— Мне ведь надо освободить мои корабли от его табака.

Адриан насупился и заставил себя смотреть на главного обвинителя — банкира мсье Кабаррюса, отсидевшего два года в тюрьме, бывшего члена королевского совета финансов и испанского посла во Франции. Глаза старика смеялись.

— Позвольте один вопрос, Адриан. Вы рассчитываете на благотворительность со стороны мадемуазель Беро?

Адриан вспыхнул. Понятно, что речь шла о перевозке табака за счет его бывшей невесты.

— Не рассчитываю.

— Тогда у вас лишь один путь: договориться с вашей невестой о доверительном фрахте на полсотни лье на север, сдать весь табак оптом тамошним контрабандистам и расплатиться с вашей невестой из выручки. Ценовые условия у контрабандистов вполне приемлемые.

Адриан задумался и сказал:

— Я не нарушаю законов, мсье Кабаррюс, и не хочу на гильотину.

Старик заливисто рассмеялся и приказал секретарю, терпеливо ждущему в сторонке:

— Принеси мне мой баланс.

Секретарь бесшумно исчез, а старик улыбнулся и немного подался вперед, словно хотел заглянуть Адриану не в глаза, а в самое сердце.

— У меня есть увлечение, молодой человек. Я коллекционирую головы.

Адриан сглотнул, а старик рассмеялся и пояснил:

— Нет, я не забираю их из корзины под гильотиной. Я заношу их в бухгалтерский баланс. Как только чья-то голова отлетает, состояние покойника переходит в следующие руки. Вы, юноша, в этой очереди тоже есть.

Внутри у Адриана нехорошо заныло. Рядом со столом бесшумно появился секретарь.

Старик принял из его рук толстенную книгу и продолжил:

— Вот он, мой баланс. Здесь почти все крупные состояния Европы. Видно, кому перешли деньги вырезанных гугенотов и изгнанных евреев. В чьих руках теперь золото сожженных принцев-еретиков. Кто унаследовал кассу Ватикана, рухнувшую во время флорентийского кризиса. Да и нынешняя Франция, конечно…

— Откуда это у вас? — спросил Адриан, голос которого мгновенно сел.

— Когда-нибудь вы тоже заведете такую книгу. — Старик пожал плечами. — Крупных состояний не так много. Мы, их обладатели, присматриваем друг за другом.

Наступила тишина, неловкая, гнетущая.

— Так я в этой книге тоже есть? — разорвал ее Адриан.

— Да, — кивнул банкир. — На последней странице, в самой нижней строчке.

— У вас там написано, что меня ждет гильотина?

Банкир с грохотом захлопнул огромный том и заявил:

— Это написано у вас на лбу, юноша. Вы ведь не пошли в армию? А возраст у вас призывной. Районная коммуна занесет вас в списки подозрительных даже без вашего ведома. Однажды за вами придут. У вас ведь есть что конфисковать?

Адриан вздохнул. Да, это было похоже на правду.

Но старик еще не закончил.

— Контрабандисты его смутили! — Он хмыкнул, глянул на Анжелику и — уже мягче — на Адриана. — Мой вам совет: прекратите играть в законность и в будущем не оформляйте сделок на себя. Не проводите товар сами ни через таможню, ни через налоговых офицеров. Никто не должен знать, что эти деньги ваши. Тогда у вас появится шанс уцелеть.

— Мсье! — подала голос Анжелика. — Значит, вы знаете и то, откуда такое состояние у моего отца?

Бывший испанский посол кивнул.

— Думаю, да. Я не могу сказать, откуда у него эти два векселя, но уже понимаю, чьи они. Мой вам совет, мадемуазель: смените имя и оборвите все, — я настаиваю, все! — что связывает вас с этими деньгами.

Адриан с ужасом посмотрел на свою бывшую невесту и встретился с ее взглядом, тоже ничуть не веселым.


Сведения поступили к Охотнику быстро.

— Девушка с нужными вам приметами только что вышла из представительства Ост-Индской компании, — сообщил ему один из местных агентов.

Охотник приказал ему следовать с ним, влетел в экипаж, ждущий его, и мгновенно подъехал к зданию представительства. Он спрыгнул на землю и сразу же увидел Анжелику Беро, идущую бок о бок с Адрианом Матье и…

— Это ведь Франсуа Кабаррюс? — спросил Охотник агента.

— Точно, — подтвердил тот.

Охотник скрипнул зубами и окинул почти пустые окрестности быстрым, наметанным взглядом. Да, конечно же, охрана у бывшего испанского посла была, и работала она правильно.

— Не подойдешь!

— Исключено, — подтвердил агент. — Год назад его пытались ограбить…

Охотник жестом призвал его к молчанию. Он хорошо представлял, как выглядели эти незадачливые грабители спустя полминуты. Вопрос был в том, куда мсье Кабаррюс и его компания направляются.

— В порт идут, — подал голос агент.

— Уверен?

— Конечно. Это у мсье Кабаррюса основной маршрут. Он в Испанию только морем ездит.

Охотник подал кучеру знак. Экипаж тронулся, двинулся вслед, обогнал, встал.

— Бесполезно.

