Александр шел через внутренний дворик, похлопывая по бедру соломенной шляпкой, которую он вынес для Тесс. Он видел девушку в окно, видел, с каким неистовством она полет грядки, и это встревожило и рассердило его.

Она ведь обещала, что не будет делать никакой тяжелой работы. Но каждый день она работала все дольше, заставляя себя делать все больше и больше. Александр не знал, что движет девушкой, но собирался положить этому конец.

— Мадемуазель!

На Тесс упала его тень. Но она не остановилась, а продолжала яростно вырывать сорняки из земли.

— Я не хочу, чтобы моя экономка превращалась в рабыню, — сказал ей Александр. — Остановитесь.

Но девушка не останавливалась. Напротив, безумная скорость, с которой она полола, казалось, возросла еще больше.

— Мне нужно доделать это сегодня. Завтра я собираюсь стирать, — ответила она, наконец.

Присев на корточки рядом с девушкой, Александр швырнул шляпку на землю и схватил ее за руку.

— Остановитесь.

Тесс вырвала свою руку.

— Но ведь так много нужно еще сделать, Александр, — проговорила она, вырывая еще один сорняк. — Сегодня хочу закончить с прополкой, ведь я еще не перечинила все ваши рубашки. А еще уборка, стирка и…

— Мадемуазель! — схватив девушку за плечи, Александр повернул ее к себе. — Прекратите!

Тесс вырвалась от него и на коленках отползла в сторону. «Если он собирается бить ее или еще как-то наказывать, чего же тогда ждет?»

— Не указывайте мне, что я должна делать! — вдруг дерзко вспыхнула она, желая рассердить его, не в силах больше выносить тревогу ожидания. — Никто не может указать, что я должна делать!

— Проклятие! — Александр вскочил и, схватив девушку за руки, заключил их в железные тиски своих рук. — Я ваш хозяин, не так ли? И я буду говорить, какую работу вам делать, а какую — нет. А вы будете делать то, что я скажу. Больше никаких огородов!

Тесс похолодела, чувствуя силу его рук, сжимавших ее запястья. Она посмотрела на Александра, и внезапно все упорство и боевой дух так же быстро покинули ее, как и вселились. Лицо ее, еще минуту назад горевшее от негодования, теперь вдруг стало бледным.

— Вы говорите, что больше мне нельзя работать в огороде?

— Именно это я и говорю вам, — строго сказал Александр. Отпустив девушку, он гневно воздел руки к небу. — Mon Dieu! О чем вы думаете? В самое жаркое время суток, на коленках вы выпалываете сорняки! И это в вашем-то положении! — голос Александра, гневный и взволнованный, звучал все громче и громче. — Пожалейте хотя бы ребенка, которого носите, мадемуазель!

Александр был так расстроен и захвачен своими нравоучениями, что не замечал страха в глазах девушки. Но, когда он схватил шляпку и двинулся, чтобы надеть ее на голову Тесс, та, увернувшись, отскочила от него и, выставив вперед руку, как бы защищаясь, испуганно вскрикнула.

Александр остановился, его рука со шляпкой повисла в воздухе, и он, встревоженный, в полном смятении, уставился на девушку. Неужели она думает, что он собирается ударить ее? И тревога его усилилась, когда Тесс сказала ему с отчаянием в голосе:

— Я не буду работать в огороде, если вы этого не хотите! Не буду, обещаю!

Опять этот ее страх. Тяжело вздохнув, Александр нежно опустил руку девушки и надел шляпу на ее голову.

— Это должно прекратиться, мадемуазель. Вы работаете слишком много. Мне бы не хотелось, чтобы вы навредили себе или своему ребенку.

Он видел, как девушка постепенно расслабляется. Ее взгляд остановился на его лице, и Александр добавил тихим голосом:

— Мне бы не хотелось провести еще одну неделю, ухаживая за вами, когда вы свалитесь с ног от изнеможения. Понятно? — Она кивнула. — Я сам позабочусь об огороде, мадемуазель. — Взяв девушку под руку, он прошел с ней несколько футов к большому, высокому каштану. — Посидите здесь, в тени, и отдохните, — сказал Александр, и Тесс присела под деревом. — И отныне, — прибавил он через плечо, собираясь уже уходить назад, в огород, — когда вы будете выходить на солнце, всегда надевайте шляпку. У вас нежная кожа, а солнце Прованса беспощадно. И если вы не будете беречься, вы можете обгореть.

Александр принялся полоть огород, пытаясь понять, что же в нем так пугает девушку. Правда, некоторые деревенские жители тоже боялись его, но Тесс не могла этого знать.

И все же в нем было что-то такое, что вселяло в нее ужас. Александр знал, что он был крупным мужчиной, значительно крупнее маленькой, изящной Тесс, сидящей сейчас под каштаном, но он не думал, что принадлежит к тому типу мужчин, которых боятся женщины. Это уж точно. Ведь Анна-Мария никогда не боялась его. Они часто ссорились и что было сил кричали друг на друга, но она никогда не отскакивала от него испуганно и не дрожала, как осиновый лист. Но ведь он и Анна-Мария знали друг друга с детства. А для этой девушки он абсолютно незнаком. Она ничего не знала о нем, иначе никогда не пришла бы сюда. Но, может быть, она просто взглянула на него и поняла, чтб на его совести?

