Возвращаться к компьютеру не хотелось, Малышев выпил еще виски, потом еще и остался на кухне, наедине с бутылкой.

Дура она, Ирка, все красивой жизни хотела. А когда получила ее, ужаснулась. Квартира в триста метров не в радость, хочет вернуться на пятьдесят четыре метра, но — свои. А поздно. Не знала этого? Ну что ж тут поделаешь, чужой она теперь человек, и какая, к черту, разница, что там за проблемы у чужого человека? О своих нужно думать.

Просто фантастическая ситуация — неизвестная девушка стала своей, почти родной, а любимая в течение пятнадцати лет женщина абсолютно чужая. Не только для него, но и для Сашки. Вот ушла, хотя могла бы остаться, и хотела остаться, и быть с ним, и, наверное, показать себя такой женщиной в постели, какой не была в бытность женой, а ему это совершенно ни к чему. Не хочет, хотя других женщин пока что нет. Слишком сильна та ярость, что сжигала душу после ее ухода. Такое предательство дорогого стоит. Это «дорогое» она и получила сегодня в ответ.

Малышев еще выпил и, пошатываясь, побрел к компьютеру в надежде, что хоть что-то сумеет написать. Хотя сильно сомневался в этом. И, добравшись до компьютера, выключил его и вернулся на кухню, где стояла бутылка виски «Длинный Джон». Ирина — его прошлое, это да, но оставить ее на одну ночь можно было бы. Она хотела этого. И он мог бы… напиться до потери памяти, не вспоминать о том, что было, просто переспать с женщиной… Да что теперь думать об этом? Проще выпить и лечь в постель, работать все равно не получится.

Глава 8

Вместо академии Светлана утром поехала на станцию метро «Щелковская», откуда ходили автобусы до Владимира. Надела новое белье, голубые джинсы, синий свитер под горло, полчаса провела у зеркала в своей комнате, выбирая тушь, помаду и тени. Знала, что Саня ее любит и ненакрашенной, но хотелось доставить ему удовольствие, быть рядом с ним красивой и не вульгарной. Мать была еще дома, когда она пришла на кухню выпить кофе. Внимательно посмотрела, одобрительно кивнула:

— Отлично выглядишь, дочка. Достойный ухажер появился?

— Тебе какое дело? — ответила она.

— Самое простое. Приятно видеть, что дочь — красавица. Познакомишь со своим ухажером?

— Когда-нибудь — да.

— И на том спасибо. Только не забудь, ладно? Если это тот мальчик, который подвозил тебя на иномарке…

— Следишь за мной?

— Да нет, просто стояла у окна и видела. Машина солидная, парень галантный, одобряю.

— Спасибо.

Светлана выпила растворимый кофе, надела сапоги, кожаную куртку и вышла из квартиры. На «Щелковской» купила билет на автобус до Владимира. Продукты купит во Владимире, там все дешевле, чем в Москве, знала это по собственному опыту, пятый раз ехала на свидание с Саней.

За три с половиной часа бело-красный «Икарус» доставил ее в древний русский город, ныне бедный областной центр. Там Светлана купила две большие пачки крупнолистового цейлонского чая, два блока сигарет «LD», два батона сырокопченой колбасы. Уже знала, почему все нужно покупать в двойном количестве. Половина пахану, чтоб не давал в обиду, вторая половина — Саньке и его друзьям. Купила еще и пирожные, Санька любил сладкое, зефир в шоколаде, упаковку соленых крекеров. Билет на обратный рейс тоже купила, на пять вечера. До автобуса в Дорохин оставалось еще время, и она отправилась бродить по городу. Постояла под «Золотыми воротами», прошлась по главной улице и, тяжело вздохнув, вернулась на автостанцию.

В комнате с зелеными стенами, где был стол и два стула, она просидела минут двадцать, прежде чем туда вошел Саня. Уже привыкла к его короткой стрижке, уже знала, что это место встреч, а не свиданий, но все равно вскочила со стула, бросилась к нему, обняла, жадно поцеловала потрескавшиеся губы.

— Санька… — прошептала потом, глядя в его красивые зеленые глаза. — Я так рада видеть тебя…

— Я тоже, Светланка. А папа не смог?

— Я вчера была у него, он извинился, срочный заказ, работает над статьей, хорошие деньги обещают. Но дал мне тысячу рублей, я вот купила тебе… — Она протянула ему пластиковый пакет. — Все тебе, Саня… и я тоже…

— Хорошо, что папа снова работает, — сказал он.

Светлана села на стул. Малышев взял пакет, оставил его на столе, приблизился к ней, опустился на колени, прижался губами к ее животу. Опустил губы чуть ниже, обхватил ее ягодицы. Она вздрогнула.

— Саня, если ты хочешь… я тоже хочу.

— Нет, Светланка, нет, моя любимая, — прошептал он. — Здесь есть камеры наблюдения, я не хочу, чтобы мою любимую видел кто-то еще.

Он сжимал пальцами ее ягодицы и целовал джинсы чуть пониже «молнии», а она нервно гладила его короткие волосы. Прежде она приезжала с Владимиром Сергеевичем, это был первый раз, когда они остались одни в этой комнате с зелеными стенами.

— Саня… Саня!

