— Надеюсь, вы простите мне эту вольность, мисс, но я подумала, что вы весь день провели в пути и растрясли все косточки.

Ленор вздохнула и одобрительно улыбнулась. Ее действительно заметно трясло, правда, непонятно, насколько этому способствовали рессоры отцовской кареты.

Приняв успокаивающую ванну, она, по предложению Тренчер, легла на мягчайшую пуховую перину.

— Я прослежу, чтобы вы проснулись задолго до ужина и успели без спешки переодеться.

Не сомневаясь, что Тренчер ее не подведет, Ленор отдалась на волю непривычной для нее роскоши. «И совсем не из-за усталости», — убедила она себя, забираясь в высокую постель. Просто хотелось побыть немного в тишине и покое и как следует проанализировать представление леди Агаты о ее предстоящем браке. Однако, несмотря на благие намерения, она заснула, как только голова коснулась подушки.

Тренчер разбудила ее через час, ничего не сказав по поводу старомодных платьев. Ленор взяла с собой только самые приличные и оставила дома очки с передниками. Дни, когда она их надевала, безвозвратно канули в прошлое. Однако, глядя на себя в высокое напольное зеркало, недовольно поморщилась.

Тренчер сразу это заметила.

— Это только на сегодня, мисс. Леди Агата уверена, что Лафарж завтра же что-нибудь для вас подберет. А сегодня за ужином никого не будет, только вы и леди Агата, так что не стоит смущаться.

Ленор удивленно поморгала, но не выказала свое невежество перед Тренчер. Лучше спросить Агату.

Она дождалась, пока они устроятся за столом в полном одиночестве, не считая маячившего поблизости Хигсона, и, наконец, отважилась на вопрос:

— Скажите, а кто такая Лафарж?

— Ах да! Ее упомянула Тренчер, верно? — Агата подняла глаза от тарелки с супом. — Это самая изысканная модистка Лондона, моя дорогая. Она согласилась подобрать гардероб, что, скажу я тебе, невероятная удача для леди любого положения. Она просто гений в своем роде. Завтра в десять утра нас ждут у нее в салоне.

— Значит, вот почему я должна завтра идеально выглядеть?

Агата кивнула и добавила:

— Это самая важная персона, которую надо убедить в твоей красоте.

Сказав это, леди снова вернулась к тарелке.

Ленор застыла, не донеся ложку до рта.

— Но я не обладаю красотой.

Агата отмахнулась:

— Это не точное выражение. Привлекательность, стиль — назови это как угодно. Та самая изюминка, которая выделяет женщину из себе подобных. Именно ее и будет искать Лафарж. Она согласилась принять тебя клиенткой, но может и передумать.

Последние слова привели Ленор в смятение. Она предполагала, что клиентка выбирает модистку, а не наоборот. Видимо, светил мира моды это не касается.

— Не беспокойся об этом, — сказала Агата, отодвигая тарелку. — Я уверена, она увидит в тебе все, что нужно. Нет причин думать иначе.

Не зная, что ответить, Ленор промолчала.

— Я подумала, сейчас подходящее время рассказать тебе о нашей семье и самом Эверсли. Едва ли нам еще выпадет такой шанс. Как только о твоем приезде станет известно, нас тут же завалят приглашениями. — Ленор заметила, что глаза пожилой дамы блеснули удовлетворением. Ей явно не терпелось оказаться в центре внимания. — Полагаю, ты знаешь о смерти Рикки?

Ленор нахмурилась:

— Это брат Эверсли? — Агата кивнула, Ленор добавила: — Джек сказал, он погиб при Ватерлоо.

— В битве за Угомон, — сообщила Агата. — Покрыл себя славой, но трагически погиб. Да, очень похоже на Рикки.

Леди Агата замолчала, Ленор нерешительно спросила:

— Я не совсем понимаю, почему Джек решил, что именно поэтому Эверсли должен жениться.

— Типичный пример поведения Эверсли. — Агата положила себе немного мидий в белом вине и проницательно глянула на Ленор. — Мне с самого начала показалось, что с тобой нет необходимости ходить вокруг да около. Поэтому просто скажу как есть: Эверсли вообще не собирался жениться. Холодная рыба не способна на теплые чувства. Во всяком случае, — подумав, поправилась она, — он считает себя очень циничным и так далее. Они с Рикки заключили… пакт, что из них двоих именно Рикки женится и его сын в итоге получит титул.

— Ватерлоо разрушило этот план?

— Да, именно так. — Агата с важным видом кивнула. — И даже больше. — Она на какое-то время задумалась, потом встряхнулась и перевела взгляд на Ленор. — Джейсон и Рикки были очень близки, и битва за Угомон уничтожила не только его надежды на беззаботное холостяцкое будущее. Она отняла у него брата. Поэтому лучше не упоминай об Угомоне при Джейсоне.

— Я понимаю. — Ленор невидящим взглядом уставилась на палтуса в своей тарелке.

— Хотя, — Агата взмахнула вилкой, разгоняя тяжелую атмосферу, — я уже начинаю думать, не пример ли это воли Всевышнего, который иногда проявляет ее странным способом.

Ленор подняла глаза.

— Каким образом?

