Допрыгав до зеркала – к этому моменту на ней оставались только длинные панталоны и корсет, – Люси обнаружила гребень и попыталась расчесать волосы. Борьба была упорной и долгой, пока наконец волна густых и гладких каштановых волос не упала ей на плечи. Черт побери, что за дьявольские шутки? Похоже, эти дурацкие часы тикают все быстрее и быстрее. Хит придет с минуты на минуту, а еще надо успеть снять корсет, и на это уйдет бездна времени. Корсет был просто великолепен, как казалось Люси, из плотного белого холста и китового уса, накрахмаленный на пару, с плотной шнуровкой впереди. Обычно Люси сама затягивалась, насколько ей хватало сил, и завязывала шнурки бантиком. Но сегодня утром она так торопилась, что вместо бантика получился узел. Проклиная все на белом свете, Люси ногтями вцепилась в этот маленький, тугой комок переплетенных шнурков, словно он являлся источником всех ее невзгод, но увы! Попытки развязать узел не увенчались успехом. Люси готова была зарыдать от расстройства, когда ступеньки лестницы заскрипели под неторопливой поступью Хита. Боже, Отец Небесный, ну почему все идет шиворот-навыворот?!

– Я еще не готова, – предвосхищая появление мужа, необычно высоким голосом выкрикнула Люси.

– Прекрасно. В таком случае я на пару минут загляну в ванную, слегка освежусь.

Итак, в ее распоряжении оставалось минут пять. Люси положила руки на грудь, подпираемую туго затянутым корсетом, сделала глубокий спокойный вздох и с утроенной энергией вцепилась в шнурки, чтобы после нескольких неудачных попыток выбросить белый флаг – жалко было ломать ногти. Оставалось последнее, радикальное средство – разрезать узел. Подобно раскату грома, с оглушительным грохотом и звоном полетело на пол содержимое ящика туалетного столика. Люси присела на корточки и принялась неистово искать среди кучи всевозможных баночек и флакончиков, щипчиков и пилочек, булавок и шпилек маленькие ножницы для маникюра.

– Самое подходящее время для поисков, не так ли?

Взвинченная, возбужденная, с посветлевшими от гнева и раздражения глазами, Люси вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса. Хит, облаченный в длинный синий халат, стоял прямо перед ней, спокойный и сосредоточенный. Казалось, его слегка забавляли смятение и суматоха жены.

– Не вижу оснований для шуток, – натянутым голосом произнесла Люси.

– Да я и не шучу.

Люси отвернулась, возобновила лихорадочные поиски, а когда Рэйн дотронулся до нее, отпрянула и повела обнаженными плечами.

– Так в чем же дело? – хладнокровно спросил он.

Люси выпрямилась и нервно вздохнула. Какая глупость! Неужели причина ее столь сильного возбуждения заключена в этом несчастном узелке? Конечно, нет.

– Я… у меня все из рук валится, Хит. Понимаешь, корсет… это такая ужасная вещь… В общем, я никак не могу развязать на нем узел, а ножницы куда-то запропастились…

– Узелок на корсете? И всего-то? Повернись, вот так. Да, Люси, ты прекрасно умеешь завязывать отличные крепкие узелки, но как их развязывать, – вот этого ты не знаешь. – Высказав свое резюме, Хит принялся колдовать над шнуровкой.

– Этот узел невозможно развязать руками. Ты бы лучше помог мне отыскать ножницы. – Люси нервно покусывала нижнюю губу, но Хит лишь улыбнулся в ответ на столь категоричное заявление.

– Предоставь мне пару минут. У нас с тобой впереди целая ночь, – проговорил он и низко склонился над узелком. Аромат мыла в сочетании с запахом чистой кожи Хита порождали тонкое, манящее благоухание, ноздри Люси широко раскрывались и поглощали его. Близость Хита и собственная полуобнаженность странным образом подействовали на Люси – у нее засосало под ложечкой.

– Послушай, Синда, почему ты до сих пор носишь такой грубый корсет. Он сделан словно из тика. Мне кажется, что, заказывая себе новую одежду, тебе следовало бы позаботиться и о нижнем белье.

– Но мое старое вовсе еще не плохое.

– Прошу прощения, но я иного мнения. Белое одноцветное тебе не идет. Кроме того, я сгораю от нетерпения увидеть тебя в разноцветном атласном и шелковом белье. Видимо, об этом придется позаботиться мне самому.

– Цветное атласное белье? Ты с ума сошел, Хит! Ты никогда не посмеешь купить мне ничего из белья, ни единой вещи! – В кодексе моральных устоев для девушек из благовоспитанных семей Новой Англии одним из незыблемых правил было следующее: приличная девушка, равно как и женщина, никогда не станет носить цветного нижнего белья, только белого, серого, в крайнем случае бежевого цвета.

– Нет, я куплю тебе дюжину атласных корсетов, дюжину цветных нижних юбок, что там еще, да, и черные панталоны с кружевными оборками и розовыми бантиками, – при этой тираде Хит ухмыльнулся, и Люси почувствовала, что, несмотря на крайнее негодование, губы ее невольно расползались в ответной улыбке. В этот самый момент узел был окончательно повержен. Победитель разматывал шнуровку корсета, а Люси, прикрыв веки, с облегчением сделала полный вздох освобожденной грудью, первый глубокий вздох за последние несколько часов, разом опьянивший ее, – голова слегка закружилась. – Ну как, теперь лучше? – спросил довольный Рэйн и, получив положительный ответ-кивок, завершил свое занятие: корсет был снят.

