Нора Робертс - Приданое Эсмеральды

– Нет, мне на самом деле нравится.

Эйбра сделала большие глаза за линзами очков, но, заметив галстук, сняла их.

– Замечательно! – воскликнула она, взяв у него галстук, и нахмурилась, разглядев этикетку. – «Гермес». Превосходно. Дамы в комиссионном магазине будут в восторге.

– В комиссионном магазине?

– Ну, не могу же я просто взять и выбросить его. Кому-то он может понадобиться.

Эли, не отрываясь, смотрел на галстук, пока Эйбра заталкивала его к себе в сумку.

– А мне можно будет его купить?

Рассмеявшись, она отрицательно покачала головой:

– Ты скоро о нем забудешь. Это для меня?

Она указала на распечатку.

– Да. Один эпизод, всего пара страниц. Я решил, что мне лучше сразу со всем разделаться. Как будто сдираешь бинт с зажившей раны.

– Боль быстро пройдет.

– Но пока больно. Я не хочу, чтобы ты лгала мне.

– С какой стати я должна тебе лгать?

Эли схватил страницы, прежде чем она успела их взять.

– Ты же прирожденная воспитательница, и ты спишь со мной. Не в твоем характере ранить чувства другого человека. Ты не захочешь причинить мне боль, а это уже будет ложь. Но мне нужно знать точно, производит написанный мной текст нужное впечатление или нет, даже если твое мнение расстроит меня.

– Я скажу тебе правду. – Она протянула руку за страницами. – Забудь о том, чем я занимаюсь, и лучше загрузи посуду в посудомоечную машину.

Эйбра положила ноги на вторую табуретку и снова нацепила очки. Взглянув на него поверх страниц и жестом попросив его пока помолчать, она взяла бокал с вином и начала читать.

Она прочла отрывок дважды в полном молчании, слышалось только постукивание тарелок и журчание воды в раковине. Затем отложила страницы в сторону, сняла очки, так, что ему хорошо были видны ее глаза. И улыбнулась:

– Я бы немного солгала. То, что я называю «мягкой ложью», потому что она похожа на подушку, которая ослабляет удар. Обоим, и тому, кто лжет, и тому, кто эту ложь выслушивает.

– Значит, мягкая ложь.

– Да. И обычно она не оставляет после себя никакого чувства вины. Но сейчас, откровенно говоря, я рада, потому что мне не придется лгать совсем, даже с использованием «мягкой лжи». Ты ведь дал мне любовную сцену.

– Ну, в общем, да. И не без причины. Я не так уж часто их писал. Мог и сфальшивить.

– Ну, что ж, тебе сцена вполне удалась. Она довольно сексуальна и романтична, и, что самое важное, ты сумел передать чувства героев. – Эйбра прижала руку к сердцу. – Я поняла, как он страдает. Ей так хочется достучаться до него, чтобы он понял ее чувства. Конечно, все причины описанной ситуации мне не известны, но я поняла, что данный момент многое значит для них обоих. Ты явно не сфальшивил.

– Он не ожидал, что найдет ее. И я не ожидал, что он найдет ее. И она все переворачивает в его жизни и в книге.

– А он – в ее жизни?

– Надеюсь, что да.

– Но он же – не ты.

– Мне не хотелось его списывать с себя, но есть некоторые общие черты. И она тоже не ты, но… Я почти уверен, что она будет носить очки в оранжевой оправе, предназначенные для чтения.

Эйбра рассмеялась.

– Могу сделать комплимент твоему литературному таланту, Эли. Мне не терпится прочесть всю книгу. Думаю, что буду читать ее, не отрываясь.

– Ну, что ж, придется немного подождать. Три месяца назад эта сцена у меня не получилась бы. Я бы не поверил, что такое возможно, и не смог бы передать соответствующих чувств. Ты ведь дала мне как писателю нечто значительно большее, чем просто очки для чтения у героини.

Эйбра обняла его и прижалась щекой к его груди. Неудивительно, подумали она. Стоило сделать тот первый рискованный шаг, как сразу же за ним последовало падение.

Но она ни о чем не жалеет.

– Надо вывести Барби.

При упоминании своего имени собака вскочила и завиляла не только хвостом, но и всем туловищем.

– И я смогу рассказать тебе о нескольких моих идеях относительно твоего нового кабинета на третьем этаже.

– Моего кабинета?

– Всего лишь идеи. Включая… – она направилась за поводком и курткой Эли, так как ее собственная находилась в сушилке, – одну потрясающую картину, на которую я обратила внимание в магазине в деревне. Это картина Эстер.

– Но у нас в доме уже достаточно картин.

– Только не в твоем кабинете. – Эйбра закатала рукава куртки и застегнула «молнию». – Плюс твое творчество там должно быть вдохновенным, стимулирующим и личностным.

– Я знаю, что меня может вдохновить и стимулировать и что может рассматриваться как в высшей степени личностное. – Он протянул руку за другой курткой. – Твоя фотография в полный рост вот в этих самых очках.

– В самом деле?

– Да, и не просто в полный рост, но и в натуральную величину, – добавил он, надевая ошейник на Барби.

– Думаю, твоя идея вполне осуществима.

