— Правда? — Найджел кивнул. — Но это меня совсем не удивляет. Я всегда был поклонником ваших работ, граф.

— Как, впрочем, и все мы. — Лицо Энтони приняло мученическое выражение. — Вы не поверите, если я скажу, в какой возмутительно ранний час мне пришлось вылезти из кровати, чтобы поупражняться в фехтовании у Анджело. Видите ли, все остальное время граф занят написанием портретов.

Разговор зашел о фехтовании, потом о других видах спорта, но Александр проявил к нему мало интереса. Восхищение Найджела его работами подсказало ему неплохую идею. И, если он хочет поговорить с Тесс, если действительно хочет узнать правду, он должен ехать в Обри Парк, и Найджел только что подсказал ему, как лучше всего это сделать.

Когда разговор на время утих, Александр обратился к Найджелу:

— Лорд Обри, если я не ошибаюсь, вы упомянули как-то, что ваше поместье находится в Суссексе?

— Да, — ответил Найджел.

— Я слышал, что это очень красивое место. Видите ли, мне бы хотелось выполнить несколько пейзажей, запечатлев на них природу Англии, скорее всего, именно в этом направлении я и направлюсь. Лорд Обри, поскольку вы хорошо знакомы с этой частью Англии и являетесь тонким ценителем искусства, может быть, вы согласились бы дать мне несколько рекомендаций на этот счет?

Самодовольная улыбка Найджела только подтвердила мнение, сложившееся о нем у Александра. Этот человек просто обожал, когда о нем лестно отзывались.

— Конечно, — ответил Найджел. — А что бы вам хотелось узнать?

— Как вы считаете, какие места Суссекса больше всего подойдут для написания пейзажа?

— Там есть несколько воистину великолепных мест. — Найджел с гордым видом выпрямился на стуле. — Но должен сказать, что самые красивые места находятся близ моего поместья.

— Суссекс? Фу! — Гренвилл недовольно сморщился. — Мое поместье в Дартмуре гораздо интереснее.

— Это мрачное место! — скривился Найджел.

— Уверяю вас, Жюнти, Обри Парк — отличный образец английского пейзажа и прекрасно подойдет вам. В Обри Парке можно написать чудесные пейзажи.

Все это оказалось даже проще, чем Александр предполагал.

— Значит, вы не будете возражать, если на моих пейзажах будет фигурировать ваше поместье? — спросил он.

— Возражать? Конечно же нет. Мне даже нравится эта идея.

— Прекрасно. А какую гостиницу в этом районе вы можете мне порекомендовать?

— Гостиницу? Это вздор, мой дорогой друг. — Я приглашаю вас погостить в Обри Парке.

Александр с трудом сдержал торжествующую улыбку.

— Я был бы, конечно, вам необычайно признателен. Но мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Но…

Александр замахал руками, чтобы остановить возражения Найджела.

— В обмен на вашу любезность вы должны позволить мне сделать что-нибудь для вас. Например, я мог бы написать ваш портрет.

— Это совсем не обязательно, — возразил Най-джел. — И кроме того, у меня уже есть портрет. Он был написан около года назад.

Александр мысленно поблагодарил Камиллу Робинсон за данную ему информацию.

— Но я должен хоть как-то отблагодарить вас, — сказал он Найджелу и затем добавил спокойным, ничего не выражающим голосом. — Может быть, вы позволите мне написать портрет леди Обри?

В разговор вступил Гренвилл.

— В самом деле, Обри, это великолепная идея. Вы, должно быть, единственный мужчина в Лондоне, чью жену еще не нарисовал Дюмон. Я знаю, что когда я сообщил Кэролайн, что ее будет рисовать Дюмон, она пришла в восторг.

— Ваша жена — поразительная красавица, — заметил Энтони. — И ее портрет кисти Дюмона был бы великолепен.

Найджел согласился с этой идеей.

— Это будет чудесным пополнением моей коллекции, — сказал он. И, кроме того, моей жене действительно нужен новый портрет. Но она только начала выздоравливать. — Он взглянул на Александра. — Когда вы планируете отправиться в Суссекс?

— Мне необходимо еще выполнить несколько заказов здс, в Лондоне. Я думаю, что через одну, две недели я освобожусь.

— Уверен, что к этому времени Тереза полностью выздоровеет. Я принимаю ваш щедрый подарок, Жюнти. И, позвольте сказать, что я ожидаю вашего приезда в мой дом с величайшей радостью.

Александру хотелось сказать то же самое. Потому что несмотря на все, что произошло, он все так же любил Тесс. Он хотел видеть ее, говорить с ней, хотел обнять ее, быть с ней рядом. Хотя у него было такое чувство, что устроенное им было самой идиотской идеей, на которую он только был способен. Но судьба предоставила ему еще один шанс, и было бы глупо его не использовать.

Глава 27

Даже считанные дни свободы, проведенные Тесс без Найджела в Обри Парке, были ей не в радость. В мыслях она неизбежно находилась в Лондоне рядом с Александром. Скоро он уедет из Англии, и Тесс сомневалась, что когда-нибудь приедет сюда снова. Он увезет с собой Сюзанну, и она никогда больше не увидит своей дочери. Думая об Александре и Сюзанне, Тесс расстроилась еще сильнее, но не могла отогнать от себя эти мысли, да и не хотела. Ведь все, что у нее теперь осталось, это только воспоминания.

