Мужчины такие странные, подумала Мег, интересуются ромовым пуншем, лошадьми и кто в Лондоне лучший портной. Мег внезапно заметила костюм Уортена и внутренне ахнула.

Милосердное небо, подумала она, да он совсем раздет! Как это она раньше не обратила внимания. На нем не было ни фрака, ни галстука, а его жилет из великолепной оленьей кожи был наполовину расстегнут. Рубашка была тоже расстегнута у шеи, и взгляд Мег приковался к его груди. Она не могла оторвать глаз от темных завитков.

Боже мой! Ей никогда раньше не случалось видеть обнаженную мужскую грудь. Сердце у нее забилось, непонятный спазм сжал горло. Взгляд ее скользнул на его тонкую талию, она не могла не заметить, как ловко облегали бриджи его стройные мускулистые ноги. Боже, до чего же он хорош! Мег быстро допила бренди и отвернулась. Неужели он нарочно спустился из спальни в таком виде? Инстинкт говорил ей, что именно так оно и было. Мег остро сознавала всю опасность его обаяния, сознавала, как легко поддаться на его ухаживания — да что уж там говорить! — уступить его попыткам соблазнить ее! Вот чудовище!

Бренди, казалось, притупило ее девическую робость. Имея возможность как следует рассмотреть его, она не могла устоять перед искушением. Она каждую минуту на него оглядываюсь. Даже сапоги сидели на нем отлично. Манжеты рубашки были небрежно завернуты, и Мег увидела, что и руки его покрыты тонкими завивающимися волосками. Слегка откинувшись в кресле, она задумалась вдруг о том, как может выглядеть остальное его тело. Непроизвольно у нее вырвался звук, напоминающий нечто среднее между вздохом и кошачьим мяуканьем.

К ее величайшему смущению, Уортен взглянул на нее, как раз когда она предавалась этим размышлениям. Мигнув несколько раз, Мег почувствовала, как краска заливает ей щеки.

Он поднял стакан, как бы предлагая молчаливый тост. Его взор ни на минуту не отрывался от ее лица.

Мег ощутила внезапную потребность держать его на расстоянии. Она перевела взгляд на огонь. Щеки у нее пылали, и румянец стал еще ярче, когда она услышала, как Уортен засмеялся.

После того как Чарльз отведал пунша и разразился похвалами, все снова вышли во двор. Уортену оседлали лошадь, и трио проворной рысью вернулось на проселочную дорогу, пролегавшую за Стэйплхоупом. Уортен согласился, что чем меньше будет разговоров о неудавшемся побеге из Шропшира, тем лучше. Он также обещал по возвращении в «Лозу» щедрым воздаянием замазать рты конюху, двум его подручным, а также самому хозяину и, разумеется, его супруге. Когда они остановились, Мег удержала Чарльза в двуколке и, обратившись к подъехавшему Уортену, сказала:

— Я уверена, Чарльз поможет мне подняться на террасу, милорд. Вы можете возвращаться в гостиницу, поскольку дорога из Лондона вас, наверно, очень утомила.

Было темно, и Мег не могла видеть выражение его лица, но она услышала смешок в его голосе, когда он ответил:

— Как вы добры, проявляя такую заботу о моем благополучии. Но, как ваш жених, я считаю своим долгом позаботиться сам о вашей безопасности.

Наклонившись в седле, он осмотрел двуколку и дружеским тоном, обратившись к Чарльзу, сказал:

— Мистер Бернел, вы не откажете мне в любезности помочь отнести эти картонки в дом?

Чарльз, безмятежно мурлыкавший что-то себе под нос всю дорогу после нескольких стаканов пунша, спрыгнул и живо собрал все картонки.

— Я отнесу их к тебе в комнату, Мегги, — сказал он громким шепотом. И прежде чем она успела попросить его задержаться, пока Уортен не покинет их, Чарльз пустился трусцой по дорожке, балансируя одной из картонок у себя на голове.

Уортен спешился и привязал лошадь к молодому деревцу у дороги, где она могла попастись и траве. Он подошел к двуколке и помог Мег выйти.

У Мег была только одна цель: как можно скорее направиться к дому, догнать Чарльза и держать его при себе, пока Уортен не уйдет. Она быстрым шагом устремилась по направлению к саду и лабиринту, смутно вырисовывавшемуся вдали. Низкие облака неожиданно разошлись, и лунный свет упал на тропинку у нее под ногами. Она слышала у себя за спиной шаги Уортена. Он тихо сказал:

— Вы моя, Мег. Вам не спастись от меня. Я не позволю никому владеть вами! Я проделал длинный путь ради одной цели — сделать вас моей женой, и ничто мне в этом не помешает. Ничто!

Мег дошла до лабиринта и теперь уже почти бежала. Сердце у нее бешено колотилось. Она слышала шаги и смех Уортена. Отчасти она испытывала страх и отчасти неловкость. Но где же Чарльз? Они могли бы все-таки бежать из Шропшира, как только Уортен вернется в гостиницу. Но что, если Уортен догонит ее раньше, чем вернется Чарльз? Что, если он вынудит Чарльза оставить их одних?

Мег решила не думать об этом. Она была уже в парке, с подстриженными кустарниками и усыпанными гравием дорожками. Влажный воздух был наполнен ароматом роз. Парк был залит лунным светом. Внезапно плащ Мег зацепился за колючий стебель.

