Она удивилась и спросила:

— Пьер Самюэль затеял какое-то дело?

— У нас с отцом теперь своя газета, — торжественно произнес Элевтер.

Сердце Марии-Анны ухнуло вниз.

— И на чьей стороне эта ваша газета? — спросила она.

— Как на чьей? — удивился Элевтер. — Мы за республику! За правду! Пишем, как трибунал оправдал Марата. О том, что приказано выгнать из армии всех женщин! Понимаешь? Этих мародерок больше там не будет! В армии останутся только патриоты!

«Бог мой! — подумала Мария-Анна. — Какой же он еще ребенок!»

Она не верила в идеалы, в республику и в политическое чутье Пьера Самюэля. Откуда ему знать, кто выиграет в конвенте? А судьба сына теперь зависела именно от этого.

— Не бойся, мама! — Элевтер увидел, что она недовольна. — Отец нанял самых грамотных юристов.

Он говорил, объяснял, а Мария-Анна вдруг с горечью осознала, что даже тот, кто принял не ту сторону в борьбе партий, имеет больше шансов выжить, чем она. Элевтер, его отец и Антуан ждать пощады не могли. Потому что их вина не в политических взглядах, а в деньгах, которые можно отнять.

— Береги себя, сынок. — Женщина вздохнула. — Не суйся ни во что. Прошу тебя. Не то сейчас время, да и страна.


Адриан выехал в Бордо немедленно. Какое бы решение ни приняли дипломаты, а груз высокосортного виргинского табака уже принадлежал ему. Это было единственное, чем он обладал.

Понятно, что по прибытии в Бордо молодой человек первым делом кинулся в порт и сразу увидел, что половина дела сделана! Примерно сотня судов под американскими флагами уже стояла на рейде. Но заявлять свои права на груз было рановато.

— А что это американцы так обнаглели? — со смешком обратился он к таможеннику, скучающему у причала. — Самый разгар войны, а они в Бордо приперлись!

— Так американцы нейтралитет объявили. — Чиновник явно обрадовался возможности поболтать. — Хитрые бестии! Ни нашим, ни вашим!

Сердце Адриана сладко екнуло.

— Да ну? — как бы не поверил он.

— Точно говорю, — заявил таможенник. — Теперь никто не понимает, что делать. И нам их трогать нельзя, и у Британии повода нет.

Адриан раскланялся, потом кинулся скупать и читать местные газеты. Все они писали то же, что он услышал на причале. Североамериканские Штаты заявили о своем нейтралитете.

— Господи! — Он поднял лицо к небу. — Спасибо!

В считаные минуты Адриан разыскал в конторе порта человека, сопровождающего груз, предъявил бумаги, переговорил с портовым начальством и распорядился ставить суда на разгрузку. Он кинулся договариваться об аренде складов, и вот здесь его ждал первый сюрприз.

— Свободных складов нет, — сразу и довольно категорично заявил ему какой-то чиновник.

— Бросьте! — заявил Адриан. — А это что?

Прямо у него на глазах грузчики закрывали ворота совершенно пустого склада.

— А все уже арендовано, — объяснил ему чиновник. — Обращайтесь к гражданину Моро. Может, он вам что-то и уступит.

Адриан кинулся по складам, и везде слышал одно и то же. Едва американские суда начали вставать на разгрузку, некий гражданин Моро арендовал все свободные склады порта. Все на строго законных основаниях. Он заплатил вперед.

— Не успели вы, — посочувствовали ему. — Всего на какой-то час опоздали. Теперь только субаренда.

Адриан криво улыбнулся. Он уже понимал, во что ему обойдется эта самая субаренда. Но делать было нечего. Молодой человек разыскал гражданина Моро, узнал, сколько тот хочет за субаренду, и понял, что влип. Гражданин Моро оказался обычным складским рабочим, всего лишь поставившим подпись. Адриан пошел по цепочке вверх и оказался лицом к лицу с добрым десятком местных скупщиков, крепко спаянных общими интересами.

— Нам нужны не ваши деньги, а этот табак, — прямо сказали ему они.

Адриан рассмеялся. Он крепко рисковал, когда заключал эту сделку, а эти хитрецы выжидали, что там решат дипломаты, и теперь хотели снять сливки. Он назвал цену, услышал встречное предложение и снова рассмеялся. Его откровенно пытались ограбить.

— А если я откажусь? — спросил молодой человек.

Коммерсанты переглянулись.

— Для начала наша таможня найдет на этих судах контрабанду.

Адриан мысленно чертыхнулся. Это вот «наша таможня» было сказано с таким апломбом, что сомневаться не приходилось. Она, таможня, контрабанду непременно найдет.

— Затем будет назначено исследование табака с целью убедиться, что в нем нет ядов. Вы же понимаете, у республики масса врагов.

«Бог мой!» — подумал Адриан. Он уже понимал, что эти господа не раз отмачивали такой номер.

— Хорошо, я подумаю, — заявил он.

— Только недолго! — предупредили его.


Это была долгая и трудная дорога, и самыми тяжелыми были остановки в селениях. Анжелика приказывала сгрузить зерно и муку. Парни, плечистые, еще вчера крепкие, смотрели на еду так, как должны были бы поглядывать на девушку.

