– Я бы хотела, чтобы для разговора мы спустились в библиотеку. – Голос Люси звучал напряженно. – Там меньше шансов, что нас кто-нибудь подслушает.

– Должно быть, ты собираешься кричать, – сухо заметил Хит.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Но если ты не станешь слушать меня, я буду кричать. А если ты решишь не воспринимать меня всерьез и станешь смеяться, то я уйду из дома и не вернусь до тех пор, пока она не уберется отсюда.

Теперь выражение его лица стало еще более серьезным.

– Я не стану щадить ваши чувства, миссис Рэйн, если вы не станете считаться с моими. Ну что, перенесем нашу дискуссию в библиотеку?

Начинающийся закат наполнил библиотеку розоватым светом, который дополнял свет уже зажженных ламп. Хит налил себе выпить и, заметив протянутую руку Люси, слегка покривив губы, влил в ее фужер точно такую же порцию спиртного. Во взгляде Люси можно было прочесть все эмоции, на которые только способна человеческая душа.

– Как ты мог привезти ее сюда?

– Я бы обязательно предупредил тебя, что она едет с нами, если бы имел такую возможность. Но в то утро…

– Я уже слышала о проблемах с ее родственниками от Эми, – не дала ему закончить Люси. – Но тем хуже для нее. Все дело в том, что у меня есть нечто общее с ее родственниками: я тоже не хочу, чтобы она жила у меня.

Хит, откинув назад голову резким, исполненным мужской грации движением, допил остатки виски. Затем его глаза встретились с ее взглядом.

– Она не собирается оставаться у нас надолго. Когда Виктория уезжала в Англию, она хотела, чтобы Эми и Рейн поехали с ней. Все родственники Виктории живут там, и они согласились принять их всех. Но они обе отказались. Эми знала, что я приеду и заберу ее. А Рейн… Я думаю, что ей просто не хотелось переезжать в другую страну, но всерьез она не задумывалась над своим положением.

Люси была готова задушить его. «Она много об этом думала. Она знала наверняка, что делает. Она знала, что снова увидит тебя, ей хотелось посмотреть, не удастся ли ей вернуть тебя себе!»

– Но сейчас, – продолжил Хит, – Рейн всерьез думает о переезде в Англию. Она останется у нас всего на несколько дней, пока мы не пристроим Эми, а затем уедет к Виктории.

– Почему же Рейн не осталась на Юге до окончательного решения?

– Ей негде оставаться там. И мне кажется, что и для Эми это лучше, что она приехала сюда с нами. Ты и я чужие для Эми, а Рейн единственный близкий ей человек…

– О, избавь меня от этого, – прервала его Люси, отворачиваясь и идя к окну. – Не из-за Эми ты привез ее сюда. Тебе даже в голову не пришло, что на эти несколько дней Рейн могла бы остановиться в отеле.

– И это, безусловно, был бы крайне джентльменский поступок: оставить молодую, только что овдовевшую женщину в отеле!

– Но мы оба прекрасно знаем, что ты привез ее сюда не потому, что ты такой уж суперджентльмен.

– Тогда, может быть, ты скажешь, почему я привез ее сюда? – сказал он приторно-слащавым тоном.

Пылающим лбом Люси прижалась к замерзшему стеклу, пытаясь протолкнуть комок слез, застрявший в горле.

– Во время болезни… – начала она. В комнате воцарилась ужасающая тишина. – Тебе то казалось, что ты живешь дома, то, что ты сражаешься на войне. Ты то и дело говорил о сражениях, о своих родителях, друзьях, называл много имен. Но больше и чаще всего ты говорил о ней. О Рейн. – Люси резко рассмеялась. – Я сыта по горло этим именем. Я слушала его слишком долго. Ты умолял ее не выходить замуж за Клэя. Ты говорил о том, какая она красивая. Говорил, что… что любишь ее. – Медленно она повернулась спиной к окну. – Почему же ты никогда не говорил мне о ней раньше? – спросила она чуть дрожащим голосом.

– В этом не было необходимости.

– Что произошло между вами? Почему она вышла замуж за Клэя?

– Потому что он был Прайсом. Законнорожденным Прайсом. Перед войной, на Юге Прайсы считались богатой и очень влиятельной семьей. А я был обычным внебрачным ребенком. Рейн и я нравились друг другу, но я совершил ошибку, познакомив ее со своим братцем… Очень скоро они уже были помолвлены.

О Боже! Если он смог простить Рейн за это, значит, его чувства были по-настоящему глубокими. Все внутренности Люси содрогнулись от такой несправедливости. Как он мог все еще желать ее, после того, как она поступила с ним?

– Ты, кажется, не винишь ее в том, что она предпочла тебе Клэя? – попыталась задеть его Люси.

– Тогда я винил только ее. – Нечто похожее на улыбку появилось на его лице. – Видит Бог, я обвинял ее, проклинал, выдумывал сотни способов, чтобы вернуть ее назад. Но со временем мои чувства переменились. Я понял, почему она сделала это. Никогда до этого я не осознавал до конца, насколько безвольны и зависимы женщины. Рейн приняла единственное возможное и правильное решение. Она не обладала достаточной свободой, чтобы поступить иначе. Это ведь так очевидно, что Клэй с его деньгами и именем был в состоянии обеспечить ее лучше, чем я.

