— А я никогда не думал, что ты можешь так легко предавать людей, с которыми спишь! — резко бросил Фин.

— Когда я это осознала, дело зашло уже далеко, — вынуждена была признаться Софи. — Но нам с Эми и в голову не могло прийти, что ты об этом когда-нибудь узнаешь. И вот теперь все открылось… Да еще и кассеты украли, — печально добавила она. — Пропала наша работа. Но тебе, Фин, по-моему, не о чем сожалеть.

— Ты так думаешь? — усмехнулся он. — А впрочем, чего от тебя еще ожидать…

— А чего ты от меня ждал? — вскричала Софи. — Извинений? Хорошо, я прошу у тебя прощения, да, я виновата перед тобой. Ты хочешь убить меня за те кассеты? Ты жаждешь заставить меня страдать? Я и так страдаю, и из-за тебя, между прочим, в большей степени. Ведь ты никогда не говорил: «Софи, ты нужна мне, ты занимаешь важное место в моей жизни». Ты ни разу не признался мне в любви! Ни разу! А когда я в субботу сказала, что люблю тебя, помнишь, что ты мне ответил?

— У меня хорошая память, — пробормотал Фин, отворачиваясь.

— А я все-таки тебе напомню! Ты сказал мне «спасибо». Поблагодарил меня! Я потрясена вашей вежливостью, мистер Такер!

— Слушай, перестань на меня кричать, — поморщился Фин. — Время позднее. Весь город разбудишь.

Софи резко поднялась с кресла-качалки, и оно жалобно заскрипело.

— Я кричу потому, что ты обвиняешь меня в предательстве, а сам поступаешь еще хуже! Да ты предал меня в десять раз больше, а теперь с оскорбленным видом заявляешься сюда и говоришь, что все это, оказывается, не было игрой и мне следовало знать об этом!

— Я безуспешно пытаюсь втолковать тебе, что существуют неписаные правила: нельзя выносить на суд общественности то, что делается и говорится наедине!

— Наедине? — усмехнулась Софи. — Когда же, позволь тебя спросить, мы оставались наедине? На мостках, где любой мог нас с тобой увидеть? Или когда ты швырнул лампу о стену, очевидно, желая привлечь внимание постояльцев фермы? А может быть, когда мы занимались любовью на капоте твоей машины? Разве все это не было игрой? А теперь ты неожиданно меняешь ее правила и сваливаешь вину за случившееся на меня? Так вот, знай: я считаю, что во всем виноват ты один!

— Ладно, думай что хочешь, — устало произнес Фин, подходя к перилам.

— Можешь возвращаться домой к своим семейным обязанностям, продолжать заседать на вашем дурацком городском собрании, с важным видом решать пустяковые вопросы и тихо радоваться тому, что не влюбился в столь ветреную и глупую особу! Ты ведь такой самоуверенный, хладнокровный, уравновешенный…

— Софи, о каком хладнокровии ты говоришь? — вздохнув, спросил Фин. — О какой уравновешенности, когда моя жизнь рушится на глазах? А что касается наших с тобой отношений… Когда я впервые увидел тебя, так сразу понял, что влип, пропал. Ты точно околдовала меня, а теперь выясняется, что…

— Я тоже как увидела тебя — богатого, холеного красавчика из знатной семьи, — сразу поняла: ты разобьешь мне сердце и бросишь. Все так и вышло.

— Ладно, мне пора, — произнес Фин, спускаясь с крыльца. — Уже поздно.

— А зачем ты вообще приходил? — крикнула ему вслед Софи. — Устроить скандал? Заставить меня осознать свою вину? Чего ты хотел?

— Не знаю! — бросил Фин, рывком открывая переднюю дверцу своей машины. — Но что бы я ни хотел, все равно я ничего не получил.

— А, догадываюсь! — Софи подбежала к нему. — Ты приходил за тем же, за чем и всегда. — И она презрительно усмехнулась. — И вот впервые покидаешь меня неудовлетворенным.

Фин сел в машину и, прежде чем захлопнуть дверцу, спросил:

— Ты знаешь, кто тебя ударил и столкнул в реку?

— А при чем здесь это? — удивилась она. — Сейчас мы, кажется, выясняем с тобой отношения, скандал в самом разгаре…

— Знаешь или нет?

— Я тебе много раз отвечала: понятия не имею! А почему ты снова спрашиваешь?

— Потому что мы с Уэсом уверены: это сделал не Стивен. Кто-то еще очень сильно ненавидит тебя, Софи. Кому-то ты перешла дорогу.

— Это мог сделать любой. Весь город ненавидит меня.

— Ты ошибаешься. Во-первых, тебя мало кто знает, а во-вторых, те, кто знаком с тобой, относятся к тебе хорошо и убивать тебя им незачем.

— Да уж, прекрасно относятся! Особенно после сегодняшней премьеры.

— Не волнуйся, вся сила их праведного гнева обрушилась на мою голову, — с печальной иронией возразил Фин. — Спасибо Стивену Гарви. И я еще очень долго буду слушать эти, с позволения сказать, бравурные марши, а не лирические песни Дасти Спрингфилда. Ладно, я поехал, счастливо!

Софи тяжело вздохнула, поднялась на крыльцо, и Эми протянула ей мороженое «Дав». Сестры сели на ступеньки, а Ласси улеглась рядышком и мгновенно заснула.

— Софи, не переживай, это еще не конец. Он обязательно вернется.

— Сомневаюсь. Наговорил мне кучу гадостей, накричал, обвинил в предательстве. Нет, между нами все кончено.

