— У меня есть план, Ирочка. Только действовать надо очень осторожно. Твой племянник совсем не так глуп, как кажется.

— Да уж! До такого додумался!

— И первым делом мы с тобой отправимся в гости. С родственным визитом… Пора нам проведать больного.

— Правильно, Яша! Прямо сейчас и пойдем! — лихорадочно поддержала его Ирина.

* * *

Алеша стоял у двери, придерживаясь за косяк, и смотрел на Машу. Маша бросилась к нему, пытаясь помочь дойти до дивана.

— Леша! Боже мой! Ты пришел ко мне?! Сам пришел?! Как я рада!

— Маша… Нам надо поговорить.

— Конечно, надо. Садись. Тебе, наверное, еще трудно стоять…

Алеша опустился на диван и вздохнул:

— Да. Честно говоря, каждый шаг пока дается с большим трудом. Послушай, Маша, я пришел…

— Я знала, Лешенька! Я верила, что ты сумеешь преодолеть болезнь! — перебила Алексея Маша и засмеялась. — Вот видишь, наши тренировки все-таки принесли результат!

— Спасибо тебе, Маша. Я был просто тупицей! Не понимал, что ты стараешься для моей же пользы.

— Теперь главное — продолжать занятия…

— Маша, я не могу. Без тебя не могу. Каждое движение причиняет такую боль… — Алеша грустно усмехнулся. — Я себя чувствую, как Русалочка… Словно в ноги впиваются раскаленные ножи!

Маша перестала улыбаться, внимательно глядя на Лешу.

— И я знаю, что только ты можешь мне помочь.

— Я постараюсь, Леша. Я попробую снять боль. Но я не вернусь больше в ваш дом. Придется тебе поискать другую сиделку…

И оба напряженно посмотрели друг на друга. Маша первой отвела взгляд и сосредоточилась на ногах Алеши. Пытаясь снять боль, она провела руками вдоль ног и подняла глаза на Лешу.

— Вот здесь болит. Да? —Да.

— Я чувствую твою боль. Она — как тяжелый сгусток… похоже на свинец…

— Подержи руку еще немного… Мне так легче.

— Сейчас пройдет. Потерпи чуть-чуть.

— Уже намного лучше, — Леша с облегчением вздохнул и продолжил. — Я знал, что только ты сможешь мне помочь. Маша, мне будет трудно без тебя… Может, ты все-таки вернешься?

— Леша, давай больше не будем об этом говорить.

— Почему? Я ведь только для этого сюда и приехал. И моя мама тоже, и отец… Мы все тебя просим: вернись. Забудь обиду. Мама очень жалеет, что так несправедливо с тобой обошлась…

Он умоляюще посмотрел на Машу, потом взял ее за руки:

— Маша, пожалуйста… Ты мне очень нужна. Маша выпрямилась и застыла. Она уже колебалась.

Таисия не ожидала такого решительного шага со стороны мужа. Расстаться. Это совсем не то, чего она хотела бы.

— Значит, я права?! Ты хочешь уйти от меня к ней?!

— С чего ты взяла?! Кто тебе наплел, что у нас с Полиной роман?! — зло ответил Буравин.

— А по-твоему, у меня нет глаз? Вы — отвратительные конспираторы, Витя! Достаточно посмотреть на вас обоих, чтобы все стало ясно!

— Чепуха! Между нами ничего нет. У Полины своя жизнь, а у меня своя. Которую я, кстати, собираюсь прожить без твоего деятельного участия.

Притихшая Таисия ошалело смотрела на Буравина.

— Как это понимать, Витя?

— По-моему, я ясно выразился. Я считаю, что нам надо разойтись.

В глазах Таисии появился испуг. Эти слова для нее были самым настоящим ударом.

— Подожди… Так нельзя… так же не делается. Ты говоришь, что у тебя ничего нет с Полиной. Зачем же тогда нам расходиться?

— Потому что я больше не могу этого выносить.

— Чего? Что конкретно тебя "не устраивает? Мы же можем поговорить, все прояснить… мы же взрослые люди. В конце концов, попробуем начать сначала…

— Тая, это бесполезный разговор. Давай не будем мотать друг другу нервы.

Буравин развернулся и вышел из гостиной. Таисия растерянно смотрела ему вслед. Она выглядела подавленной. Через некоторое время она решительно двинулась за ним и, зайдя в кабинет, увидела мужа, складывающего в портфель какие-то бумаги, которые он предварительно просматривал. Буравин не обращал на вошедшую Таисию ни малейшего внимания и продолжал собираться на работу.

— Ты напрасно считаешь, что разговор окончен, — с вызовом бросила Таисия.

— Тая, не мешай, я опаздываю на работу.

— Значит, работа для тебя важнее семьи? Как ты можешь так ко мне относиться, Витя? Я тебе не чужая. Мы прожили двадцать лет… И я заслужила, чтобы со мной разговаривали по крайней мере уважительно!

Буравин повернулся к ней, посмотрел в глаза и со вздохом произнес:

— Хорошо. Прости. Я сорвался. Что ты хочешь еще обсудить?

— Ты сказал, что хочешь развода. —Да.

— Но для этого должны быть причины. Нельзя же просто так, из-за прихоти, разрушить семью. Не забывай, что у нас есть дочь…

— Я помню об этом. Ты хочешь, чтобы ради Кати я начал врать, кривить душой и заставлять себя делать вид, что у нас все прекрасно?

— Не надо заставлять себя, Витя! Я не собираюсь держать тебя насильно. Ты просто объясни, что не так? Разве я плохая мать, плохая хозяйка? Разве у нас неуютно, у тебя нет обеда, нет чистых рубашек? — Таисия ровным счетом ничего не понимала.

