Сара была безмерно благодарна слугам за их преданность, нотариусу — за терпение, с которым он объяснял ей положение их дел.

— Естественно, — говорил он, — ваша свадьба с лордом Бретертоном будет отложена до окончания траура. Хотите ли вы, чтобы я обсудил с ним ваше финансовое положение, мисс Торренс? Сумма, которую по завещанию оставил вам отец, весьма значительна. Вам, должно быть, известно, что это — целое состояние…

— Благодарю вас, это ни к чему, — быстро отвечала Сара. — Я сама поговорю с лордом Бретертоном. Положение дел не так очевидно, как вы думаете, мистер Лесбридж. Дело в том… — Но она не могла рассказать ему всего, пока не могла.

Принятие решения было слишком трудным делом, и ей нужно было хорошенько подумать. Решение вызовет большое неодобрение, Саре придется выдержать сцену, которую устроит ей мачеха, кроме того, ее ждет чрезвычайно тяжелый разговор с Энтони. Прежде чем навлечь на себя подобные неприятности, она должна быть уверена, что ее мотивы правильны. Если бы только Криспин был с ней, он бы дал ей совет и помог бы выстоять.

Но от него не было вестей. Сара чувствовала себя задетой его молчанием. Нет сомнения в том, что до него дошли последние новости, потому что он сам говорил ей, что отправляется в Ливерпуль — порт, который является сердцем работорговли. Она не могла понять, почему он сразу же не написал ей.

Объяснение пришло в письме Мэри.


«Я конечно же написала Криспину, но не знаю, когда он получит мое письмо. Я полагаю, что он покинул Ливерпуль. Дебора намеревалась послушать проповедь мистера Джона Уесли и, если возможно, поговорить с ним о проблемах рабства, а он в настоящее время находится в поездке, на севере. Думаю, она также хочет повидаться кое с кем из квакеров, которые недавно вернулись из Пенсильвании, где существует сильное аболиционистское движение. Я убеждена, что теперь, когда мне стало намного лучше, Криспин решится сопровождать ее в этих путешествиях. Говорят, что они поженятся на Рождество.

Я так надеюсь, что лорд Бретертон оказывает тебе всю необходимую поддержку. Меня совершенно не удивило, что тетушка Феба оказалась ненадежной опорой в горе, в то время как ты настолько в ней нуждаешься. Всем сердцем я желала бы, чтобы ты оказалась в Клэверинге, чтобы я могла предложить тебе немного утешения — такого же, каким была для меня ты».


Клэверинг. Через несколько месяцев Дебора станет его хозяйкой. Слабая, едва сознаваемая надежда, что в один прекрасный день она снова вернется в Клэверинг, теперь должна была умереть. Она больше не увидит грачей в вязах, не ощутит морского ветра, несущего сверкающие брызги с изогнутых волн, не увидит фиалок на освещенных солнцем кочках.

Клэверинг в ее жизни был случайным подарком, о котором лучше забыть. Но как она может забыть? Она отправилась туда в качестве беглянки, а вместо этого нашла там новые проблемы. Клэверинг стал для нее временем испытания. Он подарил ей новую любовь, нового друга, глубокое познание себя и силу целеустремленности.

Силу целеустремленности, в которой она так нуждалась сейчас. Не было никого на свете, кто мог бы принять за нее решение. Она мысленно оглядела каждую комнату в большом роскошном особняке, который был ее домом: дорогие ковры и занавеси, хрустальные канделябры, прекрасное серебро и стекло, украшавшее обеденный стол, коллекции книг, картин, фарфоровых фигурок и резной мебели, свезенные со всего мира. Прекрасные кареты и лошади в конюшнях, превосходные вина в подвалах. Все это — ее.

«Торренсы были работорговцами на протяжении трех поколений. Каждый кирпич дома, каждый предмет мебели, экипажи, лошади, слуги, пища, которую ты ешь, твои наряды, украшения — за все это заплачено деньгами, полученными от продажи и покупки рабов».

Вспомнив отцовские слова, Сара вздрогнула. Она принялась мерить шагами спальню, пока с изумлением не осознала, что ведет себя в точности как мачеха. Она замедлила шаги напротив зеркала, как уже делала однажды, и заговорила с собственным отражением:

— Ты знаешь, что ты должна сделать.

— Да, но…

— Никаких но. Если ты хочешь жить по совести…

— Но я и раньше так жила.

— Это неправда. Просто тогда она еще не проснулась.

— Но как же я смогу?

— Прекрасно сможешь. Другие люди могут.

— Но что скажет маман? И Энтони?

— Это не имеет значения в сравнении с тем, что знает твое сердце. Действуй по его велению.

Сара услышала стук копыт по вымощенному плитами двору. Она быстро подошла к окну и увидела Энтони, гарцующего у ворот. В последнее время он регулярно навещал ее, но его, очевидно, угнетали и потемневший, затихший дом, и необходимость вести разговоры с девушкой, в которой былая веселость сменилась незнакомой серьезностью, а ее одежда сменила разноцветье на неизменный черный. Его визиты становились все короче и короче. Ни разу после смерти отца Сары и после того, как ее мачеха удалилась от дел, он не предложил девушке возложить на свои плечи хотя бы малую часть ее обязанностей.