– Что? – Он резко поднял голову, но она уже подходила к двери. – Подожди. Я серьезно.

До него донесся ее смех, и он вместе с собакой бросился за ней вдогонку.

Эли обменялся несколькими электронными письмами с Шеррилин Берк, затем почти целый день посвятил изучению истории приданого Эсмеральды, после чего с головой погрузился в работу над книгой. Книга захватывала его все больше и больше. Ему удалось убедить Эйбру отложить поездку в Бостон. В данный момент он не испытывал желания отрываться от работы, а возможность полностью перестроить свою жизнь и начать сначала была так соблазнительно близка.

Кроме того, требовалось время, чтобы подготовиться к поездке. Если он всерьез собрался встретиться с Иден Зюскинд и поговорить с ней на щепетильные темы, связанные с их личной жизнью, то к этому следует тщательно подготовиться.

Такая беседа мало чем отличалась от допроса свидетеля на суде.

Кроме того, ему нужен был день или два на проверку видеокамеры и «видеонянь», которые он недавно приобрел.

В конечном итоге Эли признался себе, что ему не хочется уезжать из Виски Бич даже на один день. Время от времени он выходил на террасу и смотрел в подзорную трубу.

В коротких ежедневных сообщения от Шеррилин Берк говорилось, что Джастин Зюскинд остается в Бостоне, занимается бизнесом и живет в квартире неподалеку от своего офиса. В дом жены наведался только однажды, чтобы отвести детей в кафе.

Зюскинд может вернуться в Виски Бич в любой момент, решил Эли. И он не имеет права его упустить.

Теперь он выгуливал собаку по пляжу в северном направлении и пару раз пробежался с Барби мимо «Сэнкасла», поднявшись по северной лестнице в берега, а домой вернулся по главной дороге.

Ему удалось с близкого расстояния разглядеть дом, его двери и окна. Ставни на «Сэнкасле» были плотно закрыты.

Эли сказал себе, что потерпит еще несколько дней, а пока пусть все идет своим чередом. Тем временем он хорошенько обдумает свои планы. И если в ходе таких размышлений во время очередной прогулки он столкнется с Зюскиндом, то получит полное удовлетворение от возможности посмотреть в лицо негодяю.

Эли чувствовал, что заслужил это.

Закончив работу, он вспомнил об Эйбре. Пятичасовое занятие, отметил он про себя.

Возможно, он что-нибудь приготовит.

Потом, подумав, принял более безопасное и более приемлемое решение: он закажет пиццу на дом. Они поужинают на террасе в весенних сумерках, напоенных ароматом маргариток и нарциссов.

Он захватит с собой пару свечей.

Эйбра любит свечи. Он развесит по карнизам главной террасы гирлянды стеклянных светящихся шариков, которые отыскались в кладовке. Возможно, сделает букет из цветов, растущих вокруг дома, и поставит его на стол. Ей это понравится.

До ее прихода домой он успеет выгулять собаку, посидеть час-другой в библиотеке и накрыть столик на террасе.

«До ее прихода домой…» – мысленно повторил он. Но ведь на самом деле ее дом – «Смеющаяся чайка», а живет она с ним в Блафф-Хаусе.

И как он к этому относится?

Прекрасно относится. Он по-настоящему счастлив. Если бы кто-то несколько месяцев назад спросил его, как он воспримет перспективу новых отношений с женщиной, он не смог бы ответить. На тот момент у него не было достаточного психологического опыта для ответа. Тогда у него, наверное, к тому же не было и сил для подобных отношений.

Эли открыл холодильник, надеясь отыскать там «Маунтин дью» или, может быть, «Гаторейд», и обнаружил бутылку обычной воды, с наклеенной бумажной, на которую он утром не обратил внимания.

«Относись к себе хорошо. Вначале выпей меня».

– Хорошо, хорошо. – Эли вытащил бутылку, сорвал с нее записку. И улыбнулся.

Он решил, что чувствует себя счастливым? Нет, больше, гораздо больше. Он безумно, несказанно счастлив.

И действительно, когда все это начиналось, у него было не так уж много сил, чтобы начать отношения с кем бы то ни было. В отличие от него, у Эйбры они были. И она вдохнула в него жизнь, зарядила энергией. Теперь она ждала того же от него, даже если с его стороны ответ будет заключаться в поиске и починке старой гирлянды стеклянных фонариков.

– Ну, что ж, живем потихоньку, – пробормотал Эли.

Он выгуляет собаку, выпьет воду, после чего продолжит свои изыскания.

Услышав стук в дверь, Эли направился к входу.

– Привет, Майк. – Он сделал шаг назад, подумав, что гость, по-видимому, принес какие-то новости. Кроме того, ему было приятно, что его навестил друг.

– Эли, извини, что не зашел к тебе раньше. Дел было по горло. Продажи домов, сдача внаем и все такое. Весна, ничего не попишешь.

– Ну, это хорошие новости, – сказал эли, но тут же нахмурился.

– Что-то не так?

– Галстук.

– Да-да очень модный. Я купил его в комиссионке. Фирма «Гермес», – с гордостью добавил Майк. – Сорок пять долларов, но производит очень хорошее впечатление на клиентов.

– Держу пари, что очень сильное.