— Да, — прошептала она и, собрав последние силы, вышла из хижины.

— Черт бы ее побрал, — пробормотал Уэсли, как только дверь за ней закрылась. Что же с ней стряслось? Сначала она ускользнула ночью, чтобы встретиться с пришедшим в лагерь бездельником, и весь следующий день ее трясло от возбуждения. Он помнит, что потом в него стреляли, и пока он истекал кровью, она боролась с этим негодяем.

Сегодня Уэсли весь день оставался в постели, питаясь оставленной кем-то для него едой, и ждал, пока вернется жена. Когда же он снова увидел ее, она казалась постаревшей на десять лет и была перепугана до смерти.

Что, черт возьми, происходит? Придерживая рукой перевязанную грудь, он осторожно вылез из постели. Хата он потерял много крови, рана, в сущности, была не слишком опасна, и он не без умысла постарался избавиться от Лии, пока она не вздумала осмотреть его. Если она умеет лгать, то и он способен на это. Его хитрость будет состоять в том, что он притворится, будто чувствует себя гораздо хуже, чем на самом деле.

Выйдя из хижины, он наклонил голову и прислушался. Нетрудно было услышать, как Лиа пробирается вниз по склону горы. Если она пыталась сохранить все в тайне, у нее это получалось плохо.

Двинувшись вслед за ней, он услышал слева от себя шаги еще одного человека. Его поступь была тяжелой, и Уэсли догадался, что это тот великан, которого он раньше видел на месте своей ночевки. Он следовал за Лией по пятам, стараясь не попасться ей на глаза.

Уэс бесшумно скользнул влево и по дороге подобрал толстый сук. Справиться с человеком такого телосложения можно только с помощью чего-то тяжелого.

Следуя за ним и Лией, Уэс прошел немалый путь, пока не остановился на возвышении, откуда посреди вырубки была видна хижина. Было видно, как Лиа подошла к задней двери, и в свете луны навстречу ей выбежал худощавый человек. До него донеслись слова:

« Где, черт возьми, ты была?»

Уэсли притаился, сидя на земле, и следил за ними, пораженный, пытаясь понять, во что же Лиа ввязалась.

Но тут же он выпрямился, потому что сук, который он держал в руках, был прижат к земле чьей-то ногой. Он посмотрел прямо в глаза юного гиганта, которого впервые увидел накануне. Уэсли безотчетно замахнулся, но кто-то, стоявший за его спиной, перехватил его руку. Резко повернувшись, он увидел второго гиганта.

Уэс выдернул руку из его тисков.

— Если хоть один из вас тронет мою жену, я убью вас! — прошипел он. У него не было особых оснований думать, что они испугаются угрозы, но это его не остановило.

— Она пока вне опасности, — сказал один из незнакомцев. — А теперь возвращайтесь в хижину, а то ваша рана опять начнет кровоточить.

В свете луны Уэс перевел взгляд с одного юноши на другого, неожиданно поняв, что происходящее связано с большой опасностью и Лиа каким-то образом втянута в это дело.

— Моя жена нуждается в помощи, я не ошибся? — спросил он, надеясь в душе на сочувствие этих людей.

— Возвращайтесь в хижину, тогда и поговорим, ответил один из них.


Спустя четыре часа Уэсли опять остался один в крохотной хижине. Лампа погасла, и в комнате стемнело, но он подумал, что его ярости хватило бы на то, чтобы осветить половину земного шара.

Сначала оба юноши, Бад и Кэл, изъяснялись с трудом, как будто им редко приходилось открывать рот.

Но после уговоров и после того, как увидели жгучий интерес Уэса, они разговорились так, что никак не могли остановиться. Они не помнили своих родителей, но их взяла к себе мать Ревиса, когда им было по три года, и уже тогда они были такими крупными, что люди смотрели на них с удивлением. Еще мальчиком Ревис стал вором, но несмотря на это его отличало обаяние. Многие обращались с Бадом и Кэлом словно с уродами, а они были всего лишь молчаливыми великанами. Но Ревис был с ними добр. Его мать использовала юношей как еще одну пару быков, поэтому когда Ревис предложил им податься на запад, Бад и Кэл согласились.

К этому времени они прожили в лесах Кентукки четыре года, и хотя Ревис хорошо обращался с ними и они многим были ему обязаны, им не нравилось, как он обходился с женщинами, которых приводил в хижину. Несколько раз Бад и Кэл пытались помочь этим женщинам, но те в страхе начинали кричать, потому что Эйб запугивал их небылицами о жестокости юношей.

Однако Лиа была не такой. Она не поверила россказням Эйба об их слабоумии и была с ними ласкова.

— Лиа берет на себя чужие заботы, — пробормотал Уэсли. — Вы поможете ей бежать? Бад и Кэл переглянулись.

— Без вас она никуда не уйдет. Эйб сказал, что если она убежит, то он расскажет Ревису, где вы находитесь. Ревис убьет вас, — откровенно заявил Кэл. — Он не любит, когда чужие прикасаются к его женщинам.

— И я этого не люблю! — бросил Уэсли, а потом принялся расспрашивать их о затеях Ревиса. Уэс знал, что в течение многих лет бандиты грабили переселенцев, направлявшихся на запад, еще до того, как здесь появился Ревис. Бад и Кэл знали только, что Ревис докладывает обо всем человеку по прозвищу «Танцор», но ничего о нем не знали.

