— От Бабетты, — Александр улыбнулся, вспоминая. — Два года назад я серьезно заболел чем-то вроде лихорадки. Я думал уже, что умру. Не знаю, как из этого выкарабкался. Но только, когда я выздоровел, я отправился к Бабетте и попросил научить меня пользоваться лекарственными травами, чтобы никогда больше не болеть и знать, чем нужно лечиться.

— Но кто такая эта Бабетта? — спросила Тесс.

— Конечно же, она была местной колдуньей. Сейчас она уже умерла.

— Колдунья? — переспросила Тесс.

— Так ее называли. На самом же деле это была просто старая женщина, которая знала обо всем на свете. Думаю, в ней была цыганская кровь. Но все считали ее колдуньей. И, когда я был еще мальчиком, я боялся ее.

Тесс кивнула.

— У нас была такая же женщина в Аинсвике, деревне, где я выросла. Ее звали Милдред Спенс. Говорили, что если она скажет что-нибудь о вашей кошке и странно так посмотрит на вас, то ваша кошка сдохнет. И много еще разных небылиц ходило. Наверное, в каждой деревне есть старая женщина, похожая на нашу Милдред, — Тесс засмеялась. — Мой отец всегда так расстраивался из-за этих предрассудков. Он был приходским священником в Аинсвике. Но люди, казалось, так же верили в существование мира Милдред Спенс, как и в мир Бога.

Александр думал о том, как ему перенести на холст тот мягкий, ровный свет, зажигавшийся в глазах девушки, когда она смеялась. Несколько раз уже он собирался сделать набросок с нее, но только сейчас в голову его пришла мысль нарисовать ее портрет. Он просто не думал раньше, что девушка задержится в его доме так долго. Алекссандр погрузился в размышления, и слова Тесс дошли до него не сразу. Она упомянула своего отца, и это был первый раз, когда она поверяла что-то из своего прошлого.

— Ваш отец был приходским священником? — переспросил Александр.

— Да.

— Это он научил вас греческому языку?

Удивленная, Тесс взглянула на него.

— Да, он. А откуда это вам известно?

— Той ночью, когда вы уснули в библиотеке, вы читали Аристотеля.

— Ах, да. Я совсем забыла. — Девушка задумчиво вертела в руках шахматную фигурку. — Мой отец питал страстный интерес к греческим философам. И он считал разумным, чтобы и я тоже научилась понимать и ценить их труды, поэтому он научил меня читать и писать по-гречески.

Поставив на доску шахматную фигурку, Тесс заерзала на стуле, почувствовав себя как-то неловко. И, кивнув в сторону доски, спросила:

— Начнем игру?

Ее неловкость, беспокойство и внезапная смена темы разговора не укрылись от Александра. Больше он не задавал вопросов. Но подумал о том, что сказал бы приходский священник своей беременной незамужней дочери. Он очень бы это хотел знать.


Найджел, стоя в роскошных гостиничных апартаментах, оторвал свой взгляд от окна, за которым открывался восхитительный вид на реку Сену, и посмотрел на Мартина Тревелина.

— Не могла же она сквозь землю провалиться. Должен же быть где-то ее след, — сказал Найджел раздраженно.

Мартин кашлянул, переминаясь с ноги на ногу.

— Да, сэр, — согласился он. — Я полагаю, есть только два направления, по которым она могла пойти отсюда. Она могла направиться либо на восток в Германию или Швейцарию, либо — на юг, к побережью Франции или в Испанию.

Найджел тут же отмел первое предложение. Он покачал головой.

— Скорее всего, она путешествует пешком. У нее не может быть достаточной суммы денег для поездки в экипаже, и она не может пересечь горы пешком, особенно если принять во внимание тот факт, что снег там не растает до июня. Она же покинула Париж гораздо раньше.

— Значит, юг. — Мартин заглянул в карту, лежащую на столе. — Возможно, Италия или Испания.

— Леди Обри не говорит по-испански. — Найджел раздраженно покачал головой. — В любом случае это не имеет значения. До тех пор, пока мы не найдем подтверждения тому, что она, действительно, скрылась в южном направлении, мы не можем предпринимать ничего дальше. Тревелин, я хочу, чтобы ваши люди начали наводить справки по дороге от Парижа до Лиона. Если же подтвердится тот факт, что леди Обри скрылась именно в этом направлении, только тогда мы сможем продолжить поиски дальше.

— Да, сэр. — Мартин сложил карту и убрал ее в свой кожаный чемодан. Поправив очки в золотой» оправе, соскользнувшие с его переносицы, он посмотрел на графа, который опять уставился в окно. И, набравшись смелости, адвокат добавил:

— Похоже, леди Обри делает все возможное, чтобы скрыться. Она явно не хочет, чтобы ее нашли.

Найджел обернулся, его красивое лицо было сурово и непреклонно.

— Что хочет леди Обри, вряд ли касается вас, Тревелин. Она — моя жена, и ее место — рядом со мной. Я хочу, чтобы вы нашли ее, и это все, о чем вам стоит беспокоиться.

— Как скажете, сэр. — Мартин холодно поклонился и вышел, оставив графа любоваться красотой левого берега Сены.

Глава 10

— Это глупо, — сказала Тесс Александру, который нес ее по лугу через высокую, по колено, траву. Одной рукой она обхватила его за шею, другой же поддерживала стоящую у нее на коленях корзинку для пикника и соломенную шляпку.

— Мне кажется, моя лодыжка зажила. Когда я наступаю на эту ногу, мне совсем не больно.

— Прошло всего два дня, — напомнил ей Александр. — И я хочу, чтобы вы еще денек не наступали на нее.

Тесс не стала спорить. Тем более, что ей даже нравилось, когда ее нес Александр. Было приятно сознавать, что ее поднимают его сильные руки и несут ее, такую толстую и неповоротливую, с такой легкостью. И, кроме того, она могла так уютно уткнуться щекой в его плечо. Ее волновал запах, исходящий от Александра, — лавандовый, льняной и какой-то еще, заставлявший тревожно биться ее сердце. Да, Тесс очень любила такие минуты.

Александр усадил ее среди полевых цветов и золотисто-зеленой травы. И, пока Тесс надевала соломенную шляпку, он взял у нее с колен корзинку и отставил ее в сторону.

— Зачем вы принесли меня сюда? — спросила девушка, заглядывая под салфетку, накрывавшую корзинку.

— Я подумал, что вам в голову пришла действительно интересная мысль о пикнике. Не двигайтесь. Сидите здесь. Я сейчас приду.

Тесс видела, как Александр повернулся и пошел назад, к дому, и в голову ей пришла мысль, что это будет не просто пикник.

Когда Александр вернулся, она увидела, что он принес с собой стул из кухни, альбом и кожаный мешочек с угольными карандашами.

— Значит, пикник? — насмешливо спросила его Тесс. — Вам просто нужно работать. И вы принесли меня сюда только затем, чтобы в ваше отсутствие со мной ничего не случилось.

Поставив стул и бросив в траву альбом и карандаши, Александр поднял девушку и усадил ее на стул.

— Если это и так, пожалуйста, не ругайте меня. Кто знает, что еще могло взбрести вам в голову? Я мог прийти домой и обнаружить, что вы стащили у бедного крестьянина какого-нибудь ягненка, и он так и не смог зарезать его к обеду.

Тесс наморщила свой носик, глядя на него.

— Сезон ягнят уже прошел.

Александр изумленно взглянул на нее. Потом он посмотрел на солнце над головой и опять перевел взгляд на девушку. И, наконец, засунув карандаш за ухо, он взял свой альбом.

Тесс огляделась по сторонам, но ничего примечательного, кроме осыпающихся развалин римского храма на краю луга, не заметила.

— Что вы собираетесь рисовать? Эти развалины?

Александр слегка отступил влево и опять посмотрел на солнце.

— Non, — он покачал головой, глядя на Тесс. — Сегодня я буду делать предварительный набросок для картины. Я буду рисовать вас.

— Меня? — она испуганно взглянула на Александра и насупилась. — О, нет. Не надо!

Он удивленно вскинул брови.

— Почему не надо?

— Я не хочу, чтобы вы рисовали меня. — Тесс смущенно положила руку на живот и отчаянно замотала головой. — Я ведь такая толстая, — прошептала она.

Александр внезапно отбросил альбом в сторону и подошел к девушке. Склонившись над ней, он взял ее за подбородок и приподнял ее голову.

— Вы не толстая, — сказал он ей строго. — Вы беременны.

Смущенная резким тоном Александра, Тесс молча смотрела на него. Он нахмурил брови и взглядом своим выражал неодобрение. Потом он убрал свою руку и отвернулся.

— Вы не толстая, — повторил он тихо.

— Да, но я чувствую себя толстой, — возразила Тесс. И, надеясь хоть немного поднять неожиданно упавшее настроение Александра, добавила: — Вы бы тоже чувствовали себя толстым, если бы ходили вперевалку, как утка.

Взглянув на Тесс, Александр увидел, что она улыбается. Его недовольство тут же пропало, и губы его тоже тронула улыбка.

— Возможно, — согласился он.

Вытащив из-за уха карандаш, Александр поднял альбом и внимательно посмотрел на девушку.

Смущенная его молчанием и пристальным взглядом, Тесс заерзала на стуле.

— Вам неудобно? — спросил ее Александр. Она покачала головой.

— Нет, все просто замечательно.

Пристроив на изгибе правой руки альбом, Александр кивнул, и карандаш его стал двигаться, нанося первые штрихи на бумагу.

Тесс откинулась на спинку стула и огляделась по сторонам. Луг пестрел изобилием красок — синие васильки, красные маки, белый лабазник ярко выделялись на фоне волнистой, зеленой травы. Позади Тесс стояли, поднимаясь суживающимися верхушками в синее небо, три уцелевших колонны древнего храма. Окружающий луг лес, из каштанов, пробкового дуба и сосны, казалось, прятал это место от всего мира. Как будто скрывая здесь какой-то особый секрет.

— Здесь так хорошо! — заметила Тесс. Александр, занятый работой, сказал:

— Это Луг Эльфов. — И, на мгновение замолчав, продолжил: — Это место всегда считалось волшебным. — Он указал карандашом в сторону развалин. — Даже римляне думали так. Говорят, что иногда здесь появляются эльфы и усаживаются на лепестки цветов.

Тесс засмеялась.

— Эльфы?

— Не смейтесь. Говорят, что того, кто увидит в цветах эльфов, ждет счастье и удача. А тому, кто посмеется и не поверит им, они принесут горе и печаль.