– Мы сможем сделать что? – В мгновение ока настроение Рэйна изменилось: его серьезный пристальный взгляд настойчиво требовал ответа. Люси молчала. Она не могла ничего сказать в ответ, все слова застряли у нее в горле. Хит тряхнул головой, развернулся и сосредоточил внимание на дороге. Немая сцена затягивалась, стена недоверия и напряженности, разделяющая супругов, угрожающе росла.

– Сначала я еще питала надежду, что мы как-то приноровимся и сможем ладить друг с другом, – неуклюже, с запинками говорила Люси, сама удивляясь неловкости своей речи. – Но я не ожидала, что ты будешь встречаться с другими женщинами. Я не хочу этого, не желаю, понимаешь ты или нет! – Последней фразой Люси выдала себя с головой и тотчас же съежилась, как будто пыталась спрятаться в тесном экипаже. Она просто сгорала от стыда. Боже, как это глупо, лишь допуская возможность события, утверждать его как факт. А Хит, Хит же немедленно начнет высмеивать ее, он прекрасно понял, что в ней говорит ревность. Рэйн и в самом деле все отлично понял. Его руки напряглись, он потянул поводья на себя, притормаживая рысака. Мерин всхрапнул, потом тихонько заржал, и ландо, свернув с дороги, замерло на обочине.

– Хит? Что ты делаешь?

Вопрос прозвучал слишком поздно. Рэйн уже сжимал жену в стальных объятиях, таких, после которых на теле остаются синяки. Правая его рука обвила тонкую шею Люси, левой он прижимал ее тело, опрокидывая его на себя. Его губы впились в ее губы, не давая им сомкнуться. Его рот буквально опустошал ее рот в одном долгом и яростном глотке страсти. Люси даже не пыталась сопротивляться. Ей передался пыл Хита, и сейчас она трепетала от ожидания. Хит почувствовал, как внутри Люси борьба уступает место желанию; ее тело стало гибким, податливым. Он умерил неистовый натиск своего рта, его губы ласково покусывали ее уста, мягко и в то же время настойчиво поглаживая их языком. Люси в изнеможении откинулась на его плечо, она задыхалась, ее тело как будто было парализовано всесокрушающим потоком энергии, исходящей от мужа. Но тут же она впитывала эту энергию и заряжалась ею. Ее губы в ответном порыве искали его губы, жаркие и сладкие, отдавая в ответном поцелуе всю свою нежность, все свои чувства… Прильнув к его груди, она полностью капитулировала, отдавая себя на милость победителя. Необузданное исступление проникало и наполняло каждую клетку, пока наконец не превысило все возможные границы. Люси содрогнулась от пресыщенности и затихла. Хит отнял губы от ее рта, поднял голову, мышцы рук пульсировали как от неимоверного напряжения.

– Это напоминает поцелуй женатого мужчины, только что покинувшего ложе любовницы? – хриплым голосом проговорил Рэйн. Его прерывистое дыхание нежно щекотало ее влажные губы. В ответ Люси неспешно смежила веки, руки обвили сильную мужскую шею.

– Я уже забыл, когда в последний раз был с женщиной, – тем же хрипловатым шепотом продолжал Хит, – даже до нашей свадьбы не могу припомнить другого такого случая. Мне не нужна другая женщина и не будет нужна, только ты, я хочу только тебя, но всю сразу, и я возьму тебя, пусть сам черт стоит на моем пути. Каждую ночь я говорю себе: «Она заплатит сполна за все, за бесконечные ночные ожидания страсти, за лютый голод плоти». Но, видит Бог, час расплаты пробил, сейчас я устрою пир. – С этими словами Хит наклонился к Люси, губами нашел ее уста. И реальность растворилась, растаяла как утренний туман; Люси уже не различала ни звуков, ни запахов, ни цветов, одни лишь смутные очертания, неясные силуэты окружающих вещей. Она не знала, откуда исходит едва различимый аромат вина, от нее или от Хита, ей было безразлично, ее ли сердце так гулко стучит в груди, или это набатом бьется сердце мужа. Мироздание вокруг них прямо на глазах меняло свои привычные формы: пространство и время стали вечностью, бытие превращалось в небытие. Темный купол ночного неба опрокидывался и падал на них, рассыпаясь на лету бездной блестящих осколков черного дерева и мириадами сверкающих крохотных, не более булавочной головки, звездочек. Слова, мысли, действия – все с быстротой молнии исчезало в пространстве. Единственное, что еще реально существовало для Люси, были губы Хита и мощь его ладного, плотно сбитого тела.

– Не было никакой любовницы, – тихо проговорил Хит, голос его уже не хрипел, – не было и быть не могло. На свете есть только одна женщина, которая владеет всеми моими помыслами, желаниями, которая терзает и мучает меня. Только она способна дать мне то, чего не даст ни одна другая… И эта женщина – моя жена! Клянусь всеми святыми, я получу сполна все, что мне причитается. Мне пришлось долго ждать, и я не пытался укротить тебя, хотя имею на это право – право мужа. Но время ожиданий прошло. Я хочу тебя, и я возьму тебя здесь, не сходя с этого места, а потом пусть разверзаются небеса и низвергают адский огонь…

– Но, Хит… – Глаза Люси потемнели от смятения, она попыталась ослабить объятия мужа, но стальные мышцы лишь напряглись и стали еще жестче.

– Ты просила меня подождать, и я дал тебе время. Но терпение мое иссякло, оно, как лохмотья нищего, изношено до дыр. Мы пытались играть по твоим правилам, и я все ждал, когда же ты придешь ко мне, но ты не приходила… Стена между нами все росла и росла, и теперь то, что нас разъединяет, гораздо больше того, что могло бы соединить.