Вскрикнув, Мег дернула плащ. Когда она наконец освободилась и бросилась дальше, Уортен настиг ее и, обхватив за талию, привлек к себе. Он произнес ее имя. Дыхание его отдавало лимоном и ромовым пуншем. Он мгновенно нашел губами ее губы, и она почувствовала, как будто что-то обожгло ее. Страстный поцелуй длился и длился. Она была его пленницей и не могла освободиться, хотя и сопротивлялась.

Но сопротивление ее продолжалось не дольше двух секунд. Его поцелуй был слишком сладок. Помимо воли руки ее обняли его за шею, и она безумно отвечала на его поцелуи. Она не могла объяснить себе этот порыв. Ее собственное сердце предавало ее на каждом шагу, становясь худшим врагом. По какой-то неизвестной причине она не могла устоять перед его сумасбродством и его поцелуями. Она не понимала, что с ней происходит.

— Мег! — воскликнул он. — Ты любишь меня! Скажи мне, что ты любишь меня так же, как я тебя!

— Нет, я не могу! — Мег отчаянно пыталась высвободиться. — Я не могу любить вас! Я уже вам говорила.

Лунный свет упал на ее лицо.

— Я заставлю тебя полюбить меня, Мег. Я могу это сделать, и ты это знаешь. Я открыл твою тайну. Я знаю, кто ты! Колдунья, фурия, которая преследует меня, но ты принадлежишь мне, Мег, и я не успокоюсь, пока ты не станешь моей женой.

С замирающим сердцем Мег вглядывалась в игру теней на его лице. Всякий оттенок насмешки исчез из его голоса; он был серьезен.

— Вы дьявол!

— Называйте меня, как вам будет угодно, — отвечал он спокойно, освобождая ее. — Я приду завтра, а сегодня не думайте, что вам удастся от меня скрыться. Я не уйду отсюда до рассвета.

Мег вскрикнула и бросилась бежать к дому. Час спустя, стоя у окна своей спальни, она увидела Уортена, стоявшего на том же месте, где она его оставила, среди роз. Подвинув кресло, она уселась у окна. Она знала, что он не останется там всю ночь, надо только подождать, пока он уйдет, и тогда она отправится в Бернел-Лодж.

Почувствовав у себя на плече прикосновение чьей-то руки, Мег, вздрогнув, проснулась. Это была ее горничная Бонни.

— Мисс, да вы никак всю ночь здесь просидели?

— Я… я не могла уснуть, — сказала Мег, — а лунный свет был так красив. Мне приснился самый невероятный сон. — Она внезапно выпрямилась в кресле. — Господи, да ведь это был не сон!

— Сегодня утром в парке садовник чуть не застрелил какого-то человека, — шепотом сказала Бонни, — только он вовремя остановился, заметив его богатую одежду. Он думает, что этот человек ваш… ваш жених.

Она смотрела на Мег, полуоткрыв от любопытства рот. Значит, всему дому уже все известно!

Мег встала и поглядела в окно. Увидев то самое место, где ночью ее целовал Уортен, она вздрогнула.

— И еще, мисс, Чарльз Бернел спит в вашем кабинете и кругом него все эти коробки!

— Я полагаю, что все уже знают обо всем! — сказала Мег.

— Признаюсь, нам было любопытно. Уж не хотели ли вы сбежать с Чарльзом, а вместо этого заснули? Или вы хотели сбежать с этим высоким джентльменом, что был утром в парке?

Бонни начала расстегивать дорожное платье Мег.

— Все это ужас как романтично, и горничные уже влюбились в этого таинственного незнакомца. Кто бы он был такой?

Платье упало к ногам Мег, и она переступила через него.

Она снова посмотрела в окно. Туман окончательно рассеялся, и вдали верхушки берез тянулись в голубизну ясного неба.

Мег вздохнула.

— Это лорд Уортен.

Горничная прямо-таки зашлась в экстазе.

— Я так и знала! — воскликнула она. — Ой, у меня даже вся кожа мурашками пошла! Он такой красивый, и подумать только, он всю ночь вас прождал! Ну, мисс Маргарет, какой же кавалер вам достался!

7

Позже в тот же день Мег сидела за чаем в большой гостиной Стэйплхоупа. Только что приехал с визитом лорд Уортен, и Мег следила за его появлением с чувством, близким к панике. Еще до завтрака она решила, что ей следует делать дальше. Каким-то образом она должна попытаться уговорить Уортена, убедить его, что они с ним совершенно неподходящая пара и, как всякий разумный человек, он должен от нее отказаться.

Однако с того самого момента, как Уортен склонился над рукой Каролины, Мег почувствовала, что во всей этой обстановке она чего-то не понимает. Трое из них — Каролина, Уортен и она сама — находились в центре гостиной у круглого стола. На прекрасном инкрустированном столе стояли вазы с фруктами, пирожными, приготовленными кухаркой «в честь посещения Стэйплхоупа лордом», девонширскими сливками и таким количеством чая, что его хватило бы на половину всех жителей долины.

Сэр Уильям предпочел усесться в дальнем конце комнаты у камина. Светские разговоры обычно мало его занимали, и на лице его было свойственное ему в таких случаях снисходительно-терпеливое выражение. Каролина, надо отдать ей должное, примирилась с неприязненным отношением мужа к некоторым проявлениям светской жизни и настаивала на его присутствии в гостиной только в случаях крайней необходимости. Но даже и тогда она не ожидала от него участия в разговоре, если он сам не выражал такого желания.