Они стояли так близко друг от друга, что ее соски слегка касались мягкой ткани его халата. Необычные чувства охватили и закружили Люси, ее возбуждало, как нежно и бережно Хит раздевал ее, словно она была драгоценным украшением, которое в неловких руках могло выскользнуть и разбиться вдребезги.

Кончиками пальцев, едва дотрагиваясь, он провел по спине, по ложбинке между лопатками, мягко щекоча невидимые волоски, и это прикосновение отдалось в Люси сладостным ознобом. Сглотнув комок в горле, она нащупала пуговицу на панталонах, финальной детали одежды, оставшейся на ней. Однако и здесь право действовать Хит оставил за собой. Его рука метнулась вниз, перехватила руку жены, заставила разжать пальцы и сама расстегнула панталоны.

Хит поднял Люси и легко, словно пушинку, на руках понес к постели. Она обняла его за шею, крепко прижалась, ощущая каждый мускул его крепкой груди. Совсем недавно благодаря традиционному пуританскому воспитанию даже стоящий рядом мужчина приводил Люси в состояние легкого замешательства. Можно представить себе, какой фурор произвела бы тогда близость мужского тела, полуприкрытого едва запахнутым халатом? Но то время кануло в Лету, и ныне Люси наслаждалась ощущением некогда запретной близости. Как приятно чувствовать себя такой беззащитной и уязвимой, в объятиях человека, столь легко вскружившего тебе голову, человека, который не боится трудностей, которого невозможно смутить, привести в замешательство и нельзя обвинить в ханжестве – в общем, на руках настоящего мужчины.

Хит осторожно опустил Люси на постель и резким движением плеча сбросил халат. Он склонился над ней: кончики пальцев, колени, бедра, живот, грудь, лицо – ничто не ускользало от его пристального взгляда. И чем больше он разглядывал ее нагое, распростертое поверх белоснежной простыни тело, тем ярче разгорался в его голубых глазах темный пожар вожделения.

– Ты прекрасна, Люси, – выдохнуло необузданное желание устами Хита.

Когда-то он уже произносил эти слова, но сейчас настало время откровений, и для Люси они так и прозвучали. Ее взгляд померк, ресницы сомкнулись. Все исчезло, ощущалась лишь его рука под головой. Люси ждала. Рывком Хит притянул ее лицо к своему, их губы слились; его всепоглощающий рот настойчиво требовал ответа, свободная рука устремилась в путь, в томно-сладкий Эдем, не пропуская самых запретных уголков ее роскошного тела. Куда исчезли робость, стыдливость и смятение? От них не осталось и следа, даже кучки пепла, – все сгорело в жаре его страсти. Их страсти! Неужели это ее руки притягивали его голову? Неужели эти урчащие придушенные звуки клокотали в ее горле? А как нежно скользит его обнаженное тело по ее телу? О такой истоме она никогда и не мечтала, никогда в жизни не испытывала ничего подобного. А он, Хит? Каков он, каков каждый дюйм его тела? Она обнимала его могучие плечи, ее ладони скользили по бледно-розоватым краям его шрамов, плавно спускались ниже, на его мощный и стройный торс. Осмелевшая, Люси дала рукам полную волю и, поглаживая кончиками пальцев его бедра, спустилась до очень укромного местечка пониже ягодиц.

– Как долго я ждал тебя, как долго я хотел тебя. – Хит опрокинул тело Люси навзничь и коснулся губами райского мыска между грудями. Безумная жажда любви охватила его, затуманила голову, в беспорядочной путанице перемешала мысли. Всякая предосторожность была отброшена в сторону, остались только желания и настойчивые требования изголодавшейся плоти. Его мускулистые руки сливались с ее нежными, мягкими ручками, его губы упивались вкусом ее кожи. Она была ему достойным противником – сражалась с ним, противилась ему, чинила несчитанные препятствия на его пути, перевернула весь его мир вверх дном, чтобы ныне покориться и замереть в его объятиях. Раньше это была недосягаемая мечта, плод его воспаленного воображения, а сейчас – это страсть, и в этот миг ничто не в состоянии обуздать его. Он не намерен больше ждать и медлить. Это звездный час Хита Рэйна. Сегодня ставка – его жизнь, и он либо возьмет Люси, либо умрет от любви.

Когда горячие, вездесущие губы любимого прильнули к ее соску, Люси задохнулась от волны жара, прокатившейся по спине. Сначала языком Хит нежно поиграл с самым кончиком соска, после чего зубами осторожно захватил сморщенную кожу возле него и слегка потянул. Новая волна захлестнула Люси, изогнула все ее тело; плотский огонь рвался вниз, и она уже ощущала его пульсирующее движение в районе лона, между бедрами. В изнеможении, охваченная и сотрясаемая неукротимым вожделением, неясно осознавая, что с ней происходит, Люси позволила Хиту раздвинуть ее колени. Господи, что же он делает с ней? Целует ее тело, лаская его языком, опускается все ниже и ниже. Вот его руки поглаживают ее бедра, а это уже губы мягко покусывают наружную сторону бедра. Вот его голова зарывается между ее коленями, и поцелуи скользят выше, еще выше… Что это?!