— Смею заметить, из Рикки вышел бы вполне приемлемый герцог, его, как и Джейсона, этому обучали. И семья бы приняла наследниками его сыновей. — Агата скорчила гримасу, гоняя мидии по тарелке. — Просто все бы мы предпочли видеть в этой роли именно Эверсли, то есть Джейсона, и его сына. Особенно если кто-то сможет проследить, чтобы вышеупомянутый сын не стал копией отца во всех отношениях. — Агата ткнула ножом в сторону Ленор. — План неплох, но Джейсон всегда считал, что другие могут справиться не хуже его. Рикки никогда не был таким решительным и не умел так повелевать. Не обладал непререкаемой властностью, присущей Джейсону. А когда дело касается большой семьи и обширных поместий, именно эти качества и имеют решающее значение.

Ленор подняла брови, демонстрируя интерес, но ничего не ответила. Пожилая леди продолжала схематично набрасывать план фамильных поместий и историю рода Монтгомери, тем самым освежая в памяти сведения о тетушках Эверсли и их многочисленном потомстве. Был поздний час, когда Агата сообщила, что пора отправляться в постель. У Ленор кружилась голова от переизбытка информации.

Утром девушка поднялась рано, сказывалась привычка деревенской жизни. Тренчер уже была на ногах, чуть не лопаясь от сдерживаемого восторга по поводу предстоящего визита в знаменитый салон Лафарж. Облачившись в платье из золотого муслина — самое приличное из всех, — Ленор снисходительно отнеслась к причитаниям служанки и осознала, что подобные эмоции ее уже не трогают. Завтрак ей подали на подносе в комнату, поскольку таковы привычки леди Агаты. Подкрепившись, Ленор вышла в небольшой сад позади дома и попыталась успокоить разыгравшиеся нервы, а заодно подавить странное желание вновь увидеть крупную фигуру Эверсли и набраться от него сил для предстоящего испытания — первого и решающего шага в блистательный мир фешенебельного общества, к которому он принадлежал.


Экипаж леди Агаты остановился на Брутон-стрит у простенького дома, втиснутого между двумя магазинчиками. На самой обычной двери висела незатейливая вывеска «Мадам Лафарж, модистка».

Слуга подал руку, и Агата выбралась из кареты, поправила юбки и окинула дверь пристальным взглядом.

— Лафарж берет в клиентки очень немногих избранных. И очень дорого, как я слышала.

Ленор спустилась по ступенькам и тоже уставилась на дверь.

— Разве она не ваша портниха?

— Святые Небеса, разумеется, нет! Я не настолько богата. — Агата выпрямилась и пошла к двери. — Это устроил для тебя Эверсли.

Ну, конечно. Ленор на мгновение сжала губы и нахмурилась. Потом пожала плечами и последовала за своей наставницей по крутой лестнице, что скрывалась за дверью.

Мадам Лафарж ожидала их на втором этаже в большой, элегантно обставленной салонной гостиной. В центре тесным кругом, как лепестки цветов, стояли позолоченные стулья, обитые дамасковой тканью. Стены увешаны зеркалами, в просветах между ними виднелись бледно-зеленые гобелены. Сама же мадам оказалась маленькой аккуратной француженкой с иссиня-черными волосами. Во время церемонии представления она неотрывно разглядывала Ленор. Потом взяла ее за руку.

— Пройдитесь, мисс Лестер, — скомандовала она с сильным французским акцентом и повела Ленор подальше от стульев. — До окон и обратно.

Ленор удивленно моргнула, но леди Агата ободряюще кивнула, и она подчинилась, сначала немного неловко, но все больше и больше обретая уверенность на обратном пути.

— En bien[10]. Теперь я вижу, что имел в виду monsieur le due[11]. — Мадам подступила ближе и заглянула Ленор в глаза. — Да-да, зеленое и золотое, никаких розовых, белых или светло-голубых оттенков. Мадемуазель ведь двадцать четыре, верно?

Ленор кивнула.

— Tres bien[12]. Тогда у нас нет ограничений в выборе. — На лице маленькой модистки появилась одобрительная улыбка. Она медленно обошла вокруг Ленор, пристально ее рассматривая, и наконец решительно кивнула. — A merveille[13]. — Думаю, у нас получится изумительно.

Ленор поняла, что мадам все-таки нашла в ней какую-то изюминку, и немного расслабилась.

Модистка внезапно хлопнула в ладоши. В ответ, к вящему изумлению Ленор, из-за стенного гобелена выглянула девичья головка. Мадам выстрелила в нее бурной очередью французских слов. Девушка кивнула и снова исчезла. Через минуту гобелен снова отодвинули, и из-за него появилась процессия из шести девушек со стопками наполовину готовых нарядов.

Под строгим оком мадам Лафарж Ленор начала примерку. Мадам опытной рукой подгоняла одежду, попутно расхваливая ее достоинства и подкрепляя слова бурной жестикуляцией. Весь пол усеивали булавки, но ни один совет не пропал даром. Агата по-королевски восседала в кресле и живо интересовалась происходящим.

Лишь на третьем наряде — изящном утреннем платье цвета янтаря — Ленор кое-что осознала. Она обладала необычно высокой и стройной фигурой, а платья подгонялись совсем незначительно. Она невольно подняла голову и напряглась.