Наверное, многие считали их удачной, счастливой парой, может быть, завидовали тому, что действительно присутствовало в их отношениях с Хитом – дружеские симпатии, которые усиливались взаимным сексуальным влечением. В доме Рэйнов царила определенная свобода, позволявшая им обоим расти и самосовершенствоваться, которая ни в коем случае не исключала честности друг перед другом.

Может, Люси и не стоило желать «чего-то большего»? Но почему тогда ее так угнетало растущее чувство неудовлетворенности?

Ответ был прост: «Потому что, Люси Рэйн, тебе небезразличен Хит Рэйн, и ты настолько к нему неравнодушна, что боишься признаться в этом самой себе».

Вставив в уши длинные, свисавшие почти до середины шеи серьги из весело поблескивающего оникса, Люси коротко вздохнула:

– Ну вот, теперь я готова.

– Синда. – Глаза Хита потемнели, плутовские искорки потухли в его зрачках. Он встал и медленно приблизился к ней. Что-то очень серьезное было в его намерениях. Пульс Люси тревожно участился, когда в его голосе она уловила нотки нерешительности:

– Перед выходом мне бы хотелось закончить одно маленькое дельце. Я думал об этом еще несколько недель назад… Конечно же, мне следовало позаботиться об этом сразу после нашей свадьбы…

– Я даже не представляю, о чем идет речь? – с натянутой улыбкой проговорила Люси.

– Мне нужно исправить свою ошибку, – почти шепотом произнес Хит, глаза их встретились.

– Какую ошибку? – так же шепотом пролепетала она.

В комнате воцарилась тишина. Секунды быстро бежали одна за одной, но время отсчитывало свой ход не для этой пары. Большим пальцем Хит провел по нежной коже подбородка Люси, коснулся шеи. Что он хотел сказать этой лаской? Рэйн взял левую руку жены, легкую и Не сопротивляющуюся ему. Они неотрывно смотрели друг другу прямо в глаза; он поцеловал ее ладонь, коснувшись ее пальцев бархатистой, гладко выбритой кожей.

«К чему все эти нежности? – Крик так и рвался из самого сердца Люси. – Меня сводит с ума твоя нежность, я не могу устоять перед ней».

Что-то гладкое и прохладное скользнуло по левому безымянному пальцу Люси, миновало сустав и остановилось у самого основания. Она скосила взгляд на свою руку, которую Рэйн продолжал держать, и ослепительный блеск заставил ее невольно закрыть глаза. Большой, роскошный, грушевидной формы бриллиант сиял мириадами разноцветных искорок. Обручальное кольцо, символ того, что они всегда будут искренними в своих чувствах, отношениях друг с другом…

– Хит… – попыталась сказать Люси, но вместо слов из ее груди вылетел лишь тихий вздох:

– Тебе не нужно было…

– Прости, мне следовало подарить тебе это кольцо давным-давно.

– Но я даже не задумывалась…

– Знаю. Наша помолвка, венчание и свадьба – все это было так молниеносно. На кольцо просто не хватило времени.

– Хит, я не знаю, что и сказать…

– Тебе нравится?

– Еще бы, конечно!

– Если хочешь, мы можем подобрать что-нибудь другое.

– Нет! Оно прекрасно! – Глаза Люси сияли во сто крат ярче бриллианта. Она не будет допытываться у Хита, почему он решил преподнести обручальное кольцо именно сегодня. Вдруг причина окажется совершенно иной, чем она предполагает?

– С-спасибо. – Слезинка выкатилась из уголка глаза, скользнула вниз по щеке, но на полпути губы Хита перехватили ее.

– Я не хочу, чтобы ты плакала, – пробормотал он.

– А что же, по-твоему, я должна делать? – всхлипывая, спросила Люси, улыбнулась сквозь слезы и опустила руку в боковой карман его роскошного пиджака в поисках носового платка. Но платок не понадобился, их губы слились в безудержном, отчаянном поцелуе. Настойчивость Хита развеяла слезливое настроение Люси. Желание, всепоглощающее, страстное, поднималось из глубин и разливалось по всему ее телу. Он наклонил голову ниже и еще сильнее прижал жену к своей мощной груди. Нежное и необычайно теплое чувство, словно невиданный цветок, расцветало в Люси; цветок рос, и душа Люси раскрывалась – для Хита.

С трудом их губы расстались. Хит поднял голову, прядь золотистых волос упала ему на лоб. Дрожащими пальцами Люси откинула назад непослушный завиток и заглянула мужу в глаза.

– Хит, – прошептала она, утонув в бездонной синеве его очей, и не смогла произнести ничего более. Безмолвно наблюдая за ним, она прочитала в его глазах вопрос. Да, кажется, впервые за все время их знакомства Хит не понял, что значит ее молчание. И она была ему благодарна за это.

– Нам пора идти, – спокойно проговорил он, и Люси медленно кивнула ему в ответ.

