимателен, как с первого дня их брака. Отличие было только одно: он больше не делал ни единой попытки попасть в спальню Сесили. Если леди Лукас и была этим разочарована, то напоминала себе, что это убережет ее сердце от риска снова быть разбитым. И это преимущество должно перевешивать любые временные страдания, которые причиняла ей холодность супруга.

Итак, когда чету Уинтерсон проводили в кабинет мистера Лоуренса в Британском музее, Сесили прекрасно владела собой. А вот мистер Лоуренс, пожалуй, был крайне взволнован ее появлением на его пороге. Он вышел из-за необъятного письменного стола и пошел навстречу гостям.

— Мисс Херстон! — воскликнул он и тут же взял Сесили за руки. — Какой сюрприз!

— Лоуренс, она теперь герцогиня Уинтерсон, — сказал Лукас.

Металлические нотки в голосе герцога выдавали, насколько сильно он презирает этого человека. Опомнившись, Лоуренс покраснел, повернулся к Уинтерсону и отвесил легкий поклон.

— Да, конечно. — Дэвид смущенно улыбнулся. — Счастлив вас видеть, ваша светлость.

Он перевел взгляд с Сесили на Лукаса и снова посмотрел на Сесили. Казалось, он пытался понять, как этих двоих угораздило пожениться.

— Примите мои извинения. Я растерялся и забыл о хороших манерах. — Он обращался к Лукасу, но ежесекундно поглядывал на Сесили, да так, что она под его взглядами краснела. — Рад вас видеть, ваша светлость, — сказал он ей. — Мы очень давно не встречались.

Сесили отдернула руки, улыбнулась Дэвиду саркастически и сказала язвительно:

— Что ж, мистер Лоуренс, все эти три года вы знали мой адрес.

Лоуренс получил отповедь, но было не похоже, что он особенно расстроился. Он отрывисто кивнул и жестом предложил гостям садиться возле камина. Кабинет был маленький, но очень изысканно обставленный. Когда-то давно Сесили бывала в нем пару раз, но с тех пор кошелек его обитателя, по-видимому, стал намного толще. Не иначе как в результате выгодной женитьбы, мрачно подумала Сесили.

Как только все сели, Лоуренс спросил:

— Ваша светлость, что привело вас в музей? Вы хотите сделать вклад? Или… возможно ли, Сесили, что вы наконец решили совершить путешествие в Египет, теперь, когда вы замужем и вышли из-под власти отца? Может быть, вы желаете отправиться вместе со следующей экспедицией нашего музея?

Сесили не очень удивилась вопросу Дэвида, не собираются ли молодожены отправиться в Египет. Несмотря на ее клаустрофобию, поездка в Египет должна была стать их с Дэвидом свадебным путешествием. Но ее удивило, что Дэвид может говорить на эту тему с такой легкостью. Особенно если учесть, что он познакомился со своей женой именно в таком путешествии. Впрочем, Лоуренс никогда не отличался особой деликатностью. И он не раз говорил, что такие люди, как он, сами ловят свою удачу. А на ее брак с Лукасом он смотрел не как на некое событие из ее жизни, а прикидывал, может ли извлечь из этого обстоятельства какую-то пользу лично для себя.

Сесили даже не успела сформулировать ответ, Лукас ответил за нее. Он процедил сквозь зубы:

— Путешествия ее светлости не входят в круг ваших забот, Лоуренс. Мы пришли сюда, чтобы обсудить вашу последнюю поездку в Египет и узнать, что вы можете рассказать о похищенных предметах из лагеря группы Британского музея и лагеря лорда Херстона.

Замечание герцога, казалось, не особенно задело Дэвида, но при упоминании о кражах он побледнел.

— Ваша светлость, я не понимаю, о чем вы говорите. Очевидно, кто-то пытается…

— Хватит, Дэвид, не юли, — перебила Сесили, которой надоело его вранье. — Нам точно известно, что во время экспедиции были случаи воровства, это не секрет. Вопрос в том, сотрудничал ли ты с моим отцом и мистером Далтоном, который, кстати, приходится братом герцогу Уинтерсону, чтобы вывести этого вора на чистую воду.