— Не в этом дело…

— Да я же живу только ради вас с Катей! — перебила его Таисия. — Я все свои интересы подчинила вашим…

Я даже ушла с работы, чтобы у тебя и ребенка был нормально налаженный быт!

— Семья — это не только быт, Тая. Это еще и родство душ…

— И чем же тебе не подходит моя душа?!

В глазах Таисии появилась обида, и она с вызовом, требовательно посмотрела на мужа. Буравин выдержал ее взгляд и постарался взять себя в руки и не сорваться.

— Я совсем не считаю тебя бездушной, Тая. Наоборот, я очень ценю все, что ты делаешь для меня и Кати.

— Тогда что тебе еще нужно?! Луну с неба?!

— Мне ничего не нужно. Я просто хочу побыть один. Мне нужно успокоиться, разобраться в себе, решить, как жить дальше…

— Ты уже не мальчик, Витя, седой вон весь… Поздно жизнь заново начинать. А у нас с тобой столько уже прожито, пережито… Зачем нам что-то менять?

— Ты пойми, я больше не могу так жить! Я задыхаюсь… Я вязну… как будто в трясине…

— Тогда давай все изменим. Наверное, мы с тобой в чем-то допустили ошибку… Так давай начнем все сначала… Заново. С чистого листа. По-другому, — быстро предложила Таисия.

— Ты думаешь, что можно договориться и через секунду полностью изменить себя?

Удивление в глазах Буравина встретилось с вызовом во взгляде жены. Таисия в лихорадочном возбуждении начала ходить по кабинету.

— Если захотеть, можно все изменить! Я могу стать совершенно другой! Хочешь, я сделаю другую прическу? Или перекрашусь в блондинку?

— Тая, дело не в том, как ты выглядишь. И твоя прическа тебе очень идет.

Правда? Тебе нравится? А может быть, мне сменить помаду? — обрадовалась Таисия. Буравин устало посмотрел на нее, и она возбужденно продолжила. — Или нет. Давай поедем путешествовать. Вдвоем. В какую-нибудь экзотическую страну… Я понимаю, тебя заел быт. Все стало буднично, однообразно: каша на завтрак, жена в халате… Давай начнем все сначала, Витя! Дай мне шанс!

Буравин с грустью и даже жалостью посмотрел на Таисию.

— Боюсь, что мы опоздали, Тая… Это не поможет.

У Таисии окончился запал. Она посмотрела на Буравина и сказала уже тихо и жалобно:

— Ладно… Делай, как знаешь. Только я прошу тебя: не горячись, не руби с плеча. Ведь мы с тобой любили друг друга. Мы же были счастливы…

Буравин отвел взгляд, торопливо положил в портфель последние бумаги и произнес:

— Хорошо, Тая… Я подумаю.

Буравин вышел из комнаты, а Таисия еще долго стояла неподвижно, с грустью глядя ему вслед.

* * *

Анфиса, Зинаида и Полина сидели в кухне. Полине было неловко.

— Простите меня, Зинаида Степановна. Ради бога, простите. Я понимаю, что очень вас обидела… — пыталась извиниться Полина.

— Да полно вам извиняться, Полина Константиновна. Какие обиды. Уже все забыто, — говорила Зинаида.

— Нет-нет. Я виновата. Каждую минуту себя корю, что уволила Машу. Без нее нам совсем трудно. Без нее никак не справиться…

Полина умоляюще посмотрела на Зинаиду, но та отвела глаза.

— Да разве на Маше свет клином сошелся? — пожала плечами она. — В больнице полно квалифицированных медсестер, которые с удовольствием пойдут к вам работать.

Анфиса, глядя на Зинаиду, решила ее поддержать.

— Тем более, сын ваш вон уже сам ходит. Зачем теперь-то ему сиделка?

— В том-то и дело! Леша сумел встать на ноги, но каждый шаг причиняет ему страшную боль. Он не в силах ее терпеть. А Маша помогала ему… — голос Полины начал срываться.

Соседки переглянулись, и Зинаида, стараясь быть твердой, продолжала гнуть свою линию:

— Но вы и нас поймите. Мы с Машей говорили, и она больше не хочет к вам возвращаться. Да и я против. Разве это — дело для молодой девушки?

— Умоляю вас, повлияйте на Машу, уговорите ее! Моему сыну очень больно! Я не могу смотреть на его страдания. Вы мне отказали в прошлый раз. Но теперь мы пришли к вам всей семьей. Мы все вас просим: пожалейте Лешу… Или у вас совсем нет сердца? — глотая слезы, умоляла Полина.

Зинаида растерянно посмотрела на Анфису, ища поддержки. Она не знала, что предпринять. В ее сердце боролись гордость и сострадание. Попыталась поддержать подругу Анфиса:

— Мы все понимаем, Полина Константиновна, нам вас очень жаль, поверьте. Но сейчас не так трудно найти хорошую сиделку…

— Но нам нужна именно Маша. Это благодаря ей Леша встал на ноги… Она отдает ему столько заботы, столько сил… — намерение Полины было твердым.

— То-то и оно… — тихо пробормотала себе под нос Зинаида.

— И никакая другая сиделка не сможет помочь моему мальчику. Леша и сам это чувствует, — продолжила Полина.

Да что, моя Маша — волшебница, что ли? Пошепчет — и боль проходит? Она — обычная девушка: покормить больного может, погулять с" ним, белье поменять — для этого не надо быть семи пядей во лбу, — голос Зинаиды звучал недовольно. Полина грустно вздохнула: