Джон Джордж рассмеялся.

— Никогда не слышал такой поговорки.

— Бабушка, наверное, сама их придумывает. Если бы она умела писать и читать, то могла бы стать писательницей. Я ей это говорила… Ох, мы уже пришли. — Джейни весело рассмеялась. — Если хозяйка увидит тебя, она подумает, что я веду двойную жизнь, возмутится и выгонит меня.

Они остановились у боковой калитки, освещенной уличным фонарем. Джейни посмотрела на Джона Джорджа, который дул на свои руки, пытаясь согреть их, и промолвила с неподдельной озабоченностью: — Ох, ты совсем продрог. Да еще без перчаток.

— Перчатки, еще чего не хватало, пусть их носят щеголи.

— Не говори глупости. Тебе нужны перчатки, особенно на работе в такую погоду, когда приходится листать книги должников. Ну хотя бы варежки. Я свяжу тебе варежки.

Прежде чем заговорить, Джон Джордж устремил на Джейни долгий, внимательный взгляд.

— Если их свяжешь ты, то я буду их носить.

— Значит, договорились?

— Договорились.

— Спасибо, что проводил.

— Мне это было приятно, Джейни.

— Я… желаю тебе увидеться со своей девушкой.

— Я тоже надеюсь на встречу. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились. Я уверен, она тебе понравится. Более того, ты сумеешь ее разговорить, она ведь молчаливая, а у тебя есть способность разговорить людей. Вот и меня сегодня разговорила, я столько болтал о Ньюкасле.

Джейни стояла и смотрела на Джона Джорджа, смущенная и тронутая нежностью этого долговязого молодого парня. Его слова оказывали на нее тот же эффект, что и ласковые прикосновения Рори. Джейни почувствовала, что готова расплакаться, и ощутила глупое желание поцеловать Джона Джорджа в щеку сестринским поцелуем. И это желание действительно было глупым, потому что не существовало сестринских поцелуев. Так говорила бабушка, а Джейни ей верила. Существовали материнские поцелуи, поцелуи влюбленных, но не было сестринских поцелуев у мужчин и женщин, не состоящих в родстве… Хотя хозяин целовал свояченицу, Джейни сама это видела. Ох, почему же она стоит и не уходит? Ведь надо торопиться.

— Спокойной ночи, Джон Джордж. И еще раз спасибо. Увидимся в следующее воскресенье. До встречи.

— До встречи, Джейни.

Джейни поспешила по тропинке к дому, но, прежде чем открыть кухонную дверь, она оглянулась, увидела темный силуэт у ворот и помахала рукой. Джон Джордж тоже помахал ей, и после этого Джейни вошла в дом…

Миссис Тайлер, кухарка, сидевшая у камина, повернулась и посмотрела на Джейни, затем бросила взгляд на часы, стоявшие на каминной полке.

— Ты чуть не опоздала.

— Еще целых три минуты, — дерзким тоном бросила Джейни.

Она недолюбливала миссис Тайлер. Та служила кухаркой у Бекеттов всего восемнадцать месяцев, но сразу же стала вести себя таким образом, как будто выросла в этой семье. Более того, Джейни знала, что кухарка завидует тому, как хозяин и хозяйка относятся к ней.

Кухарка никогда не высказывалась напрямую, а передавала свои слова через Бесси Райс, горничную, делая при этом язвительные замечания, вроде: «Некоторые пользуются хорошим расположением хозяев и забывают свое место. В доме леди Бекетт, где я работала, няня проживала на чердаке или под лестницей, она считалась младшей служанкой. Совсем другое дело гувернантки, они были образованны. У леди Бекетт даже кладовщица считалась по положению выше няни».

Как-то в один из дней, когда Джейни уже просто разозлили эти разговоры о порядках в доме леди Бекетт, она вошла на кухню и громко сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Поцелуйте в задницу свою леди Бекетт!

Конечно, Джейни не следовало говорить этого, и очень скоро ей пришлось пожалеть об этом. Не успела она дойти до детской, как уже знала, что кухарка стучится в дверь гостиной и просит хозяйку принять ее. Спустя десять минут в детской появилась хозяйка, она выглядела очень расстроенной.

— Джейни, я очень удивлена тем, что мне рассказала кухарка. Ты не должна употреблять такие выражения, ведь это может войти в привычку. Только представь себе, что бы произошло, если бы ты ляпнула нечто подобное в присутствии детей.

Джейни, потупившись, молча стояла перед молодой женщиной, которая относилась к ней по-доброму, и, когда хозяйка ушла, Джейни села за стол, уронила голову на руки и расплакалась. Она плакала, пока не проснулся маленький Дэвид, который тоже начал плакать, а за ним и Маргарет, и последний, еще совсем крохотный ребенок.

Джейни подумала, что это самый несчастный день в ее жизни, но когда легла спать, была вынуждена спрятать голову в подушку, поскольку совершенно неожиданно ее разобрал смех. Уснуть в таком состоянии Джейни не могла, поэтому она решила спуститься вниз и извиниться перед хозяйкой, сказать, что никогда больше не позволит себе таких выражений в ее доме. И пусть не беспокоится, дети не услышат от нее ни единого грубого слова.

