– Но что же можно сделать? Только проявлять осторожность.

– Ты можешь уехать. Отправиться к матери в гости, пожить у нее какое-то время. Но ты никуда не поедешь, – добавил он, прежде чем она успела ему ответить, – и я тебя не виню. И тем не менее такая альтернатива для тебя существует. Вторая альтернатива – полностью доверять мне.

Из-за этих его слов и из-за того, что она сама их спровоцировала, Эйбре стало очень тяжело.

– Эли, поверь, я тебе полностью доверяю.

– Нет, в самых опасных ситуациях – не доверяешь. Не знаю, имею ли я право винить тебя за это. Ведь мужчины часто обманывали тебя. Твой отец, например. Одно дело, что у него испортились отношения с матерью, но ведь он все еще твой отец. Однако он не хочет им быть, не желает иметь никакого отношения к твоей жизни. Он обманул тебя.

– Знаешь, Эли, я на этом не зацикливаюсь.

– Весьма разумно с твоей стороны, но факт остается фактом.

Они на какое-то время замолчали, и ее молчание стало своего рода признанием поражения.

– Да, ты прав. Я никогда не имела никакого значения для него. И я действительно не зацикливаюсь на этом, но факт остается фактом.

– Ты не делаешь этого потому, что мысли о его отношении к тебе непродуктивны, а ты не любишь непродуктивного подхода к жизни.

– Очень интересная трактовка. – Губы Эйбры искривились в неком подобии улыбки. – И, скорее всего, верная.

– И ты не зацикливаешься еще и потому, что понимаешь, что для него это гораздо большая утрата, чем для тебя. Но есть еще и тот подонок. И вот как раз воспоминание о нем терзает тебя сильнее и чаще. Он много значил для тебя, ты доверилась ему, впустила в свою жизнь, а он ответил тебе подлостью и жестокостью.

– Как бы ужасно это ни прозвучало, но если бы не он, то меня, возможно, здесь сейчас не было бы.

– Поиск позитива во всем. Отлично. Прими мои комплименты. Но что было, то было. Ты кому-то доверились, а он обманул твое доверие. Почему бы такому не случиться еще раз?

– Я так не мыслю. Я так не живу.

– Ты ведешь открытую, активную, яркую жизнь, которая меня восхищает. Жизнь, которая восхищает своей полнотой. И это прекрасно. Ты ни от кого не зависишь, и это тоже прекрасно. Но ведь обязательно наступает такой момент, когда тебе нужно на кого-то опереться, а ты этого не желаешь.

– Я обязательно бы тебе все рассказала, если бы здесь не было твоих родственников. – Эйбра почувствовала, что ее слова прозвучали не очень убедительно, и поспешила добавить: – Возможно, не сразу, возможно я отложила бы это на какое-то время. Я бы убедила себя в том, что на тебя давят и что нет смысла добавлять к твоим проблемам новые, пока я не получу больше информации или пока ситуация сама каким- то образом не разрешится. Все так. Но дело ведь не в недоверии.

– Тогда в чем же? В жалости?

– В заботе, в заботе о тебе. И в моей уверенности в себе. Ты был не прав, когда говорил о высокомерии. Мне приходилось самой заботиться о себе. Я должна была научиться принимать решения, справляться с проблемами и, да, возможно, принимать на себя решение проблем других людей, чтобы восстановить ту уверенность в себе, которую удалось подорвать Деррику. Мне необходимо было знать, что я способна сама со всем справиться даже в той ситуации, когда мне не на кого рассчитывать, кроме себя самой.

– И даже тогда, когда рядом есть кто-то, на чью помощь ты можешь рассчитывать?

Чувствуя, что Эли снова оказался прав, Эйбра поняла, что ступила на зыбкую почву. И, возможно, настало время переоценить себя.

– Я не знаю, Эли, я, честное слово, не знаю ответа на твой вопрос, потому что я очень долго не позволяла себе даже мысли о посторонней помощи. И тем не менее я положилась на твою помощь и поддержку в ту ночь после того, как на меня напали. Я положилась на тебя, и ты меня не подвел.

– Понимаешь, я не могу в очередной раз связать свою судьбу с женщиной, которая дает взамен меньше, чем берет, или, наоборот, берет меньше, чем дает. Этот опыт достался мне дорогой ценой, но теперь я твердо знаю, что в подобном случае ты в конце концов оказываешься ни с чем, озлобленным, в тоске и в полном одиночестве. Я думаю, что нам обоим следует решить, сколько мы можем отдавать друг другу и сколько брать.

– Ты обижаешься на меня, потому что я не обратилась к тебе за помощью.

– Да, этим ты обидела меня. И еще разозлила, но при этом заставила о многом задуматься.

Он встал и начал собирать тарелки. Никто из них не похвалил ужин.

– Я подвел Линдси.

– Нет, Эли. Это не так.

– Да, именно так. Возможно, наш брак и был ошибкой, но мы ведь оба несли за него ответственность. Ни я, ни она не получили от него того, чего хотели. В конечном итоге я не смог предотвратить того, что с ней произошло. И я до сих пор не знаю, погибла она из-за какой-то моей ошибки, нашей общей ошибки или просто стала жертвой рокового стечения обстоятельств. Я подвел мою Эстер, все реже и реже приезжал к ней и практически перестал видеться с ней. Но она не заслужила подобного пренебрежения с моей стороны. И мы едва не потеряли ее. Мог бы я предотвратить гот несчастный случай, если бы чаще приезжал сюда, больше времени проводил с ней после гибели. Линдси?

