— Эта поездка действительно так необходима? — Жанетта встала и подошла к Александру.

Он посмотрел на пламя, бьющееся в камине и ответил, не оборачиваясь:

— В Лондоне будет полно богатых и знатных особ, которые захотят, чтобы нарисовали их портреты. И не поехать сейчас было бы глупо.

— Ты правда так думаешь? — Жанетта положила свою руку на руку Александра. — Но ведь ты можешь встретить там ее.

Он сбросил с себя руку Жанетты. — Это не имеет значения. Я должен ехать. — Александр прекрасно понимал, что Жанетта была права. Тесс, увиденная в последний раз, в бриллиантах и шелковом платье цвета бронзы, должна была вращаться в состоятельных кругах. И вполне вероятно, что они встретятся. Он закрыл глаза, не желая думать о том, какую это причинит ему боль, если он действительно встретит ее.

— Может быть, ты не будешь брать с собой Сюзанну, — едва слышным голосом предложила Жанетта.

— Нет! — Александр схватил кочергу и принялся яростно мешать угли в камине. — Я не оставлю ее.

— Но ведь это всего на несколько месяцев.

— Это не имеет значения. Теперь она моя дочь. И я не оставлю ее даже на один день. И давайте не будем больше говорить об этом, — добавил он сквозь плотно сжатые зубы.

Жанетта вздохнула и отвернулась.

— Очень хорошо, — сказала она и добавила тихо, чтобы Александр не услышал: — Надеюсь, ты сам знаешь, что делаешь.


Май

Тесс сидела за туалетным столиком и наблюдала, как Салли упаковывает вещи. Они собирались ехать в город. Предстояла еще масса дел, но Тесс не могла заставить себя даже пошевелиться.

Единственное ее спасение было сейчас в безразличии и бездействии.

Повернув голову, она равнодушно посмотрела на великолепный изумрудный браслет, лежащий в подбитой бархатом коробочке на ее туалетном столике. Оставаясь абсолютно спокойной, она подняла рукав халата и взглянула на свою руку. Синяки сходили и были едва заметны. Вскоре они сойдут совсем и уже не останется предлога, чтобы оставаться в Обри Парке.

Найджел всегда после этого дарил ей подарки, как будто извиняясь за огромные синяки и кровоподтеки, сделанные им на теле жены. Тесс надеялась, что он поедет в Лондон без нее, но надежды ее оказались тщетны. Найджел упорно оставался все эти дни рядом с ней, пока она полностью не выздоровела от своей последней «болезни».

Салли бегала, суетясь, взад и вперед, заканчивая укладывать чемоданы и убирая оставшиеся вещи на место. Тесс просто не обращала внимания, когда служанка спрашивала ее мнение. Она только пожимала плечами и говорила:

— Упаковывай все, что считаешь нужным.

Салли, кажется, получила задание не оставлять ее одну. В те редкие минуты, когда Тесс удавалось, наконец, ускользнуть от неусыпного надзора горничной, место Салли немедленно занимал сразу появлявшийся лакей. Тесс понимала, почему они внимательно следили за ней, и не могла их ни в чем обвинить. Они просто напросто исполняли приказания.

Только ночью она оставалась одна. Но и тогда сбежать было невозможно. Дверь в ее комнату всегда надежно запиралась снаружи.

Каждый раз, когда Тесс убегала, и Найджел находил и привозил ее обратно, за ней долгое время наблюдали и ни на минуту не оставляли одну. Но она знала, что когда они поедут в Лондон, там ей будет предоставлено больше свободы, при условии, что она хорошо будет себя вести. И совсем не потому, что Найджел снова станет доверять ей, а потому, что в столице светские нравы не позволят ему держать ее постоянно взаперти. И, может быть, если повезет, ей удастся сохранить эту свободу и после того, как они покинут Лондон, и в июле вновь вернутся в Обри Парк.

Дверь открылась, и в комнату вошла служанка с подносом. Тесс, не поднимая глаз, наблюдала, как служанка освободила место на столе и поставила перед ней поднос с завтраком. На подносе она увидела чай, горячий тост с маслом и джем. Джем из ежевики. Тесс с силой отодвинула поднос от себя.

— Унеси это, Нэн! Пожалуйста, унеси!

— Слушаюсь, леди, — Девушка взяла поднос и вышла из комнаты, печально взглянув на Салли, которая озабоченно нахмурилась, беспокоясь о том, что у ее хозяйки часто пропадал аппетит.

— Вы должны поесть, леди. — Салли подошла к Тесс и остановилась возле ее стула.

— Я не голодна. — Тесс поставила локти на стол и спрятала лицо за дрожащими руками. Пурпурная, багрово-сизая ежевика. Лазурной голубизны небо и кирпичного цвета холмы. Зеленые глаза ее дочки. Цветущая лаванда и рыжий котенок. Волосы черные, как вороново крыло. Все живые, сочные краски Прованса стояли у нее перед глазами.

— Госпожа, — раздался умоляющий голос Салли, — вы должны хоть что-нибудь съесть. Господин сказал.

— Хорошо, Салли. — Тесс приподняла голову. — Пусть Нэн принесет мне чашку чая и тост. Только без джема.