Анжелика уже ступила на черные доски причала. Она находилась совсем рядом, но взять ее было нельзя!


Аббат получил известия о нейтралитете Америки 22 апреля 1793 года, спустя час после того, как посол этой страны официально известил об этом республиканские власти.

— Вот, значит, как! — пробормотал он, потирая кулак, и не выдержал — изо всех сил ударил в дубовый шкаф.

Дверца хрустнула и с грохотом слетела с петель.

Братья, которым Аббат помогал в самые сложные мгновенья их судьбы, струсили уже второй раз. Ни французские офицеры-добровольцы, посланные в Америку, ни даже денежный заем, по которому Вашингтон расплатился лишь 25 февраля, основанием для ответной любезности не стали. Аббат покачал головой и от всей души врезал по второй дверце.

Он понимал, почему советники Вашингтона предпочли спрятаться под одеялом. Как только полыхнула Вандея, всем стало ясно, что Британия настроена серьезно. Кое у кого возникла иллюзия, что вся северо-западная часть Франции вот-вот отвалится от Парижа.

Нант все еще принадлежал республике, но река Луара — главная транспортная артерия края — была блокирована мятежниками. Значит, и сам край, прямо как конечность, в которую не поступает кровь, был обречен на отмирание и ампутацию.

Это многое меняло. И всему виной — паршивый вексель, предъявленный Анжеликой Беро к оплате на 2 месяца и 6 дней раньше срока.

Тем временем напряжение нарастало. В Париже идти на фронт не хотел никто: ни сторонники «бешеных», ни золотая молодежь. Полномочия по проведению призыва целиком легли на коммуны. Бедные и богатые повалили на собрания секций, чтобы криками подавить оппонентов и провести «правильное» решение. В ход пошли угрозы, кулаки, стулья. В конечном счете все решало число поднятых рук. Накал борьбы был таким острым, что генеральный совет трусовато постановил отправить в армию молодых чиновников. Это решение «вызывало меньше неудобств».

А в первые дни мая так называемая умеренная молодежь начала одерживать верх над санкюлотами. Они были сыты, им было что терять. Секции коммуны, еще вчера самые «бешеные», начали принимать довольно умеренные решения.

Понятно, что Робеспьер встревожился. Он немедленно провел решение платить санкюлотам за каждое посещение собрания, но пока стопорилось все. Чересчур грамотная парижская молодежь прогоняла санкюлотов, а его просто поднимала на смех.

Так долго продолжаться не могло. Но стоило Аббату углубиться в сводки в попытке понять, чем выровнять политический баланс, как ему принесли копию официального письма о внезапном аресте 103 американских судов в порту города Бордо и — главное! — донесение от Охотника. Тот сообщал, что Анжелика Беро предъявила к оплате второй вексель. Аббат застонал и опять впился взглядом в ровные, рубленые строки.

Странных совпадений было многовато. Во-первых, Адриан и Анжелика опять сработали в паре. Судя по контексту событий, главный повод для того, чтобы задержать суда в порту, дал Адриан, закупивший эту партию табака совершенно безумных размеров. Анжелика, видимо, слегка припоздала, зато довела ситуацию до финала.

— Ничего не понимаю! Они не могут действовать сообща!

Дальше — больше. Анжелика не просто создала повод для массы ненужных недоразумений между Францией и Америкой, но еще и помогла выкрутиться семейке Кабаррюс!

Аббат тяжело выдохнул. Французская Ост-Индская компания была одним из основных ресурсов страны. Операция по ее отъему готовилась давно и тщательно. Нет, блокирование англичанами флота компании было делом не его рук, но эта временная задержка оказалась полезной. Селитры арсеналу пока еще хватало. При этом появлялся повод казнить нескольких акционеров и завладеть их имуществом.

На днях в Париж приезжал султан, которого звали Типу. Он получил от Аббата исчерпывающие инструкции и готов был поднять в Индии мятеж. Даже при самом худшем раскладе англичане были бы вынуждены перебрасывать ресурсы, а не заниматься французским флотом. Но появилась Анжелика, и все полетело в тартарары.

— И что теперь делать?

Аббат глянул на календарь. Протащить в конвенте решение об аресте всех американских судов, нагруженных имуществом неприятеля, следовало уже завтра, 9 мая 1793 года. Штаты просто обязаны думать, что инцидент в Бордо — не просто каприз судьбы, а именно месть за нейтралитет. Иначе их к сотрудничеству не склонить. Но в целом…

Аббат вытащил свою схему, расстелил ее на столе и сокрушенно покачал головой. Слишком уж многие события происходили преждевременно. Стройный, филигранно выверенный план трещал по швам. Значит, пройдет совсем немного времени, и буржуа начнут одерживать верх. Вот тогда все рухнет.

«Придется вызывать Спартака», — решил Аббат.


Анжелике Беро помог сменить имя все тот же Франсиско Кабаррюс, прямо перед отплытием, здесь же, в большой зале представительства.

— На этот случай я держу при себе собственного председателя коммуны, — пояснил он. — Поэтому процедура будет совсем не сложной. — Маленькая, затерянная в горах, но самая настоящая коммуна с печатью и всеми правами. Имя вам сменят за несколько минут, и документы будут настоящие.