Джейни уже подошла к лестничной площадке, когда ее остановил приглушенный смех, доносившийся из спальни хозяйки. Дверь была приоткрыта, и Джейни услышала слова хозяина:

— Ну прекрати, прекрати, Алисия… я не расслышал… что, ты говоришь, она сказала?

Джейни замерла на расстоянии вытянутой руки от двери спальни. Хозяйка, давясь от смеха, попыталась повторить свои слова уже медленнее:

— Она… сказала… поцелуйте… леди… Бекетт… в задницу.

— Да неужели?

Теперь уже хозяин и хозяйка смеялись вместе. Это был тот смех, который Джейни приходилось слышать в гостиной Конноров, когда Лиззи говорила что-нибудь смешное.

— Ну и молодчина эта Уаггетт.

Они еще некоторое время смеялись, затем хозяин сказал:

— Я терпеть не могу эту Тайлер. Надо бы избавиться от нее.

— Но она хорошая кухарка, — возразила хозяйка. — Я не могу ее прогнать, Дэвид. А Джейни непозволительно говорить такие вещи. Господи, не знаю, как я не рассмеялась, когда отчитывала ее.

Когда Джейни медленно вернулась в детскую, на лицее ее сияла изумленная улыбка. Она никогда не слышала, чтобы хозяин так смеялся. И хозяйка тоже. Они вели себя, как молодая супружеская пара.

Уже в постели Джейни подумала: странно, что люди с таким положением в обществе так задорно смеются вместе, поскольку хозяин и хозяйка всегда вели себя очень чопорно в присутствии гостей и даже когда приезжала сестра. Но сестра вышла замуж за человека, двоюродный брат которого имеет титул то ли сэр, то ли лорд, что-то вроде этого, поэтому сестра и ожидает от них изысканного обращения. И все же они смеялись, а хозяйка даже повторила ее слова.

Этой ночью Джейни сказала себе, что любит своих хозяев и сделает для них все что угодно. А снова вспомнив их смех, она уткнулась лицом в подушку, чтобы остановить приступ истерического смеха. Последней ее мыслью перед тем, как погрузиться в сон, была: «Ну и повеселю же я своих в следующее воскресенье».

Глава 2

Наступила последняя суббота перед Рождеством. Облака низко нависли над городом, и мачты кораблей терялись в сером тумане.

Рори поежился на ходу, входя в Джарроу. Он миновал ряд белых оштукатуренных коттеджей и направился к оживленной Эллисон-стрит. Он терпеть не мог этот маршрут, буквально ненавидел утро субботы, поскольку маршрут по утрам в субботу включал в себя Пилби-стрит и Солтбэнк-роу. Пилби-стрит была довольно паршивой улицей, а Солтбэнк-роу и того хуже.

У Рори было шесть адресов на Пилби-стрит и пятнадцать на Солтбэнк-роу, и, как всегда, приходя сюда, он весь напрягся, придал лицу решительное выражение и расправил плечи, но одновременно с этим подумал: старого Кина и других домовладельцев, которых он представляет, следовало бы линчевать за то, что они осмеливаются требовать с людей плату за такое жилье.

Вот уже четыре года Рори собирал ее на этих улицах. Обычно в других местах он собирал квартплату по понедельникам, вторникам или средам, но на Пилби-стрит и Солтбэнк-роу ни с кого нельзя было получить ни пенни в любое другое время, кроме как в субботу утром. Да и то, если повезет. Только страх перед судебными приставами заставлял обитателей этих улиц платить хоть что-то.

Взявшись за железный дверной молоток, Рори постучал в дверь без ручки с облупившейся краской. Из-за двери доносилась возня детей, они то ли дрались, то ли играли. Через несколько минут дверь распахнулась, и три пары глаз на грязных мордашках уставились на Рори. У всех ребятишек были сопливые носы, короста вокруг губ и ячмени на глазах. Старший, лет пяти, произнес взрослым голосом:

— Ох, это сборщик квартплаты. — Устремившись внутрь квартиры в сопровождении младших, он крикнул: — Мама, мама, это сборщик квартплаты!

— Скажи этому засранцу, что меня нет дома.

Рори четко услышал эти слова, и когда мальчишка вернулся и заявил, что мамы нет дома, Рори внимательно посмотрел на него и обратился к нему, как к взрослому:

— Передай ей, что поганец требует квартплату, иначе в понедельник пожалуют судебные приставы.

Мальчишка снова убежал в комнату, и Рори услышал его слова:

— Он говорит, что засранец требует квартплату.

Рори плотно сжал губы, понимая, что ему ни в коем случае нельзя улыбаться. Если только позволишь себе улыбнуться на этой улице, то не получишь ни пенни.

Прошло почти три минуты, прежде чем перед Рори появилась женщина. Концы черной шали, прикрывавшей ее обвислые груди, были заткнуты за пояс юбки. Женщина попыталась изобразить улыбку на своем бесцветном лице.

— Ох, это вы, мистер Коннор. Вы за квартплатой? Понимаете, на носу Рождество, а вы сами знаете, как деньги уходят на этот праздник, он буквально пожирает деньги. А посмотрите на детей, они у меня совсем голые, да и муж последние три недели без работы.