Каждый раз, поворачиваясь в ее сторону, Александр замечал, что девушка пристально смотрит на него. Она казалась смущенной и встревоженной, как будто пыталась понять его, так же, как он старался понять ее.

Александр сожалел о том, что произошло три года назад. Он хотел бы все исправить. Но это было невозможно. Он не мог забыть прошлого, не мог вычеркнуть его из памяти. Оно неотступно преследовало его. И он никогда не сможет простить себя.

Он повысил на нее голос. Только и всего. Тесс не могла этого понять. Она намеренно раздражала Александра, не в силах больше выносить неопределенность. Но он не ударил ее. И даже руки его, обхватившие ее запястья, хотя и были тверды, но грубыми не были.

Сдвинув шляпу на затылок, Тесс прислонилась к дереву и наблюдала за Александром. Он работал не спеша, но ровно, спокойно. Его высокая фигура в определенном ритме, без лишних движений, склонилась, чтобы сорвать сразу несколько сорняков, а затем выпрямилась, чтобы отбросить их в сторону. Его работа так захватила Тесс, что она смотрела на Александра, как зачарованная. Она вспомнила вдруг о своей неповоротливости и неуклюжих движениях. Александр же, казалось, совсем не прилагает для этого усилий. Всего за несколько минут он прополол столько, сколько Тесс сделала за предыдущий час.

Выпрямившись вновь, Александр взглянул на солнце, которое все еще было высоко над головой, и расстегнул три пуговицы на рубашке. Сняв через голову полотняную белую рубашку, он отбросил ее в сторону, утер рукой пот со лба и опять вернулся к работе.

Тесс видела, как при каждом движении Александра его мышцы играли под кожей. В каждом контуре его точеного тела: и в длинных ногах, затянутых в узкие черные брюки, и в выпуклых мускулах его обнаженной груди и спины, и в широких плечах, и в мощных руках — чувствовалась сила.

Он так не похож на Найджела. Выше, шире в плечах, смуглее. Хотя Найджел тоже был гибким и жилистым.

И все-таки Александр такой же. Ведь он тоже мужчина.

Тесс вспомнила, как Найджел, одним ударом руки, швырнул ее через всю комнату, заставив крутиться волчком, и одним ударом ноги переломал ей ребра. Найджел реагировал мгновенно, он мог стремительно наброситься, причинить боль и уйти. Он бил ее как кнутом.

Глядя, как работает Александр, Тесс думала о том, с какой легкостью он поднял ее и понес вверх по лестнице, как будто она весила не больше тех сорняков, которые он сейчас отбрасывает. Сила Александра была твердой, крепкой и несгибаемой. Как стена.

И как женщине защититься от такой силы? Тесс знала, что такое мужская сила и как больно она может сделать.

НО АЛЕКСАНДР НЕ ПРИЧИНИЛ ЕЙ БОЛИ. А мог. Он мог бы уничтожить ее одним ударом, с большей легкостью, чем это сделал бы Найджел. Но он не сделал этого.

Настороженная и скептически настроенная, Тесс спрашивала себя: «Почему?» Она прожила в его доме три недели. Александр не один раз выказывал свое недовольство. Он не раз кричал на нее. Никогда гневные слова его не были оскорбительны. Никогда рука его не ударила ее. Ни разу.

Александр все еще полол, находясь уже в середине огорода, двигаясь между бороздами с той же размеренной скоростью. Его мокрая от пота, загорелая кожа блестела на солнце, словно отполированная древесина дуба. Черные смоляные волосы его выбились из ленты и прядями спадали на спину и плечи. Александр выпрямился и еще раз утер пот со лба.

Ему явно было жарко и хотелось пить. А она сидит себе в тенечке и наблюдает, как он работает за нее. Александр не хочет, чтобы она помогала ему, но, по крайней мере, она может принести ему воды.

Тесс встала и направилась по тропинке к колодцу. Вытащив ведро с банкой утреннего молока, она поставила молоко в тень и отцепила ведро с веревки. Затем она сняла ковш, висевший на крючке рядом с колодцем, и понесла ведро с водой в огород.

Александр приостановил работу, видя приближение девушки. Проходя по саду к тому месту, где стоял Александр, и опуская на землю ведро, Тесс видела, что его губы и даже глаза тронула широкая искренняя улыбка.

— Я подумала, что вы, должно быть, хотите пить, — сказала девушка, робко протягивая Александру ковш воды.

Благодарная улыбка стала еще шире.

— Merci[16], — Александр взял ковш и, залпом выпив его содержимое, зачерпнул его снова.

Когда же он зачерпнул ковшом из ведра в третий раз, Тесс улыбнулась, подумав, что она была права.

Но Александр не стал пить, а протянул ковш ей. Тесс взяла его, сделала несколько глотков и вернула его назад.

— Спасибо.

— Вы будете пить еще? — спросил ее Александр и, когда она отрицательно покачала головой, добавил: — Тогда отойдите в сторонку.

Когда Тесс слегка отступила назад, Александр отставил ковш в сторону, поднял ведро и не торопясь вылил оставшуюся воду себе на голову.

— А… — проговорил он с явным удовольствием.

Тесс смотрела, как по телу Александра стекает вода, образуя между мускулами его тела крошечные ручейки, капельками оседая на волосках его груди, придавая блеск его гладкой загорелой коже.