И вдруг острая боль пронзила сердце, словно предчувствие надвигающейся беды. Она резко обернулась — и пошатнулась, хватая ртом воздух. В кресле в углу комнаты сидел Джош. Он медленно встал, и глаза их встретились.

Джош заговорил первым.

— Здравствуй, Марта, — холодно сказал он.

— Джош! — выдохнула она. — Я думала, ты в Калифорнии! — Эти слова вырвались у нее помимо воли.

— Я там был, — подтвердил он.

Пока Марта раздумывала, что это значит, заговорил Керри:

— Марта, давай мне свой плащ. Мы будем пить «Мимозу». Или предпочитаешь что-нибудь другое?

— Нет, «Мимоза» вполне подойдет, — с трудом ответила Марта — у нее пересохло в горле, и голос звучал хрипло.

— Я разогрею обед, — поспешно предложила Дженнифер, и, к ужасу Марты, оба они исчезли, оставив ее наедине с Джошем.

Марта не хотела смотреть на него. Однако не смотреть не могла. Казалось, он стал еще красивее. Темно-рыжие волосы выгорели на солнце. Кожа покрыта загаром. Да, в Калифорнии он времени даром не терял.

— Что же ты стоишь, присаживайся, — предложил Джош и добавил: — Я прилетел с побережья вчера вечером. Слышал, ты закончила работу в Вашингтоне?

Марта кивнула, все еще не оправившись от потрясения.

— И чем займешься теперь? — вежливо поинтересовался Джош.

Невыносимая горечь охватила Марту.

— Завтра улетаю в Лондон, — сообщила она.

В комнате повисло напряженное молчание. Казалось, в воздухе между ними вибрируют туго натянутые невидимые нити. Марта отчаянно искала какую-нибудь безопасную тему, позволяющую прервать молчание.

— Дженнифер сказала, что они с Керри привезут с собой близнецов. Или их оставили в Провиденсе?

— Нет, — ответил Джош, — близнецы здесь.

Спят в комнате для гостей. Пойдем, покажу, — добавил он, к большому удивлению Марты.

С этими словами Джош потянулся за тростью, прислоненной к ручке кресла. При виде этого движения Марта закусила губу, чтобы не разрыдаться. Она ненавидела эту трость. В этой гладко отполированной палке воплощалась для нее та безымянная злая сила, что отняла у нее Джоша.

Счастье, которое потеряла Марта, не было напрямую связано с физической близостью. Одно присутствие Джоша, самый незначительный разговор с ним поднимал ее на недосягаемые в обычной жизни вершины. Ни прежде, ни после она никогда не испытывала такого блаженства.

— Пойдем, — позвал он, и Марта послушно последовала за ним в такой знакомый холл… Все в этой квартире было ей слишком знакомо. Джош шел рядом, почти касаясь ее плеча, и вся сила воли требовалась Марте, чтобы не упасть к нему в объятия. Как хотелось ей уронить голову ему на плечо, почувствовать, как он зарывается губами в ее волосы… Услышать нежные имена, которыми он называл ее когда-то… Впрочем, слова любви Джош произносил лишь однажды — когда перепил шампанского. А на следующее утро уверял, что ничего не помнит.

Но в ту ночь они занимались любовью. Не в первый раз — потом оказалось, что в последний, но эта ночь превзошла все предыдущие. Их страсть, подогретая шампанским, не знала никаких границ. Они отдавались друг другу свободно и раскованно, они уносились куда-то за горизонт и ныряли в сверкающее золотое море.

Марта надеялась, что такая близость изменит их отношения… Однако этого не случилось. Джош предпочел притвориться, что той чудесной ночи не было. Его поведение оскорбляло Марту. Обида и гнев копились в ней, пока не привели к той последней ужасной ссоре. Ссоре, когда он заявил прямым текстом, что постель — это одно, а жизнь — совсем другое. И делить с Мартой жизнь он не собирается.

Дженнифер в тщетной попытке их примирить пригласила обоих к себе на Род-Айленд — тогда она только что вышла за Керри. Марта ждала, что Джош заговорит первым, извинится, скажет, что совсем не это имел в виду… Но он молчал. Тогда Марта приняла заказ крупного английского журнала и улетела в Лондон.

Шли месяцы. По заданию лондонского журнала Марта исколесила всю Европу. Она видела Кению и Марокко. Делала острые репортажи о волнениях в Кейптауне и Бейруте. Получила несколько наград. Но Джоша не было рядом, и увлекательная прежде работа не приносила радости.

С Тони она познакомилась на вечеринке в Мэйфере. Он пригласил ее пообедать, и Марта согласилась. Тони был красив, обаятелен, остроумен и, главное, необычайно внимателен. Порой он даже заставлял ее забыть о Джоше — на день или два. Но теперь Марте казалось, что двух лет, прожитых без Джоша, как будто и не было. Она сделала круг и вернулась к началу — точнее, к концу пути.

Джош ввел Марту в комнату для гостей, где спали двое чудесных малышей — прелестные, похожие на ангелочков мальчик и девочка. Мальчика звали Джошуа — в честь мужчины, стоящего сейчас рядом с Мартой; девочку — Каролиной, в честь матери Джоша и Дженнифер.