– Ты только что говорил о моем высокомерии, а сейчас делаешь из себя пуп земли.

– Нет, но я знаю, что оказался в гуще странных событий, и все эти события каким-то непонятным образом вязаны между собой.

Эли повернулся к ней лицом, но не подошел и не коснулся ее, а продолжал стоять, сохраняя между ними расстояние.

– Я обещаю тебе, Эйбра, что больше никогда не подведу тебя. Я сделаю все, что в моих силах, понравится тебе это или нет, будешь ты спать со мной или нет, но я сделаю все, чтобы с тобой ничего не случилось. Когда все это закончится, давай постараемся разобраться в наших отношениях и решим, как нам жить дальше.

Эйбра почувствовала себя загнанной в угол. Она встала и, ничего не ответив на его слова, сообщила:

– Я помою посуду.

– Давай я займусь этим.

– Не забывай о равновесии, о котором ты только что говорил, – напомнила ему Эйбра. – Ты готовил ужин, а я займусь посудой.

– Хорошо. Мне нужна копия твоего рабочего расписания, – произнес Эли, постаравшись придать своим словам шутливую интонацию.

Она ощутила сильное покалывание в затылке – хорошо знакомый ей знак.

– Эли, оно постоянно меняется. В этом вся его прелесть.

– Мне нужно знать, где ты находишься, когда тебя нет дома. И не принимай меня, пожалуйста, за ревнивца, который собирается отслеживать каждый твой шаг и контролировать все, чем ты занимаешься.

Эйбра поставила тарелку, которую держала в руках, на стол и сделала глубокий вдох.

– Я ничего подобного не имела в виду. И к тому же я поняла нечто такое, чего не понимала до сегодняшнего дня и до последних событий. Мне стало ясно, что я принесла с собой больший груз из моего прошлого, чем сама раньше предполагала. Я думаю… надеюсь, что он весь умещается в маленьком чемоданчике и что мне удастся найти способ избавиться от него.

– Это займет какое-то время.

– Я думала, что с прошлым покончено, но оказывается, не совсем. Поэтому…

Она снова взяла тарелку и опустила ее в посудомоечную машину.

– У меня очень простое расписание. Сначала у меня утренние занятия в церковном подвале, а в половине пятого массаж. Пойду к Грете Пэрриш.

– Хорошо. Спасибо. Не забуду.

Эйбра заполнила посудомоечную машину и начала стряхивать крошки со столов и стойки.

– Ты ко мне не прикасался ни разу с тех пор, как поднялся по ступенькам моего дома. Почему? Потому что разозлился на меня?

– Наверное, отчасти из-за этого, но главным образом из-за того, что я не знаю, какую реакцию вызовут у тебя мои прикосновения.

Их глаза встретились, и они несколько мгновений смотрели друг на друга.

– Откуда я могу знать, какую реакцию они у меня вызовут, если ты ко мне не прикасаешься?

Эли слегка коснулся руки Эйбры, затем повернул ее к себе и обнял.

Она отбросила тряпку на стол и ответила на его объятие.

– Прости. Я пыталась утаить от тебя то, что произошло, хотела сама справиться с этим. Но… О боже, Эли, он же проник ко мне в дом. Копался в моих вещах. Трогал их. Деррик тоже рылся в моих вещах, Касался их, разбивал, ломал, рвал, ожидая моего возвращения домой.

– Он не причинит тебе никакого вреда. – Эли прижался губами к ее виску. Я не позволю этому подонку сделать тебе больно.

– Я должна сама преодолеть это. Должна.

– У тебя получится. Все будет хорошо.

Преодолеет. Но не одна. Не без его помощи.


Когда на следующее утро она ушла, Эли всячески убеждал себя, что у него нет причин для беспокойства. И не только потому, что церковь, в которую она отправилась, располагалась на расстоянии меньше двух миль от его дома, но и потому, что ему в голову не приходило ни одной причины, по которой кто-то захотел бы причинить ей зло.

К полудню Эйбра обязательно вернется, и как только он увидит, что она в полной безопасности у него дома, то снова сможет приняться за работу. Эли понял, что в данный момент слишком взволнован, чтобы думать о сюжете своего романа, и спустился в подвал, где потратил почти целый час на осмотр стеллажа.

На то, чтобы открыть панель со стороны подвала, ушло еще больше времени, и, справившись с этим, он решил смазать дверные петли, на которые она была подвешена.

Поскрипывание добавляло загадочности, но если ему нужно будет появиться здесь неожиданно, то необходима тишина. Вооружившись фонариком и коробкой с электрическими лампочками, Эли медленно стал двигаться по проходу. Спустя какое-то время он добрался до третьего этажа.

Там он придвинул к панели стул и, убедившись, что может легко открыть и закрыть ее, вернулся обратно.

Он поставил стеллаж на место, проверил, может ли он свободно обойти его. Затем вернул на полки их содержимое.