Я намеренно упрощаю ситуацию, чтобы он смог меня понять. За последние месяцы я поняла, что для Майка важна четкость. Сложные понятия пугают его. Он любит порядок. Рутину. Предельно ясную логику в сочетании с предсказуемыми последствиями. Кроме того, я и не хочу увязать в деталях.

— Это потому что я заходил к вам домой? Прости, Крис. Это больше не повторится, я обещаю. Я только хотел увидеть тебя и объяснить твоему мужу…

Я перебиваю:

— Бену. Не бойся назвать его имя. Бен.

— Бену, — говорит он с таким видом, словно попробовал новое блюдо и ему не понравилось. — Я хотел объяснить ему, что происходит. Рассказать правду.

— Какую правду?

— Что ты больше не любишь его. Что ты любишь меня. И хочешь жить со мной. Это я и собирался ему сказать.

Я вздыхаю.

— Разве ты не понимаешь, что, даже будь все это правда, а это не так, говорить с Беном должен был не ты, а я? Ты не имел никакого права сваливаться как снег на голову.

При этом я думаю, как же мне повезло: Бен как раз был в душе, Адам играл в гостиной, и мне удалось убедить Майка уйти, прежде чем кто-нибудь из них его увидел. Именно в тот момент я и решила порвать с ним.

— Мне пора идти, — говорю я. Открываю дверь и выхожу на гравиевую дорожку. — Прости меня.

Он нагибается так, чтобы увидеть меня. Боже, как же он красив.

Будь он не таким… примитивным, мой брак действительно был бы под угрозой.

— Мы еще увидимся? — спрашивает он.

— Нет, — говорю я. — Нет. Все кончено.


И вот мы снова здесь, через столько лет. Он снова обнимает меня, и хотя я и раньше была напугана, но сейчас испытываю настоящий ужас. Я кричу.

— Дорогая, успокойся, — говорит он и накрывает мой рот ладонью. Я пытаюсь кричать громче. — Прекрати! Кто-нибудь услышит!

Моя голова откидывается назад, и я ударяюсь о батарею. Музыка в клубе грохочет в том же ритме. Она оглушительна. «Никто не услышит, — думаю я. — Никто на свете тебя не услышит». Я снова кричу.

— Прекрати! — говорит он. Он то ли ударил, то ли встряхнул меня. У меня начинается паника. — Замолчи!

Я снова ударяюсь головой о горячий металл и умолкаю. Только всхлипываю.

— Отпусти меня, — говорю я умоляющим тоном. — Прошу тебя! — Он немного ослабляет хватку, но вырваться мне не удается. — Как ты нашел меня? Через столько лет?

— Нашел, говоришь? Да я тебя и не терял. — В голове вихрь мыслей, я ничего не понимаю. — Я наблюдал за тобой постоянно. Охранял тебя.

— Ты навещал меня в этих заведениях? В больницах, реабилитационном центре? — спрашиваю я.

Он вздыхает.

— Не всегда. Иногда меня не пропускали. Но я говорил, что пришел к другому пациенту или что я волонтер. Это был единственный способ увидеть тебя, убедиться, что тебе хорошо. В последней лечебнице было проще. Столько окон…

Я вся похолодела.

— Ты правда за мной наблюдал?

— Я хотел быть уверенным, что с тобой все в порядке, Крис, защитить тебя.

— А теперь ты, значит, вернулся? Тебе мало того, что ты устроил в тот раз?

— Когда я узнал, что этот подонок бросил тебя, я не мог оставить тебя там. Я знал, ты бы хотела жить со мной. Это было для тебя самое лучшее. Конечно, мне пришлось выждать время, я должен был убедиться, что там нет людей, которые могли бы помешать мне. Ведь кто, кроме меня, мог о тебе заботиться?

— И ты просто пришел и забрал меня из больницы? — изумилась я. — Не верю, никто не отпустил бы меня с чужим человеком!

Что он должен был придумать, чтобы они дали ему увести меня? Но тут я вспомнила слова доктора Нэша о медицинской сестре из Вэринг-Хауса. Она была так рада, когда узнала, что ты будешь жить с Беном. Возникло воспоминание, сначала смутное. Рукой, которую придерживает Майк, я ставлю свою подпись. Женщина за конторкой просто сияет.

— Мы будем скучать, Кристин, — говорит она. — Но дома тебе будет лучше. — Она смотрит на Майка. — С тобой будет муж.

Я тоже перевожу взгляд на него. Я не узнаю человека, который держит мою руку, но знаю: это мой муж. Должно быть так. Он сам мне сказал.

— О, господи! И сколько лет ты притворялся Беном?

Он как будто удивлен.

— Притворялся?

— Да! — говорю я. — Ты притворялся моим мужем.

Теперь он растерялся. Похоже, он и сам почти забыл, что он не Бен. На его лице искреннее огорчение.

— Думаешь, мне было легко? Вовсе нет. Но это был единственный способ.

Он немного ослабил хватку. И тут со мной произошло что-то странное. Паника улетучилась и, хотя Майк по-прежнему наводил на меня ужас, я наполнилась незыблемым спокойствием. В голове возникла ясная мысль: Я ударю его и убегу. Я должна убежать.

— Майк! Знаешь, я тебя понимаю, — сказала я. — Тебе пришлось нелегко.

Он поднял на меня глаза.

— Понимаешь?

— Да, конечно. И я благодарна тебе за то, что ты сделал для меня. За то, что дал мне дом. Заботился обо мне.