— Светланка…

— Са-а-а-ня…

— Да, моя хорошая, согласен с тобой. — Тяжело дыша, он сел на полу у ее раздвинутых колен.

— Ты сумасшедший, Санька…

— Да нет, просто соскучился по тебе.

— Видно, что я вся мокрая?

— Нет, не видно.

— И то хорошо. Ох, Саня, я так скучаю по тебе!

— Подожди еще немного, моя хорошая. Два года… Как в армии.

— Я жду, Саня.

— Вадим не дает тебя в обиду?

— Нет, даже приглашал поработать стриптизершей в его дискотеке.

— Вадим? Тебя?

— Ну да, я сказала — спасибо, не хочу.

— Верь после этого людям… Вернусь и с Вадимом разберусь. Но ты молодец.

— Сань, мне так хорошо с тобой, даже здесь…

— Мне тоже, ты понимаешь, тут у нас проблемы по части женщин…

— Понимаю.

— Но если бы мне предложили на выбор — две голые телки или просто поговорить с тобой, я бы выбрал второе. И ни минуты бы не сомневался. Я люблю тебя, Светланка.

— Я тебя тоже. С учебой у меня все нормально, получаю даже стипендию, повышенную, все экзамены пока сдаю на пятерки.

— Я рад за тебя. Поклонники, наверное, достают?

— Ну… иногда. Недавно у нас был вечер, посвященный Дню милиции, так меня подвез сын колбасного короля на «БМВ» с водителем. Но это все чепуха, Саня.

— Понятно…

Голос из стены, там, наверное, был динамик, возвестил, что свидание окончено. Она обняла Саню, крепко поцеловала в губы, с тоской посмотрела в его красивые зеленые глаза.

— Саня…

— Я верю тебе, Светланка, — с улыбкой сказал он.

Она вдруг поняла, что все время хотела спросить его: какая же причина вынудила Саню избить начальника? Но так и не решилась, не хотела подводить Владимира Сергеевича.

А потом, шагая к автостанции, поняла другое — неправильно она вела себя. Нужно было бодро сказать: «Да, пытаются ухаживать, да мне плевать на них! А особо настойчивым говорю, кто мой парень, — и как ветром сдувает». Вместо этого невнятно промямлила, что да, есть, про то, что в «БМВ» домой ехала… А Саня что должен думать, сидя за решеткой?

Ну дура, и все тут. И ведь не исправишь свою оплошность сразу… Нет, уж лучше приезжать вместе с Владимиром Сергеевичем, он умный, знает, что говорить, всегда может исправить любую ее оплошность. Правда, такого сексуального наслаждения не получит, но с этим можно подождать. Два года — разве это срок? Санька вернется, и тогда они все наверстают…

Но почему-то не верилось в это. И сама не знала почему. Наверное… два года все-таки срок, и немалый, за это время все может измениться. Она не хотела никаких изменений, но… не верила себе.

Вот автовокзал, вот старый автобус до Владимира, она встретилась с любимым человеком, ей было хорошо, а теперь — плохо.


Воронина провела совещание со своими помощниками, решила судьбы семи человек, правда, суд может кое-что изменить, учитывая доводы дорогих адвокатов, но не очень. Судьи знали, что, если дело ведет Воронина, доказательства будут представлены более чем убедительные и требования прокурора — вполне обоснованны. Адвокаты тоже знали это, но с удовольствием брались защищать подсудимых. Деньги им платили немалые, но не они играли решающую роль. Адвокаты понимали — в случае проигрыша им ничего не грозит. Дело свое сделали, но Воронина оказалась сильнее. А вот если переиграть Воронину — статус, а значит, и гонорары повысятся как минимум вдвое.

Да только никто пока не мог переиграть в суде суровую прокуроршу. И поэтому желающих выступать по делу, которое ведет Воронина, становилось все больше в среде адвокатов. Ставки росли. Это знали и криминальные авторитеты, нанимавшие адвокатов. Если выиграешь дело — гонорар увеличивается… до небесных вершин. А там и другие дела на подходе…

Но сегодня Воронина была мрачной и не очень-то вдавалась в тонкости дел, по которым ее подчиненным надлежало в скором будущем выступать в судах государственными обвинителями.

Уединившись в своем кабинете, она снова подумала о дочери. С утра накрасилась, как на свидание… С кем? Неужто снова поехала во Владимир? Вдруг стало ясно, что хотела понравиться не парню, подвозившему ее на иномарке, могла бы так старательно краситься вчера, ведь он подвозил ее из института, после празднования Дня милиции! Вместе учатся, значит… А она вчера ушла в академию с минимумом косметики на лице, во всяком случае, не такой, какая была сегодня утром… И для чего же так старалась? Вернее, для кого? Ответ был один, но чтобы убедиться в своей правоте, следовало позвонить ректору академии. Что она и сделала.

— Добрый день, Петр Петрович, Воронина вас беспокоит. Как там моя дочь?

— Любовь Георгиевна, очень приятно, так сказать, очень, да. Ваша дочь радует преподавателей отменными знаниями. Она у нас отличница и даже получает…

— Я рада, что она учится именно в вашем вузе, Петр Петрович. Простите за некую странность моего вопроса, но… не могли бы вы узнать, была она сегодня на лекциях или нет.