— Мне бы хотелось узнать, кто этот Танцор? — задумчиво проговорил Уэсли. Юноши собрались уходить.

— Нам пора возвращаться. Скоро придет Ревис. Поправляйтесь, а мы присмотрим за вашей красивой леди.

— Она ведь настоящая леди, правда? — заметил Уэс на прощание.

Теперь он остался совсем один и принялся раздумывать над только что услышанным. На него произвело сильное впечатление то, что Лиа так рисковала, чтобы защитить его. Вспомнив историю их брака, он подумал, что не очень-то много сделал для того, чтобы она его полюбила. Ему вспомнилась Кимберли, и он попытался представить, что бы сделала она в подобных обстоятельствах. Уэсли был уверен, что Ким не рискнет своей головкой или столь высоко ценимым целомудрием, чтобы помочь кому-либо.

— Я возмещу тебе все упущенное, Лиа, — прошептал он в темноту. Пока он будет надеяться на то, что юноши защитят ее; но когда дела пойдут на поправку и не будет опасений, что при малейшем движении его рана откроется и он умрет, истекая кровью, он сам защитит ее. А затем он постарается что-нибудь сделать так, чтобы не оставаться для нее всего лишь обузой.

Глава 18

В ту ночь Лиа спала мало. Но и во сне ее мучили страхи за Уэсли, оставшегося в одиночестве. Кто знает, что обретается в этих лесах? Медведь, которого они видели, мог сломать дверь и добраться до него. И что еще хуже, его мог найти Ревис и всадить ему пулю в сердце. Когда она проснулась, ее голова болела, глаза опухли.

— Тебе следовало бы выглядеть иначе, — заявил Эйб, когда она принялась готовить завтрак. — Ревису нравятся красивые женщины.

— Меня не интересует, что нравится Ревису. Я буду делать то, что захочу.

— Тебе будет лучше, — Эйб склонился к ней, если ты захочешь угодить ему, а то мне, может, захочется рассказать ему, где находится твой богатый любовник.

У Лии затряслись руки, но она продолжала жарить грудинку. Лишь после того, как завтрак закончился, она убрала посуду и принялась готовить обед, появился Ревис. Он стоял, прислонившись к стене хижины, и подравнивал ногти ножом с длинным тонким лезвием.

Лиа вскочила, высоко подняла голову и мимо него направилась к двери.

Он схватил ее за волосы и обмотал их вокруг руки, потом подтянул ее к себе.

— Значит, леди слишком хороша, чтобы разговаривать с вором?

— Оставьте меня! Мне не нужно ваше внимание.

Меня ждет работа. Бад и Кэл…

— Ты пожалеешь, что восстановила их против меня, — Он откинул ее голову назад, и поцеловал в уголок рта.

Лиа увидела на его лице улыбку, и вдруг ее голова дернулась. Он тут же оттолкнул ее и глумливо помахал перед ней длинной прядью ее волос. Лиа подняла руку к затылку и ощутила неровный край волос там, где он срезал их. Когда она бросилась в хижину, за ее спиной звучал смех Ревиса.

Весь день Лиа работала так, что довела себя до изнеможения: не обращая внимания на шуточки Эйба, готовила, убирала, вступалась за Верити, которая начинала плакать, как только к ней приближался один из мужчин.

Перед ее взором непрестанно маячил Ревис, следивший за ней. Он внезапно возникал из леса, из-за поленницы или же безмолвно стоял в углу хижины. Он ни разу не приблизился к ней настолько, чтобы коснуться ее. Ведь после того, как он отрезал ее волосы, либо Бад, либо Кэл постоянно находились рядом с ней. Дважды Лиа заметила, как Ревис задумчиво смотрел на юношей.

На закате Ревис исчез, и вскоре после этого Лиа сказала Баду, что пойдет навестить мужа. Гигант молча кивнул, и Лиа не была уверена, понял ли он ее. Она решила выжидая выяснить, действительно ли юноши так глупы, как говорил о них Эйб.

— Тебе лучше вернуться до того, как придет Ревис, — предупредил Эйб, но Лиа не обратила внимания на его слова.

Поднимаясь вверх по склону, Лиа думала о том, что ложь может причинить ей вред. Похоже, что она всем рассказывала разные истории. Уэсли лежал в одиночестве в хижине и при этом, конечно, проклинал себя за то, что на его шее оказалась женщина из семейства Симмонс. Он решил остаться ее мужем, поскольку с ней «веселее», но где же теперь удовольствие, которого он ожидал?

Когда Лиа открыла дверь хижины, Уэсли подумал, что еще никогда ему не приходилось видеть у человека такое потерянное выражение лица. Вид у нее был настолько несчастный, что он едва не засмеялся. За все годы, что он знал ее, Лиа всегда стойко выдерживала невзгоды, которые обрушивались на нее. Уэсли никогда не испытывал чувства вины, если говорил ей то, что думает, потому что и она, если не соглашалась с ним, прямо высказывала свое мнение.

Но вошедшая сейчас в хижину женщина выглядела так, будто отказалась от борьбы, будто ее охватило равнодушие. Уэсли сразу же понял, что с ее горем может справиться только одно средство: он должен заняться с ней любовью. Он протянул ей руку.

Нахмурившись, Лиа не обратила на нее внимания.