Горничная отправилась искать служанку. Тесс встала, подошла к окну и стала смотреть на длинные, косые полосы дождя. Казалось, дождь не кончится никогда. На недавно посаженной для нее большой клумбе распустились цветы. Найд-жел приказал вырвать кустарник, который рос здесь раньше, и разрешил Тесс посадить на этом месте все, что она захочет. Но это не принесло Тесс много радости. Цветник был подарком Найджела. И она не могла радоваться подарку, который следовал за грубостью и издевательствами ее мужа, подарку, который непременно отнимут у нее, как только Найджел снова рассердиться.

Подойдя ближе к окну, Тесс посмотрела вниз, на выложенный плитами двор. Он казался далеко, далеко внизу.

Дрожащей рукой она открыла окно. В лицо ей ударил влажный поток ветра, освежив ее мелкими капельками дождя, но она высунулась из окна, взглядом измеряя расстояние до земли. Оно было достаточно большим. И если она упадет, то, наверняка, разобьется.

Тесс, словно магнитом, притягивала к себе земля, и она еще больше высунулась в окно.

— ТЫ ДОЛЖНА НАБРАТЬСЯ МУЖЕСТВА. — Она, словно услышала вновь слова Александра, похолодела, вцепившись в край окна. Тесс смотрела вниз, на такую далекую землю и думала об Александре и о том, что ему пришлось пережить. Но он нашел в себе мужество вынести все это. Тесс в нерешительности прикусила губу, и желание выброситься из окна оставило ее. Она отшатнулась от окна, ненавидя себя за то, что хотела умереть и не могла найти в себе мужества продолжать жить дальше.

— Госпожа! — Раздался испуганный голос Салли.

Горничная подскочила к ней и закрыла окно, защелкнув его на задвижку. Тесс медленно отошла от окна.

Она вытерпит оставшиеся несколько дней в Обри Парке, так же, как терпела все это раньше. И Тесс, действительно, перенесла, хоть и с трудом, бесконечно долгие дни в Обри Парке. По утрам она играла на фортепьяно или вышивала. Днем она давала указания садовникам, ухаживающим за ее цветником. Но поздно ночью, когда она, наконец, оставалась одна, и в окно монотонно барабанил занудный английский дождь, Тесс закрывала глаза и вспоминала яркие, сочные краски Прованса.

В гостиной было многолюдно. Казалось, что все самые богатые и знатные люди Лондона собрались в этом зале. И хотя все собрались здесь исключительно ради таланта Александра, он чувствовал, что ему не хватает воздуха.

Александр с трудом пробился к выходу, не обращая внимания на множество любопытных женских глаз, буквально пожирающих его. Он с облегчением отметил, что в фойе никого не было.

Прислонившись к стене, Александр наслаждался тишиной и одиночеством. И хотя он провел два месяца в Париже и почти месяц в Лондоне, он так и не привык к суматохе и вихрю светской жизни, неуютно чувствовал себя на приемах и званых вечерах. Но, несмотря на это, Александр вынужден был вести переговоры с состоятельными клиентами, делать льстивые комплименты их женам и приглашать их дочерей на вальсы и менуэты. А это было так утомительно! Он стал уже было забывать, как это изнурительно и скучно — вращаться в свете.

Но триумф Александра был полным. И сегодняшний званый вечер был тоже устроен в его честь, как свидетельство успеха его выставки в Королевской Академии. Даже сам принц Риджент, который всегда посещал художественные выставки, высоко оценил работы Александра. И сразу же после этого Александра буквально засыпали заказами.

Сейчас он работал, как одержимый, рисуя портреты всех, кто мог себе это позволить. Александр постоянно повышал гонорар за свои работы, но заказы от этого только удваивались. Он понял, что стал модным портретистом.

Александра удивляла его столь стремительно растущая слава, но в этом он чувствовал лишь иронию судьбы. Казалось, светскими и коммерческими успехами судьба возмещала его неудачу в личной жизни.

— Вот вы где.

Раздумья Александра развеял мягкий, томный голос и тонкий запах дорогих духов. Открыв глаза, он увидел перед собой хозяйку дома.

Хотя Камилла Робинсон и похоронила двух мужей и была уже женщиной не первой молодости, вид ее все же как-то не вязался с представлением об убитой горем вдове. Камиллу отличала красота, очарование ума и элегантный стиль, присущий как ей самой, так и ее дому. Сегодня Камилла была в алом шелковом платье, очень ее украшавшим. Она чувствовала себя, как рыба в воде, разговаривая и о последних новинках моды, и о недавних политических интригах. Они стали с Александром большими друзьями, и связи Камиллы сделали ее одной из самых влиятельных союзниц Александра.

— Весь Лондон лежит у ваших ног, а вы прячетесь здесь? — воскликнула Камилла, касаясь руки Александра.

— Мне просто захотелось немного подышать свежим воздухом.

— Вы понимаете хоть, что когда столь почетный гость выходит подышать воздухом, это неизбежно подрывает репутацию хозяйки дома? — Голос Камиллы был шутлив, но Александр услышал в нем и обеспокоенность.

Он выпрямился и предложил ей руку.

— Примите мои извинения, мадам. Нам следует и в самом деле возвращаться, пока все не стали интересоваться куда мы пропали. Иначе, я действительно погублю вашу репутацию.

Фойе наполнилось нежным смехом Камиллы.