Вскоре после возвращения Тесс в Обри Парк приехала мать Найджела, и Тесс ненадолго отвлеклась от грустных мыслей. Она была в своем садике и давала указания садовникам, когда к ней подошла служанка и сообщила о приезде Маргарет.

Когда Тесс вошла в гостиную, се свекровь сидела на диване и пила чай. Тесс окинула ее заботливым внимательным взглядом. Маргарет всегда казалась страшно усталой и выглядела старше своих пятидесяти трех лет.

Тесс нежно поздоровалась со свекровью. Она любила Маргарет, хотя и знала, что ее приезд испортит и без того мрачное настроение Найджела.

— Маргарет, как я рада видеть вас, — искренне сказала Тесс.

— Тесс, дорогая моя, — Маргарет тепло пожала руки невестки. — Ты прекрасно выглядишь. Как Лондон?

Тесс присела на диван.

— Как всегда утомителен. Леди Вентворт просила передать вам привет.

— Как поживает Кэролайн? Я не видела ее целую вечность!

Тесс уверила ее, что у Кэролайн все великолепно и принялась знакомить свекровь со всеми столичными сплетнями, которые только сумела припомнить. Когда же эта тема разговора была исчерпана, Маргарет нашла другую.

— Когда я приехала, Чилтон сказал мне, что ты в саду устраиваешь новую цветочную клумбу. Ты опять занялась садоводством!

— Нет, совсем нет. — Тесс встретилась со свекровью взглядом. — Я только давала распоряжения садовникам. Найджел позволил мне разбить ее по моему собственному усмотрению, с условием, что никакую работу я не буду выполнять сама. Вам ведь известно его отношение ко всему этому. — В улыбке Тесс мелькнула едва заметная злость. — Он считает, что графиня не должна ползать на коленках по клумбе. Ведь ее нежные белые ручки могут испачкаться.

Маргарет отставила свою чашку в сторону и ласково улыбнулась Тесс.

— А почему бы нам не пойти и не взглянуть на этот ваш садик? — предложила она.

Женщины вышли из гостиной и, пройдя через примыкающую к ней оранжерею, вышли на улицу. Они молча шли по дорожке, ведущей к садику. Строгие правила Найджела, касающиеся образа жизни и поведения его жены, были темой, которую Тесс с Маргарет никогда не обсуждали.

Когда Сезон подошел к концу, в Обри Парк вернулся и Найджел, который совсем не испытал восторга, что с обязательным ежегодным визитом прибыла его мать. Он бы скорее предпочел, чтобы старая графиня перестала чувствовать необходимость в ежегодном демонстрировании своей материнской любви и привязанности, ибо оба они знали, что все это было не более, чем притворство. И только из приличия Найджел терпел это.

Найджел нашел свою мать и жену в гостиной. Женщины пили чай.

— Здравствуй, мама, — поздоровался он с Маргарет, чмокнул ее в щеку и сел на стул напротив женщин.

Они снова возобновили разговор, который вели еще до прихода Найджела, и он почувствовал, что его это страшно раздражает. Маргарет и Тесс разговаривали как ни в чем не бывало, будто его здесь не было. Найджел терпел это минут семь, ровно столько, сколько пил чай и потом с сердитым видом вскочил со стула.

— Черт возьми! — вскричал он. — Воистину теплый прием. Вижу, что вы обе вне себя от радости от моего приезда!

Найджел швырнул чашку через всю комнату. Она ударилась о стену и разбилась, а он повернулся и вышел.

Тесс и Маргарет обменялись понимающими взглядами. Но промолчали, потому что вспыльчивый, неистовый характер Найджела был еще одной темой, которую они никогда не обсуждали.

Хотя Александр условился остановиться в Обри Парке, чтобы писать портрет Тесс, он не хотел подвергнуть риску Сюзанну и надолго расставаться с ней. Он намеревался провести в поместье Найджела не больше недели. Александр считал это время достаточным для того, чтобы получить ответы на некоторые свои вопросы, но он и слышать не хотел о том, чтобы оставить свою дочь в Лондоне. Поэтому он выбрал гостиницу неподалеку от Обри Парк, где и оставил Сюзанну под присмотром Леони и Поля.

Когда его экипаж свернул на подъездную аллею, ведущую к загородному поместью Найджела и Тесс, Александр почувствовал, что к нему снова возвращается его озлобленность. Он так старался похоронить эту боль глубоко в недосягаемых тайниках своей души, но один лишь взгляд, брошенный на Обри Парк, оживил эту боль снова. Дворец и окружающий его парк представляли собой великолепный гармоничный ансамбль, который мог себе позволить только по-настоящему богатый человек. Вспомнив о разваливающихся стенах своего приходящего в упадок замка, Александр подумал о том, что не смог окружить Тесс даже десятой долей той роскоши, что представала сейчас перед его глазами. Может быть, он и не вправе был обвинять ее за то, что она предпочла эту роскошь, но не мог не осуждать ее.

Александра встретил дворецкий и проводил его в библиотеку, заверив, что граф ожидает его. Войдя в библиотеку, Александр принялся рассматривать прекрасные портреты, висящие на стене. Портрета Тесс среди них не было, хотя на стене возле камина было пустое место, где скорее всего и будет висеть ее портрет, когда он напишет его. Восхищенный взгляд Александра упал на отличные шпаги, висящие над камином.