Александр продолжил:

— Мы стояли на лестнице и кричали друг на друга. Мы оба говорили друг другу ужасные вещи. Я сказал ей, что не допущу, чтобы она подвергала риску моего ребенка. Она же твердила, что никогда и не хотела иметь ребенка. Я сказал ей, что кошка — лучшая мать, чем она. Она же упрекала меня в том, что я люблю ребенка больше, чем ее, и что забочусь я тоже только о ребенке. Я же спросил ее — почему, если она так ненавидит этого ребенка, она не попросила Бабетту помочь ей избавиться от него. Она ответила… — Голос Александра дрогнул. — Она ответила, что обращалась за этим к Бабетте, но та ей отказала.

Тесс ощутила внезапную слабость. Она смотрела на склоненную от груза страданий темноволосую голову Александра и чувствовала, что сердце ее разрывается от боли и жалости.

— Так, что же случилось? — задыхаясь спросила она.

— Я был так взбешен, что хотел ударить ее. Но Господь помог мне, и я не сделал этого. — Он поднял голову и посмотрел прямо перед собой, как будто все это происходило сейчас перед его глазами.

— Она вынуждала меня сделать это. Я схватил ее за руки, принялся трясти ее. Она назвала меня свиньей. Я же назвал ее трусихой, и она…

— Что?

— Она вырвалась от меня. Мы стояли на лестнице. Я был так взбешен, что не мог даже подумать… Я видел, как она упала… но не мог удержать ее. Она падала вниз, ударяясь о каждую ступеньку. Через три дня Анны-Марии не стало. И ребенок тоже умер. Во всем виноват только я.

Последовало долгое молчание. И потом Александр сказал:

— Теперь вы понимаете, почему вам лучше всего уехать отсюда.

Тесс поднялась и стала перед ним, ожидая, что он поднимет голову и взглянет на нее. Она опустилась на колени и взяла лицо Александра в свои руки.

— Все, что я понимаю, — прошептала она, — это то, что я понимала давно. Я люблю вас.

Голова его судорожно дернулась, он отодвинулся от девушки.

— Нет, — пробормотал Александр. — Вы не можете. Вы должны уехать с Генри и Жанеттой. Это будет лучше всего.

И он поднялся, чтобы уйти. Тесс поднялась на ноги и крикнула ему вдогонку.

— Я никуда не поеду.

Услышав слова девушки, Александр остановился, но только на мгновение.

Тесс смотрела, как фигура Александра скрывается за кустарником.

— Я никуда не уеду, Александр, — прошептала она.

Александр шел, не обращая внимания, куда он идет.

Она не может любить его. Разве она не слышала, что он сказал ей? Разве не поняла, что он не сможет быть хорошим мужем и отцом?

Александр остановился, как вкопанный, поняв, наконец, что идет по тропинке, по которой не ходил уже три года. Ноги сами привели его к тому месту, к которому он дал клятву, никогда больше не подходить. Он оказался среди виноградников.

Сейчас, когда Александр уже стоял здесь, его охватило неотступное желание идти дальше. Он пошел и вскоре подошел к винодельне. Здесь он неуверенно остановился, почти со страхом глядя на эти каменные здания. Когда Александр решился-таки подойти к первому зданию, сердце его бешено колотилось. Повернув дверную ручку, он почувствовал, что рука его стала липкой от пота. Александр толкнул дверь, и она с громким скрипом открылась.

Мимо него прошмыгнула крыса. Александр медленно шел между рядов огромных пустых бочек к противоположному концу большой мрачной комнаты без окон, и лицо его то и дело щекотали многочисленные паутины, оплетшие все вокруг. Он задумчиво посмотрел на каменные ступеньки, ведущие вниз, в винный погреб. Свет, падавший через открытую дверь здания, не нарушал кромешной тьмы погреба, где прятались отголоски прошлого.

Александр вспомнил вдруг свои слова.

— КОШКА — ЛУЧШАЯ МАТЬ, ЧЕМ ТЫ! ТЫ, НИ ЧЕРТА НЕ ЗАБОТИШЬСЯ ОБ ЭТОМ РЕБЕНКЕ!

И словно услышал голос Анны-Марии.

— РЕБЕНОК, РЕБЕНОК. ТЫ БЕСПОКОИШЬСЯ ТОЛЬКО О НЕМ. Я НЕНАВИЖУ ЭТОГО РЕБЕНКА! СЛЫШИШЬ? Я НЕНАВИЖУ ЕГО, НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ!

Александр закрыл глаза, глубоко дыша. Он вдыхал запах пыли и воспоминаний из прошлого.

— ПОЧЕМУ ЖЕ ТОГДА ТЫ НЕ СХОДИЛА К БАБЕТТЕ? ЗА ПРИЛИЧНУЮ СУММУ ДЕНЕГ ДАЖЕ ОНА ПОМОГЛА БЫ ТЕБЕ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЭТОГО РЕБЕНКА!

— Я ХОДИЛА К НЕЙ, НО ОНА ОТКАЗАЛА МНЕ.

Александр все еще помнил всю беспомощность этих ее слов. Для него они были, словно сильный удар в живот. Страдания, гнев. Александр пошатнулся и ухватился за край винной бочки, стоявшей рядом. Он стоял так довольно долго, медленно и глубоко дыша и мысли его вновь вернулись к Тесс.

Он вспомнил, как нежно обхватили его ее руки, почувствовал снова вкус ее губ, услышал ее шепот.

— Я ЛЮБЛЮ ВАС.