— Серьезно?

— Да! Я подумала: что стало бы со мной без тебя? Я бы просто не выдержала. — Я чувствовала, как он потихоньку расслабляется. Он уже не сжимает мои плечи и руки, но нежно обнимает, что на самом деле еще противнее, но терплю, зная, что это единственный путь к спасению. Я вся сосредоточена на этой цели. Я должна спастись! Какая же я идиотка — сидела тут на полу и читала дневник, пока он был в ванной! Надо было схватить дневник и делать ноги! Конечно, до меня дошло, что, лишь дочитав дневник до конца, я поняла, что нахожусь в смертельной опасности. В голове снова зазвучала фраза: «Я убегу. У меня есть сын, которого я совсем не помню. Я убегу!» Я повернулась к нему лицом и стала гладить его руку, лежавшую на моем плече.

— Отпусти меня, а? И мы обсудим, как нам быть дальше.

— А как же Клэр? Она знает, что я не Бен. Ты ей все рассказала.

— Да она и не помнит уже! — воскликнула я.

Он захохотал, таким пустым придавленным смехом.

— Ты всегда обращалась со мной, как с тупицей! Но я не такой, ясно тебе. Я знаю, что теперь будет. Зачем ты рассказала ей? Ты все разрушила!

— Нет, — быстро нашлась я. — Я позвоню ей и признаюсь, что все напутала. Что я вообще забыла, какой ты. Мол, думала, что ты не Бен, но ошибалась.

Он молчит, и мне уже кажется, что он почти сдался. Но тут он говорит:

— Она ни за что не поверит.

— Поверит! — говорю, хотя уверена, что это невозможно. — Обещаю тебе.

— Ну зачем ты позвонила ей, зачем? — его лицо вдруг искажается от гнева, и он снова больно хватает меня за плечи. — Ну зачем, Крис? Мы ведь отлично жили до этого. Прекрасно! — Он снова трясет меня. — Почему? Ну почему?

— Бен! — воскликнула я. — Мне больно.

Он ударяет меня по лицу. Я отчетливо слышу шлепок ладони по своей щеке, и лишь потом приходит боль. Голова мотнулась в сторону, и нижняя челюсть болезненно щелкает о верхнюю.

— Не смей меня больше так называть! — шипит он.

— Майк, — быстро говорю я, словно пытаясь исправить оплошность. — Майк!

Он не реагирует.

— Меня достало быть Беном, — говорит он. — Теперь называй меня, как прежде, — Майк. Тебе ясно? Поэтому и вернулись сюда, в это место. Чтобы оставить все остальное в прошлом. Ты написала в дневнике, что если только тебе удастся вспомнить, что произошло в этом номере в тот день, то ты вспомнишь и все остальное. Что ж, я выполнил условие, Крис. Мы здесь. Давай вспоминай!

Я не верила своим ушам.

— Ты хочешь, чтобы я вспомнила?

— Да! Конечно, хочу! Я люблю тебя, Кристин. И я хочу, чтобы ты вспомнила, как любишь меня. Хочу, чтобы мы снова были вместе. Как полагается. Как мы заслужили, — он помолчал и потом продолжил шепотом: — Я больше не хочу быть Беном.

— Но…

Он пристально посмотрел на меня.

— Завтра, когда мы вернемся домой, ты будешь называть меня Майком. — Он снова встряхнул меня. Его лицо близко-близко. — Поняла? — Я чувствую его тяжелое дыхание, к которому примешивается что-то еще. Кажется, он выпил. — У нас все будет хорошо, да, Кристин? Все наладится.

— Наладится? — говорю я. Голова раскалывается, из носа что-то течет. Я думаю, это кровь, хотя и не уверена. От спокойствия не осталось и следа. Я в ярости и кричу, переходя на визг: — Ты хочешь, чтобы я вернулась «домой»? Чтобы все наладилось? Ты что, совсем рехнулся?!

Он протягивает руку, чтобы зажать мне рот, и я чувствую, что моя левая рука свободна. Я подаюсь вперед и бью его по лицу, несильно, — но, как видно, неожиданно. Он падает навзничь, выпуская мою правую руку.

Я вскакиваю на ноги.

— Дрянь! — кричит он. Я перешагиваю через него и хочу добраться до двери.

Я успеваю сделать три шага, и он хватает меня за щиколотку. Я падаю. На моем пути — стул, задвинутый под туалетный столик. Я ударяюсь об него головой. С одной стороны, к счастью он смягчает мое падение. С другой — мое тело неестественно вывернулось, и, когда я рухнула на пол, спину и шею пронзает боль, мне кажется, я что-то сломала. И все-таки я ползу к двери, хотя он держит меня за ногу. Он дергает меня к себе, а потом тяжело падает сверху всем телом, так что его губы оказываются в сантиметре от моего уха.

— Майк… — всхлипываю я. — Майк!

Вижу перед собой брошенную на пол фотографию Адама и Хелен. И в эту страшную минуту я думаю: а как же он сумел ее достать? До меня доходит: Адам прислал мне их снимок в клинику, а Майк забрал его вместе с остальными, когда меня выписали.

— Тупая, глупая баба, — шипит он мне прямо в ухо. Одной рукой он сжимает мне горло, другой хватает в кулак мои волосы. Дергает мою голову вверх, чуть не ломая мне шею. — На хрена ты побежала, на что ты надеялась, сука?