Вечер оказался не таким скучным, как пророчил Редмонд. Среди гостей были лучшие люди города – крупные предприниматели, коммерсанты, банкиры и политики. Разговор за ужином носил несколько натянутый, принужденный характер, очевидно, по причине сидящих за столом дам, так как обсуждение политических и финансовых проблем было негласно, но единодушно отложено на позднее время, когда мужская половина имела бы возможность пообщаться в приватной обстановке. И все-таки вечер был прекрасен! Люси поочередно щебетала то с дамой по левую руку, то с джентльменом по правую. Хит сидел за столом дальше, Дэймону отвели место рядом с рафинированной блондинкой, умело поддерживавшей разговор с соседями. Редмонд, как обычно, казался сверх меры сдержанным и замкнутым. Решительно настроенная на то, чтобы вывести его из привычного состояния полного безразличия, Люси сделала ему пару колких замечаний и добилась-таки своего – он затеял с ней шутливый спор. Подошло время танцев, и Редмонд ангажировал ее на вальс, сообщив Хиту, что жаждет отмщения за то, что Люси насмехалась над ним за столом.

– А вы замечательный танцор, – отметила Люси, вальсируя и улыбаясь. Никто не мог сравниться с Хитом в плавности танцевальных движений и чувстве ритма, но, как ни странно, Дэймон едва ли уступал ему в этом искусстве. Его танец был безупречным. – Наверное, умение танцевать – одна из ваших сильных сторон?

По непроницаемому лицу Дэймона скользнула легкая улыбка, он с трудом сдерживал натиск чарующих карих глаз, сверкающих веселыми огоньками. Люси очень хотелось, чтобы он улыбался чаще, ведь улыбка превращала его из просто привлекательного молодого человека в эффектного красавца.

– Нам преподавал танцы один маэстро. Третье поколение Редмондов с самого детства берет уроки у синьора Па-панти, итальянского графа; он давным-давно открыл академию танцев на Тремонт-стрит.

– Я слышала о нем.

– Неудивительно, о нем слышали многие в Бостоне.

– Мне рассказывали о его чрезвычайной строгости к ученикам.

– О да! Я помню, что когда мы, его ученики, входили в класс, то обязательно должны были отвесить учителю низкий поклон, а он в это время стоял с высоко поднятым смычком. Если его что-то не устраивало в нашем приветствии, он без сожаления опускал смычок на наши спины.

Омраченное не очень приятным воспоминанием лицо Редмонда вызвало искренний смех у Люси.

– Бедненький мистер Редмонд, и часто вам доставалось?

– Каждое занятие.

– Но вы могли пойти к отцу и пожаловаться ему.

– Мой отец – сторонник жесткой дисциплины, – смущенно улыбаясь, проговорил Дэймон. – Он бы поколотил меня еще и за то, что я жалуюсь.

Чувство симпатии, даже сочувствия, переполнило сердце Люси, и она оставила без внимания улыбку Редмонда. Темп вальса возрастал, и кавалеру пришлось сильнее обнять свою очаровательную даму, чтобы попадать в такт мелодии.

– А кто та леди, с которой вы разговаривали за столом? – полюбопытствовала Люси.

– Алиция Редмонд.

– Редмонд?

– Да, моя не то троюродная, не то бог знает какая кузина. Я единственный холостяк во всем семействе, посему все решили, что эта партия не так уж и плоха для меня. А что вы думаете на сей счет?

– Кошмар!

Дэймон только хмыкнул: да, ответ был столь же моментален, сколь и решителен.

– Это почему?

– Простите, но я не скажу, потому что не уверена, как будут восприняты мои комментарии по поводу личной жизни мистера Редмонда: спокойно или нет.

– Уверяю вас, очень спокойно. Я слишком редко слышу замечания в свой адрес и практически не имею возможности показать, насколько спокойно отношусь к ним.

– Хорошо. – Люси понизила голос на полтона. – Я полагаю, вам нужна не такая женщина, как эта Алиция. Она не производит впечатления обаятельной. Разве вам не понравилось, если бы она была чуть более жизнерадостной? Да ваша кузина не сумеет заставить вас улыбнуться.

– Пожалуй, вряд ли ей это удастся, – задумчиво ответил Дэймон. – Но меня воспитывали таким образом, что жизнерадостность, энергичность супруги не считались абсолютно необходимыми качествами. И для меня, право же, не имеет большого значения, буду ли я улыбаться или нет.

– О, здесь вы глубоко заблуждаетесь, – честно возразила Люси. – Я совершенно уверена в том, что женщина, на которой вы женитесь, должна быть живой, естественной и не бояться…

– …не бояться меня? Это вы хотите сказать? – усмехаясь, перебил ее Редмонд.

Люси вспыхнула до корней волос:

– Я не это имела в виду…

– Но кто боится меня? – прозвучал настойчивый вопрос.

– Видите ли, вы так относитесь к людям…

– …что они пугаются меня, верно?

– Я хотела сказать, не пугаются… – начала Люси и вдруг замолчала, увидев, как посерьезнел Дэймон.

– Продолжайте, миссис Рэйн, – попросил он. Обращение прозвучало как просьба о помощи, словно она знала некую, известную только ей, тайну, которую он умолял раскрыть перед ним. Нотки горечи и печали звучали в его голосе, и Люси безмолвно смотрела на него. – Пожалуйста, – медленно добавил Дэймон с какой-то нерешительностью, будто это слово было слишком непривычным для него.

– Вы относитесь к людям так, – быстро заговорила Люси, – что они начинают испытывать чувство вины, не перед вами, а за себя. У них возникает комплекс неполноценности: желая произвести на вас благоприятное впечатление, люди теряют собственное "я", перестают быть сами собой. Но я не думаю, что вы всегда на это рассчитываете.