— Не обращай внимания, — посоветовала Эми. — Фину сейчас очень тяжело, гораздо хуже, чем тебе. Но он обязательно вернется, вот увидишь.

— Ты лучше расскажи, что Уэс говорил о скандале с видеофильмом, — попросила Софи. — Он сильно возмущался?

— Не очень, точнее, совсем не возмущался. Похоже, его совершенно не волнует, что мы нарушили их дурацкое постановление. Уэс сейчас озабочен другим: кто подменил кассеты и кто расправился с Зейном Блэком? Кажется, он подозревает Клиа и Дэви, правда, почему именно их, обаятельный шериф не объяснил, но, видимо, он имеет на этот счет какие-то соображения.

— Почему же в таком случае он позволил им обоим уехать? — спросила Софи. — Нет, если бы Клиа и Дэви были замешаны в чем-то серьезном, Уэс не выпустил бы их из города.

— Наверное, ты права. Кстати, завтра нас с тобой вызывают на заседание городского совета! — неожиданно сообщила Эми. — Будут разбираться с нашим фильмом и обвинять в нарушении запрета на съемки порнографии. А потом я собираюсь поехать в Лос-Анджелес, — беспечно продолжала Эми. — Если, конечно, нас не арестуют за нарушение.

— О Господи!..

— Софи, не волнуйся. Уэс сказал, ничего страшного там не будет, и после заседания мы как ни в чем не бывало вернемся на ферму. Они с Фином пообещали позаботиться об этом, тем более что то злосчастное постановление неконституционно. Но на собрание идти необходимо, так что нам придется задержаться в городе хотя бы до четверга.

— Сомневаюсь, что после всего случившегося Фин станет защищать нас. Он так зол на меня… Слушай, Эми! — вдруг воскликнула она. — А ведь я единственная из семейства Демп-си, кто никогда не бывал в суде!

— Отец будет тобой гордиться!

— Только это меня и утешает! — горько усмехнулась Софи. — Знаешь, что сказал Фин, перед тем как уехать? Что ударил меня и сбросил в реку не Стивен Гарви.

— Откуда ему это известно?

— Понятия не имею, но заявил он об этом со всей уверенностью. Фин ведь ненавидит Стивена, и если бы имелся хоть малейший шанс обвинить его в преступлении, мэр бы его не упустил. Но тот, кто столкнул меня в реку и хладнокровно наблюдал, как я беспомощно барахтаюсь в воде, люто ненавидит именно меня, а не Такера.

Перед глазами Софи мелькнуло холеное, надменное лицо Лиз Такер, она вспомнила Фина, Дилли… Их сложные, запутанные семейные отношения, раздираемые противоречиями и потому омраченные взаимными упреками и обидами…

— Нет, просто так я из этого города не уеду! — решительно заявила Софи. — Я выведу ее на чистую воду!

— «Все мы временами сходим с ума!» — пропела Эми, угадав мысли сестры, и уже серьезно спросила. — Хочешь поехать поговорить с ней?

— Да. Ведь эта женщина пыталась меня убить.

Глава 15

На следующий день Фин, увидев подходящего к книжному магазину Уэса, вышел на ступеньки встретить его.

— Хорошо, что приехал! Ты единственный в городе, кто не врывается ко мне с упреками, не возмущается моим безнравственным поведением и не заявляет злорадно: «Больше мы за вас никогда голосовать не будем!» Уэс, если бы ты только знал, до чего они мне все надоели! — Фин выразительно провел ладонью по горлу.

— И много народу у тебя перебывало? — спросил начальник полиции, усаживаясь в кресло.

— Половина города! И хоть бы кто-нибудь купил книги!

— Ладно, не расстраивайся, до выборов еще есть время. За шесть недель страсти улягутся, и горожане обо всем забудут. А как Софи?

— Тоже злится. Во всем случившемся винит меня одного. — Фин передернул плечами. — Ну и пусть, мне это безразлично. Скажу тебе больше: я даже рад, что между нами все кончено. Только представь: всю оставшуюся жизнь слушать ее болтовню и песни Дасти Спрингфилда!

— По-моему, вы занимались не только болтовней, — заметил Уэс.

— Какая теперь разница?

— И Софи, насколько я помню, обыграла тебя в бильярд.

— Хватит о ней говорить! — раздраженно бросил мэр. — Ты лучше ответь: Эми уезжает в Лос-Анджелес, а ты?

— Я? — усмехнулся начальник полиции. — Мне надо продолжить расследование преступления, а вот что касается тебя, Фин, то я посоветовал бы тебе не принимать сгоряча необдуманных решений и не рвать отношения с Софи.

— С меня довольно! Мне надоели выходки Софи, капризы, ее злобный братец-аферист, бесцеремонно вмешивающийся в наши отношения. Все, хватит!

— Между прочим, Дэви улетел вчера вечером на Багамы.

— Что? — От изумления Фин даже вскочил с кресла, едва его не опрокинув. — Как улетел?

— Как все люди: самолетом. И кстати, Клиа тоже.

— И ты позволил этим проходимцам покинуть город?

— А что я мог сделать? Никаких улик против них нет, и удерживать эту парочку, следовательно, я не имею права. Хотя, конечно, они причастны к случившемуся. А возможно, они и есть преступники, пока точно не знаю. И вообще сейчас моя голова забита столькими проблемами… — Уэс поднялся с кресла, спустился вниз и остановился.

— Твоя голова забита Эми, — сказал Фин.