Она посмотрела на него из окна, вспоминая, что когда-то другая, юная Сара стояла у того же окна, и сердце ее при виде этого человека начинало колотиться, а глаза сияли от восторга. Теперь она смотрела на него с отстраненным интересом. Его рука зажила, хотя он все еще носил перевязь. И даже в темном сером камзоле, в котором он ее навещал, он выглядел как всегда — элегантным, обходительным, самовлюбленным.

И это — все, думала Сара. За красивым фасадом оказалось так мало — почти ничего. В те долгие часы, которые она провела у его постели, она не узнала о нем больше, чем в первые дни их знакомства. Она вспомнила слова Мэри:

«Я бы хотела узнать, что такого особенного в лорде Бретертоне, что заставило тебя влюбиться в него».

Она сделал глубокий прерывистый вдох и на мгновение зажмурилась. Когда Сара открыла глаза, решение было принято. С высоко поднятой головой, с прижатыми к телу руками, она медленно, но решительно двинулась вниз.

И так же отстраненно, как она смотрела на Энтони, Сара отметила, с каким умением он демонстрирует ей нежную привязанность, которой вовсе не испытывает. Неудивительно, что он имел такой успех у женщин, подумала она, поскольку умеет заставить их чувствовать себя единственными, драгоценными. Но с той же легкостью, напомнила она себе, он мог лгать и водить их за нос, причиняя страдания одной женщине, чтобы снискать благосклонность другой.

Все еще удерживая ее за руку, Энтони спросил:

— Сара, тебе пойдет на пользу немного прокатиться в карете? Не думаю, что твой отец хотел…

— Я очень хорошо знаю, чего хотел мой отец, — перебила она. — Он хотел, чтобы я была здесь, чтобы я была с ним в час кончины, а меня с ним не было. Не стоит предлагать мне каких-либо развлечений или удовольствий. Я не смогу их вынести, пока.

Энтони пожал плечами и подвел ее к стулу.

— Ты принимаешь это слишком близко к сердцу. Тот факт, что ты была на этом утомительном судебном разбирательстве, не имел никакого значения. Ты с таким же успехом могла быть…

— Не ищи для меня оправданий. Если бы я была где-нибудь еще — каталась в парке, сидела с тобой, даже ходила по магазинам, — кто-нибудь да знал бы, где я нахожусь. Они могли позвать меня, и я бы успела. Но поскольку это было…

— Что заставило тебя отправиться в суд? Я никогда не слышал, чтобы ты интересовалась судебными делами.

— Меня интересовало не столько судебное дел, сколько… сколько его исход. Я стала глубоко интересоваться отменой рабства.

На одно мгновение в его глазах мелькнул испуг. Потом Энтони непринужденно сказал:

— Моя дорогая маленькая Сара, хорошенькие женщины не должны забивать себе голову такими вещами. Даже если бы тебе все подробно объяснили, ты все равно бы не поняла.

— Но одно я поняла очень хорошо. Мне представили две точки зрения, и я ломала голову, какая из них верна. Энтони, есть еще кое-что, что я должна тебе сказать.

Теперь, когда решительная минута настала, Сара уже не была так спокойна, как надеялась. Она встала, расправила юбку и передвинула несколько безделушек на маленьком столике. Энтони стоял позади, его пальцы нежно гладили ее руку.

— Моя маленькая Сара, мне совсем не нравится видеть тебя мрачной. Нам уже пора пожениться, чтобы я мог взять на себя большую часть обязанностей, большую часть проблем.

Сара обернулась к нему:

— Но что тебя от этого удерживает? В качестве моего будущего мужа ты обладаешь несомненным правом освободить меня хотя бы от некоторых моих обязанностей.

Улыбаясь, Энтони коснулся шелковой перевязи:

— Но, моя любовь, я только оправился от болезни.

— И кроме того, это не показалось бы тебе забавным, не так ли? — Сара услышала в своем голосе горечь.

— Конечно, Сара, — он отвечал подчеркнуто терпеливо, — в последнее время ты немного расстроена. В противном случае ты не стала бы говорить в таком тоне.

Сара отодвинулась от него:

— Энтони, я больше не ребенок, не невинное дитя, которому ты сделал предложение. Я думаю, ты сам начал убивать во мне чувства, когда не смог подождать даже недели и бросился к своей любовнице на следующий же день после нашей помолвки, когда ты лгал мне и обманывал ради нее. Ты едва не расстался с жизнью по собственной глупости. И тем не менее, зная о твоей неверности, я вернулась к тебе в тот же миг, как услышала о твоем ранении. Потому что считала свои долгом утешить тебя во время болезни. Но в эти последние недели, когда я нуждалась в твоей поддержке, где был ты? Я полагаю, с другой женщиной?

Она увидела, как он вспыхнул от гнева, но быстро овладел собой и ответил ей знакомой, мальчишеской улыбкой:

— Как ни странно, ты ошибаешься. В последнее время я веду себя крайне достойно. — Его глаза потемнели, и их взгляд стал странно жестким. — В конце концов, Сара, твой отец так и не узнал о скандале. Я и не думал, что мне еще раз так повезет. Так что до тех пор, пока мы не поженимся, я поклялся быть рассудительным. — Он пожал плечами, придвинулся к ней и накрутил на палец белокурый локон, выбившийся из-под чепца Сары. — Теперь, конечно, положение изменилось. Вряд ли ты станешь ожидать от меня, чтобы я вел монашескую жизнь в течение целого года, пока мне придется тебя ждать.