Боже милостивый, но ведь она тоже ждала его каждую ночь, а он так и не пришел! С безмолвной мольбой Люси смотрела на Хита, и слезы стояли в ее глазах.

– Отныне мы будем играть по моим правилам, – продолжал Рэйн, взяв ее маленькое личико в свои большие ладони. – И чтобы у тебя не оставалось ни малейших сомнений, мы сегодня же приступим к исполнению супружеских обязанностей. У нас накопилось много тем для разговора, но все разговоры подождут до утра. – Едва прикасаясь, он медленно вел большими пальцами по ее темным, красиво выгнутым бровям, по капелькам влаги, выступившим на висках. Но внутренний жар распалял Хита, и, не будучи в состоянии обуздать себя, впрочем, не слишком того желая, он снова припал к губам жены. Новый поцелуй пронзил Люси с головы до ног, голова закружилась, точно она залпом выпила большой бокал вина. В немой мольбе прося о секундной передышке, она сжала запястья Хита, и немедленно его язык прервал сладострастные движения, а губы освободили ее рот. Отстранившись, он взглянул на Люси и подушечками пальцев дотронулся до лунного зайчика, сидевшего на блестящей коже ее щеки. Бессознательным движением чмокнул возлюбленную в кончик носа и усадил на место. В очах потрясенной, обессилевшей Люси отражалось одно лишь изумление. Экипаж продолжал путь.

Несколько минут спустя ландо свернуло на маленькую круговую аллейку перед домом Рэйнов и остановилось у подъезда. Хит сошел первым и, заботливо придерживая супругу за талию, помог ей спуститься. Почувствовав под ногами твердую почву, Люси обернулась и одернула пышные складки своего вечернего туалета. Руки мужа все еще оставались на ее талии, это не было ей в тягость, она выпрямилась, взглянула на Рэйна, и сердце забилось с удвоенной частотой. Ночная тень скрадывала красивые, точеные черты лица Хита, но не могла утаить блеска его глаз, принявших цвет полуночного неба. Он притянул к себе Люси, приподнял ее на цыпочки и наклонился вперед. При всех видимых различиях их фигур – высокий Хит и маленькая Люси – они удивительно ладно подходили друг другу. Их губы встретились заново – в который раз за этот вечер? Люси закрыла глаза, по ее телу заструилось рекой тепло блаженства. Поцелуи Хита дурманили ее неземным, райским наслаждением; чувства, которые она испытывала сейчас, показались ей более глубокими, выразительными, нежели прежде. Она уже не была Люси, она ощущала себя птицей, готовой взмыть в небесную высь… В этот момент Хит прервал поцелуй, да так неожиданно, что Люси качнулась и чуть не упала, если бы не сильные мужские руки.

– Син, поспеши в спальню и приготовь постель. Я распрягу коня и поставлю в стойло, – промурлыкал Хит, в упер глядя на Люси и покручивая пальцами непослушный завиток на ее виске. – Я не задержусь долго.

В ответ Люси лишь кивнула. Хит ослабил свои объятия, и Люси устремилась прямиком к дому, не оглядываясь назад. Едва захлопнув за собой дверь, она зажгла лампу и подскочила к большому зеркалу. Боже, что случилось с ее губами?! Малинового цвета, вспухшие. И все же чертовски обворожительные и призывно зовущие. Куда? Пелерина отброшена в сторону, Люси стрелой влетает на второй этаж и замирает у прикрытой двери спальни. Глубокая складка на лбу от близко сдвинутых нахмуренных бровей разделяет ее лицо. Так же разделено единство внутреннего мира, он расстроился: противоречивые чувства раздирают Люси, словно в ней живут два разных существа: одно мечется в сомнении и смятении, в то время как другое, безмятежное, успокаивает: не волнуйся, скоро, совсем скоро время томления минет, придет ясность и не надо будет ломать голову о неведомом будущем. Середина же, живущая предчувствиями и ожиданиями, рассуждает философически: да сбудется то, что должно сбыться, да свершится то, что должно произойти. И Люси соглашается: права золотая середина, надо ждать, пусть будет, что будет. С этими мыслями она шагнула в спальню.

Хрустящие свежие льняные простыни, топорщась, неровно расстилались по кровати, стеганое ватное одеяло сбивалось в комья, но Люси одолела их своей настойчивостью – супружеское ложе было готово. Затем она притушила огонь в лампе, и в комнате воцарился мягкий, расслабляющий и призывный полумрак. Через минуту сюда войдет Хит, и надо успеть все изменить в спальне, чтобы ни одна вещь, ни одна тень не напоминала о той ужасной первой брачной ночи. Подобно сумасшедшей, Люси нервно рвала застежки своего вечернего платья, сбрасывала с ног неведомо откуда взявшиеся домашние туфли и одновременно выдергивала шпильки из прически. Пуговица за пуговицей, вторая, третья, а вот еще одна… Господи, да откуда же они берутся, она не успевает расстегивать эти проклятые пуговицы… Буквально выпрыгнув из жесткой шелковой нижней юбки, подбитой на тыльной стороне миллионом кружевных оборочек, Люси оставила ее лежать на полу, словно морскую пену. Затем Люси стала снимать кринолин с тонкими обручами из стали, сзади к которому крепился турнюр. Все это громоздкое сооружение, покинутое хозяйкой, также распласталось по полу в виде огромного блина, который Люси собиралась убрать с глаз долой сразу же, как только покончит с оставшимися предметами туалета. По всей спальне летели шпильки, с силой выдернутые из прически. Так, а где этот несносный гребень? Куда же он пропал? В поисках гребня Люси скакала попеременно то на левой, то на правой ноге, снимая подвязки, стаскивая чулки и разбрасывая все по разным углам.