Лукас посмотрел на нее непроницаемым взглядом, и было невозможно понять, раздражен ли он тем, что Сесили сама стала задавать вопросы, или доволен ее резкостью по отношению к бывшему жениху. Как бы то ни было, он довольно охотно позволил ей взять на себя ведущую роль.

— Прежде чем я что-то расскажу, — начал Лоуренс, — я хочу получить от вас заверения, что коллеги не узнают о моей роли в плане, который разработал лорд Херстон. У меня могут быть серьезные неприятности, если станет известно, что работник Британского музея сотрудничал с членом Египетского клуба.

— Продолжайте, — отрывисто бросил Лукас.

Сесили наблюдала, как возлюбленный ее юности готовится начать свой рассказ. С тех пор как три года назад их помолвка была расторгнута, чтобы Дэвид мог жениться на другой, у Сесили впервые появилась возможность беспрепятственно разглядеть его. Она не сравнивала его внешность с внешностью Лукаса, ведь в Дэвиде ее когда-то привлекала вовсе не красота. Его интеллект — вот что заставляло сердце биться быстрее. Лоуренс ловко владел словом, обладал острым умом и всегда применял эти качества, чтобы сделать карьеру. Как Сесили теперь подозревала, он использовал ее знания древних языков, чтобы быстрее подняться на самый верх служебной лестницы. То, что она воспринимала как их общий интерес к древней культуре, для Дэвида было всего лишь способом достижения успеха. А когда он получил от нее все, что мог, то разорвал их помолвку и женился на другой женщине, которая могла продвинуть его еще выше. Сейчас, глядя на Дэвида, Сесили испытывала не сожаление, не горечь, а ощущение, будто с ее сердца свалилось тяжелое бремя. Ей больше никогда не придется испытывать чувство вины за то, что тогда, давно, она поступила не так или неправильно высказалась, из-за чего он без сожаления от нее отказался. Теперь она поняла, что ничто не могло бы удержать Дэвида рядом с ней — кроме приданого в размере восьмисот фунтов в год.

— Вскоре после того как группа лорда Херстона прибыла в Каир, мы снова стали с ним разговаривать, — начал Дэвид. — Его гнев из-за того, что произошло между нами…

Сесили не понравилось, какими словами он назвал то, что, по существу, было просто его изменой, но она сдержала раздражение.

— …прошел, и хотя мы больше не были с ним на короткой ноге, как прежде, но продолжали, к обоюдной пользе, обсуждать вопросы, касающиеся его экспедиции и моей.

Лоуренс смотрел на какую-то невидимую далекую точку поверх голов Сесили и Лукаса и, по мере того как рассказывал, все больше воодушевлялся.

— Поскольку между нашими двумя раскопами было всего миль двадцать, мы договорились, что при необходимости будем обмениваться информацией. Обе группы пробыли на месте примерно около недели, когда мы заметили, что из наших коллекций стали пропадать отдельные предметы, в основном небольшого размера — то, что можно было легко унести. Сначала мы подозревали в кражах охранников, которых наняли в Каире для сопровождения наших групп. Все-таки на наших участках они были единственными случайными людьми.

— Но вскоре выяснилось, что вы ошибались, — сказал Лукас, и это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

Лоуренс кивнул:

— Да. Оказалось, что наш охранник был братом охранника лорда Херстона, и однажды они оба попросили выходной на один день, потому что у них заболел какой-то родственник. Утром, пока их не было, я пошел убрать на хранение в палатку с артефактами новые находки. В данном случае это было несколько украшений, инкрустированных ляпис-лазурью и сапфирами, похороненных вместе с женой фараона. К вечеру, еще до того, как они вернулись из Каира, одно из маленьких украшений пропало. Вероятно, тот, кто его украл, надеялся, что пропажу такой мелочи не заметят. Особенно если учесть, что рядом был более крупный и гораздо более дорогой и редкий предмет.