Понятно, что наступил момент, когда Анжелика к этому привыкла, и тогда началось другое. Она стала видеть, как одни, получив долю, смотрят только внутрь себя, а другие — на своих младших. Девушка уже знала, что теперь произойдет. Первые жадно пожрут муку, как она есть, и умрут. Вторые донесут ее до очага, для всех.

Она покупала и раздавала в каждом городе, на любой остановке. Анжелика прекратила такую благотворительность лишь тогда, когда поняла, что лица этих парней повторяются уже четвертое селение подряд. Они иные, жадные, а не голодные. Впрочем, это произошло уже возле самого Бордо.

Там все кончилось. Город был иным. Люди там болели, экономили, но хотя бы не голодали. Глаз Анжелики давно различал такие вещи.

Огромный порт, весь бесконечный город трудился, зарабатывал напряженно и деловито, что бы там ни происходило в столице или провинции.

Здесь и жила ее единственная подруга во всей Франции.

— Где мне найти маркизу де Фонтене? — спрашивала она прохожих.

— Здесь очень много эмигрантов, мадемуазель! — отвечали ей.

Бордо, формально подчиняющийся Парижу и даже имеющий свои коммуны, на деле принадлежал здешним буржуа. Деньги интересовали их куда больше, чем идеи. Поэтому даже эмигранты, приговоренные к смерти оптом, заочно, ходили по улицам без опаски. Новенькая, сияющая краской гильотина тихо ржавела на площади под мелким, едва моросящим дождем.

Анжелика откуда-то помнила, что отец ее подруги Франсиско Кабаррюс не только испанский посол во Франции, но и крупный банкир. Поэтому, недолго думая, она зашла в первый же банк. Уже через полчаса девушка подходила к зданию местного представительства французской Ост-Индской компании. Ей посоветовали искать Терезию именно здесь.

— Маркиза де Фонтене сейчас участвует в совещании, — сразу же сказал ей секретарь.

Анжелика покачала головой. Годы, конечно, идут, но представить, как ее девятнадцатилетняя подруга участвует в совещании, проводимом в представительстве Ост-Индской компании, как-то не получалось. Если верить бабским сплетням из салона мадам Ролан, так у Терезии иных забот, кроме как переспать с очередным членом конвента, и не было.

— Желаете чая? Кофе? — предложил секретарь. — Дамская комната здесь налево.

Анжелика рассмеялась, прошла в будуар и замерла. У окна сидела гувернантка, а на ее коленях дремал мальчишка с глазами Терезии Кабаррюс.

— Бог мой! — Анжелика подошла и присела напротив. — Какой большой у Терезии парень! Как звать?

— Девин Теодор, — гордо сообщила гувернантка. — Вчера четыре года исполнилось.

Анжелика вздохнула. Ее жизнь так и шла непонятно куда.

Где-то далеко хлопнула дверь, зазвенели, эхом отдаваясь от высоченных потолков, голоса. Девушка поднялась и в следующий миг увидела Терезию.

— Ты? — Подруга стремительно двинулась к ней. — Ну, здравствуй!

Они обнялись.

— Как ты? Откуда? — Терезия заглянула ей в глаза. — Прямо с Мартиники? Где остановилась? Ты одна или с отцом?

Анжелика принялась было отвечать и тут же разревелась. Слишком уж много всего произошло. Они сели у окна. Терезия приняла сына, потянувшегося к ней. Она слушала подругу до тех пор, пока та не выплеснула на нее все до капли.

— Что ты думаешь делать теперь? — осведомилась Терезия.

Анжелика пожала плечами. У нее не было целей и планов.

— У тебя-то как дела?

— Плохо, — отмахнулась подруга. — Англичане теснят нас в Индии. А я как раз из числа основных акционеров. Даже не представляю, что делать.

Анжелика усмехнулась. Терезия вовсе не была тем чудовищем, озабоченным только постелью, каким ее старательно пытались выставить в Париже.

— Ничего смешного! — Подруга по-своему поняла ее ухмылку. — Мы отвечаем за поставки селитры для Арсенала. Если сорвем сроки хоть на неделю, то сразу угодим в списки подозрительных. Здравствуй, мадемуазель Гильотина.

— А вы не срывайте, — сказала Анжелика и улыбнулась.

Она не могла поверить в то, что эту прелестную головку запросто можно отрубить.

Терезия вздохнула и заявила:

— Наш флот блокирован. Нам просто не на чем возить селитру из Индии.

Анжелика непонимающе вскинула брови.

— У вас же полная бухта кораблей! Я сама видела. Наймите их.

— Мы думали так и сделать, — кивнула Терезия. — Но американцы решили держаться нейтралитета, а хозяин этого флота мистер Хендерсон неглуп и предпочитает возить только табак. Он не станет доставлять во Францию сырье, необходимое для ведения войны.

«Хендерсон?» — подумала Анжелика.

Она готова была поклясться, что знает эту фамилию, и очень беспокоилась за подругу.

— Это действительно так для тебя опасно? — спросила девушка.

Терезия кивнула.

— Не только для меня. Мадам Лавуазье тоже акционер. Если мы сорвем поставки, то пощады нам не будет.