Тесс отвела от него одиночество, и наполнила его жизнь любовью.

Открыв глаза, Александр сделал шаг вперед, вглядываясь в кромешную темноту погреба. Он говорил с Анной-Марией:

— Ты так боялась умереть. Я понимаю, что виноват, и мне невозможно искупить свою вину.

Прислонившись плечом к стене, он продолжал:

— Когда ты умерла, я хотел пойти вслед за тобой. Я тоже хотел умереть. Но потом я понял, что мое наказание — это продолжать жить дальше. Я так долго был одинок, cherie. Но больше я не хочу жить в одиночестве.

Александр сошел со ступенек, ведущих в подвал и уселся на грязный пол. Он закрыл глаза и снова стал думать о Тесс.

О Тесс, цвет глаз которой напоминал цвет мокрой листвы, чьи волосы были такими же яркими, как солнце Прованса. О Тесс, у которой хватит мужества родить дюжину ребятишек, и огромное, доброе сердце, которой будет любить их всех. О Тесс, чье благородное сердце полюбило даже его.

— Я ЛЮБЛЮ ВАС.

Но Александр понимал, что не заслуживает ее любви. Он понимал это и все-таки желал этого. Он любил Тесс. Для нее было бы, конечно, лучше, если бы она уехала, и все-таки он был эгоистичен. Он хотел, чтобы она осталась. Хотел, чтобы слова ее оказались правдой, хотел верить, что она сказала их от чистого сердца.

Но если Тесс и ее дочка останутся здесь, как он о них позаботится? Какое наследство оставит Сюзанне? Ведь у него ничего нет, кроме разваливающегося замка и заброшенной винодельни. А Тесс заслуживает лучшего.

Винодельня.

Открыв глаза, Александр осмотрелся по сторонам. Он поднялся на ноги и принялся осматривать оборудование для производства вина, размышляя, не сходит ли он с ума. По крайней мере, мысль, пришедшая ему в голову, была явно сумасшедшей.

Оборудование оказалось еще в довольно сносном состоянии. Правда, несколько дубовых бочек подточили крысы, и их придется заменить другими.

Александр провел рукой по тяжелым деревянным перекладинам пресса, думая о том, что нужно где-то раздобыть денег, чтобы купить новый пресс. Старый был уже безнадежно старомоден и стал плохо действовать еще три года назад, и Александр понимал, что без новых прессов не обойтись.

Выйдя из первого здания винодельни, он направился во второе. Вдоль стен здесь тянулись ряды пустых бутылок, покрытых толстым слоем пыли. Посреди комнаты стояли деревянные ящики тоже с пустыми бутылками, которые так никогда и не наполнялись вином.

На полу валялся всякий хлам. Видно крысы и здесь тоже хорошо поработали. Александр опустился на колени и осмотрел открытый ящик с винными пробками, которые еще никогда не были в употреблении.

На многих пробках виднелись отметины от зубов крыс.

Отбросив пробку, которую рассматривал, Александр выпрямился. Бутылки необходимо вымыть, ими еще вполне можно пользоваться. И он направился к третьему зданию.

А вот помещение для перегонки бренди в очень плохом состоянии. Оба дистиллятора пропали, должно быть, их украли. Все бутылки были разбиты какими-то хулиганами. Уголь для растопки пропал тоже.

Александра охватили сомнения. Он не знал, справится ли со всем этим. Хотя понимал, что глупо упускать такую возможность. Ведь Тесс сказала ему, что остается с девочкой здесь. И если это действительно так, значит он просто обязан позаботиться о них. Теперь он будет отвечать за них.

Но если он собирается вновь открывать винодельню, ему понадобятся деньги. Ведь ему придется покупать новое оборудование. Необходимо нанять рабочих, которые подрежут виноградные лозы и удалят те, которые поражены болезнью и вообще будут заботиться о винограднике все лето.

У Александра было немного денег, достаточно для того, чтобы вести тот образ жизни, к которому он так привык. Но этой суммы даже близко не хватит для того, чтобы вновь превратить винодельню в действующее, приносящее доход, предприятие.

Может быть, ему удастся собрать необходимую ему сумму денег благодаря рисованию? Генри сказал как-то, что все еще получает приглашения от разных галерей с предложением организовать его, Александра, выставки. Это принесло бы ему неплохой доход. Но настоящая прибыль заключалась бы в заказах на портреты, которые последуют после этих выставок. Во Флоренции, будучи в пике своей популярности, Александр писал до трех портретов в неделю.

Если Генри все устроит, он мог бы поехать в начале весны в Париж, а затем в Лондон. Он мог бы поехать и во Флоренцию. Переоборудование винодельни происходило бы по мере поступления денег и, может быть, даже этой осенью им удалось бы собрать небольшой урожай винограда.

Выйдя из винодельни, Александр отправился осматривать виноградники. Хотя за лозами и не ухаживали вот уже три года, и все это время они сгибались под тяжестью несобранных плодов, однако следов болезни не было видно. Правда, многие лозы были посыпаны, словно пудрой, милдью[41], но это было не так уж и страшно. Опустившись на колени, Александр разгреб покров из опавших листьев и сгнивших ягод и, слегка раскопав землю, осмотрел корни растений. Он с облегчением отметил, что корни не были поражены.

Александр выпрямился и, стряхнув грязь с рук, сорвал несколько ягод с ближайшей лозы. Он положил ягоды в рот. Неплохо, решил Александр, разжевывая ягоды и оценивая их вкус. Итак, решено: он снова займется производством вина. Тем более что урожай обещает быть богатым.