– Ты сам подыскиваешь ей оправдания. Почему она должна была выбрать именно Клэя? Какое значение имеют деньги, положение?

– Не думаю, что ты тот человек, который может осуждать ее за это. Ты вышла бы замуж за Даниэля по тем же самым причинам.

– Это не правда! – Люси чуть не задохнулась от возмущения. – Это было совсем другое. Я любила Даниэля!

– Правда? – Хит покачал головой и устало улыбнулся. – Теперь это уже не имеет значения. Я понял все до конца, находясь в плену на острове Гавернор, особенно то, каково быть беспомощным. Я не имел возможности контролировать и хоть как-то влиять на то, что происходило со мной. От меня ничего не зависело. Я беспрекословно принимал все, что сваливалось на меня, по возможности используя преимущества любого положения. Но по большому счету я был полностью беспомощен. Впервые в своей жизни. Вот так и Рейн. И точно так же ты.

– Но я не беспомощна больше!

– Нет. Ты нет. Ты изменилась. А Рейн нет. Она навсегда останется беспомощной.

– Но почему ты защищаешь ее? Или ты собираешься обеспечивать ее всю оставшуюся жизнь?

– Нет. Она очень скоро найдет себе того, кто с радостью согласится обеспечивать ее. Это она всегда делала с блеском. Все, что я прошу, это, чтобы ты смирилась с ее пребыванием в нашем доме на несколько дней. Это же не навсегда.

– И при этом, я полагаю, ты как обычно собираешься ходить в редакцию? – Хит резко кивнул головой в знак согласия. Люси не сумела сдержать усмешку. – Вот видишь, как все просто! Интересно, а что, по-твоему, я должна делать с Эми и Рейн? Как я буду смотреть на нее и вести с ней светские разговоры, если единственное, что я вспоминаю, глядя на нее, это то, как ты бредил ею два дня и две ночи напролет?

– Запомни вот что, – предупредительно мягко сказал он. – Между Рейн и мной нет ничего. И не было уже долгие годы.

Вспомни, что за последние несколько лет она прошла сквозь все муки ада. Подумай, что пока ты сидела у банки с леденцами в магазине своего отца и любезничала с покупателями, она боялась, что янки подожгут ее дом, изнасилуют, убьют. Она голодала. Она пережила смерть мужа. И она собственными глазами видела, как друзья и соседи убивали друг друга из-за каждого шага надвигавшейся Реконструкции, о которой вы так любите дискутировать за чашечкой кофе или десерта. Когда тебе станет жаль себя, вспомни все это!

– Как ей везет, – заметила Люси, теперь ее взгляд был холодно-безразличным, – что именно ты защищаешь ее от меня.

Хит выругался и провел рукой по волосам. Быстро повернувшись, он резким движением налил себе еще виски.

– Впрочем, может быть, будет не так уж трудно подыскать тему для разговора. У нас ведь с ней так много общего, не так ли, Хит? – Она смотрела на него до тех пор, пока он не опустил фужер и не посмотрел на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– У Рейн и у меня есть ты… – Неужели это ее голос прозвучал так ядовито вкрадчиво? – Но только вот насколько хорошо она знает тебя? Так же хорошо, как и я? Вы были любовниками?

Он смотрел на нее так, словно не верил, что перед ним Люси.

– Какого черта ты спрашиваешь об этом?

– Вы были любовниками?

– Если это имеет значение для тебя, то можешь идти к черту!

– Были? – прошипела она.

– Нет, – сказал он, с трудом переводя дыхание. Таким разгневанным он еще никогда не был. – Нет. Ни тогда, ни теперь.

– И можешь не смотреть на меня так. Ты сам заварил эту кашу, привезя ее сюда. Ты собственными руками сделал это. Так что нечего винить меня за то, что я задаю вопросы.

– Ты невообразима, – тихо сказал он. И это прозвучало далеко не как комплимент. – Теперь мне смешно; когда-то я думал, что тебе не хватает жесткости и твердости!

– Может, ты предпочтешь кого-нибудь более беспомощного и уязвимого?

Даже Люси была вынуждена признать, что она зашла слишком далеко. Хит отвернулся от нее и крепко сжал кулаки. Он был так рассержен и подавлен, что у него все потемнело перед глазами. Испугавшись его молчания, Люси прошла мимо него и остановилась возле двери, глядя на его напряженную спину.

– Я не хочу, чтобы в этой ситуации между нами была какая-то неопределенность, Хит. Я могу потерпеть ее пребывание в доме несколько дней, но не более того. И если все это выльется в соревнование, кто здесь останется дольше, я предупреждаю, что она пересидит меня, потому что я так долго не выдержу.

– В кого ты превратилась?

«В женщину, которая любит тебя. В женщину, которая боится потерять тебя».

– Просто я хочу быть честной с тобой, – тихо сказала она.

– Какая, к черту, честность?! Почему ты просто не скажешь, что все это из-за твоей беспочвенной ревности? И если это действительно так и ты мне больше не доверяешь, тогда я отказываюсь что-либо понимать. Я-то думал, что понимал тебя достаточно для того, чтобы наш брак устоял.

– Этот брак был безупречным до того, как ты привез ее сюда. Неужели ты считаешь разумным и справедливым требовать от меня все это? Неужели это справедливо по отношению ко мне?