Марта молча смотрела на спящих детей. Ей казалось, что какой-то злой великан ради забавы сжимает в кулаке ее сердце. Джош стоял рядом: его суровое лицо разгладилось, обычная холодность сменилась нежностью. С той же нежностью в глазах он обернулся к Марте:

— Здорово, правда? — прошептал он, указывая глазами на маленьких племянников.

— Чудесные малыши, — шепотом ответила Марта.

Однако, как ни прекрасны были дети, гораздо сильнее ее взгляды привлекал Джош. Когда она наконец поддалась искушению и взглянула на него, то едва не вскрикнула от изумления: в глазах Джоша она увидела боль.

Хорошо скрытую — Джош вообще мастерски скрывал свои истинные чувства, но все же несомненную боль.

— Пойдемка отсюда, — поспешно сказал он, — а то разбудим близнецов, и нам достанется от Дженнифер.

Марта кивнула, не доверяя собственному голосу. Когда она повернулась, руки их встретились… и вдруг неистовое желание пронзило Марту насквозь. Она поспешно отстранилась и, чувствуя, что лицо у нее горит, машинально поднесла руку к щеке. На пальце сверкнуло кольцо с бриллиантом.

Лицо Джоша застыло, взгляд не отрывался от бриллианта. Ему казалось, что этот камень насмехается над ним — и с полным правом! Каким идиотом он был, когда, едва услыхав, что Марта появится у него в доме, оставил конференцию и поспешил сюда!

Он позвонил Дженнифер, чтобы напомнить ей, где лежит ключ, — на случай, если она забудет свой. Дженнифер рассказала о разговоре с Мартой и о том, что пригласила ее к себе на обед. И Джоша охватило неодолимое желание увидеть прежнюю возлюбленную. Он не мог сопротивляться ему, да и не хотел, — просто, едва положив трубку, тут же снова поднял ее и набрал номер аэропорта.

Но один вид кольца на руке Марты привел его в чувство, словно пощечина, нанесенная холодной, расчетливой рукой. Да и чего итоги он ожидал? Неужели надеялся, что Марта запрется в хрустальном замке и станет ждать невозможного? Ждать, что, может быть, когда-нибудь он смирится со своим увечьем?

Марта молода, красива и привлекательна, за эти два года ее обаяние, несомненно, свело с ума немало мужчин. Джош заметил, что она похудела, но от этого, пожалуй, стала еще краше. Для него же она всегда оставалась самой желанной женщиной на свете. Прекрасная, талантливая, остроумная, щедрая, артистичная, непредсказуемая, порой беспричинно унылая иле капризная, но всегда столь искренняя и любящая, что Джош с легкостью прощал ей любые перепады настроения.

Господи, как он любил ее! Как любит до сил пор!

Джош поднял взгляд и увидел, что Марта смотрит на него, вопросительно округлив и без того огромные глаза.

Джош выдавил из себя улыбку и произнес почти спокойным голосом:

— Дату свадьбы уже назначили? Она покачала головой:

— Нет. Думаю, мы с Тони поговорим об этом, когда я прилечу в Лондон.

— Кажется, — заметил Джош, — в Вашингтоне Тони говорил что-то о Дне святого Валентина.

— Ну, к этой дате мы уже опоздали, — ответила Марта.

— И теперь, Марта, ты будешь жить в Англии?

— В последнее время я почти только там и работаю, — уклончиво ответила Марта.

— Но будешь продолжать работу и вне Лондона?

— Да, наверно, — ответила Марта и поспешно добавила, желая поскорее покончить с этой трудной темой: — Нам с Тони еще нужно это обсудить. Как ты, наверно, понял из беседы с ним, он не в восторге от моих «метаний по свету», как он это называет.

— Да, его можно понять, — ответил Джош.

— Конечно. Но… это моя работа. Я не могу, сидя на одном месте, готовить полноценные репортажи. И потом…

— Что потом?

— Ну, — сбившись, закончила Марта, — мы все это обсудим в Лондоне. Думаю, свадьба состоится где-нибудь в конце весны. Мне нужно будет на некоторое время вернуться в Нью-Йорк.

Джош постарался не выдать своего волнения:

— Вот как?

— Мне в Нью-Йорке предлагают несколько заманчивых заказов, от которых я не могу отказаться, — объяснила Марта. — Они мне очень по душе. Один связан с медициной. Другой — с угольными копями: возможно, я поеду в Пенсильванию и смогу увидеться с родителями.

— Ты по-прежнему занимаешься всем, чем придется? — пробормотал Джош.

— Да, я люблю разнообразие, — ответила она.

От этих слов Джош заметно поморщился. Не то чтобы ему не нравился стиль работы Марты, нет, он его понимал и одобрял. Он подумал о том, что и жизни своей Марта не мыслит без калейдоскопа мест, людей, впечатлений… А останься она с ним, она оказалась бы прикована к инвалиду. Поэтому Джош и оборвал их отношения, не позволив им зайти слишком далеко.

Джош крепче сжал рукоять своей трости. Он снова безжалостно напоминал себе о том, что красивой, талантливой женщине, женщине, подобной Марте Бреннан, нечего делать рядом с человеком, который не идет, а ковыляет по жизни. Марта любит спорт. Она бегает по утрам, играет в теннис, катается на лыжах и увлекается скалолазанием. Она божественно танцует. Однажды на рождественской вечеринке Джош видел, как она танцевала с другими мужчинами. А он сидел и смотрел. И теперь при этом воспоминании его охватывала невыносимая горечь.