— Почему ты так много путешествуешь?

— Я бы не назвал это путешествиями. Мои поездки связаны с семейными делами. А теперь скажи мне, почему ты задаешь мне так много вопросов, но ничего не говоришь о себе?

Жюли улыбнулась:

— Потому, что я умна.

Он похлопал по дивану, приглашая ее сесть рядом с собой:

— Подойди, сядь.

— Я…

— Пожалуйста. Я хочу тебе что-то сказать.

Опять та же осторожность. Она, похоже, никогда ее не покидала.

— Я скажу тебе… когда ты сядешь.

Жюли опустилась на диван рядом с ним, даже не понимая, зачем это делает, и развернулась нему, ожидая продолжения его слов.

— Знаешь, — задумчиво сказал Джоун, — когда я увидел тебя впервые сегодня вечером, мне стоило больших усилий отвести от тебя взгляд. В тебе было что-то такое, что требовало моего внимания.

— Что?

— Я пока не уверен…

Он провел рукой по ее волосам, затем по шее, где рука его задержалась и осталась лежать, — его сильные, загорелые пальцы — на нежном кремовом шелке ее кожи.

— Я расскажу тебе кое о чем. Последние несколько лет я жил как на иголках, в постоянном напряжении. Я очень устал.

Жюли не могла с собой справиться. Она протянула руку и коснулась теней под его глазами.

— Это следы усталости?

— Вероятно…

Он взял ее руку и поцеловал ладонь. Жюли вздрогнула.

— Я смертельно устал, — признался Джоун. — А ты очень сложный человек, я не ошибаюсь?

— Да, — мягко сказала она, — так что держись от меня подальше.

— Но почему?

— Так будет лучше. Для нас обоих, и в первую очередь для тебя.

Она встала с дивана:

— А сейчас я пойду к себе.

— Почему?

— Потому, что так будет лучше, — повторила Жюли, не собираясь комментировать свои слова.

5

Жюли не ожидала, что, вернувшись в комнату для гостей, сможет уснуть так быстро. Пребывание рядом с Джоуном наполняло ее энергией, заставляло испытывать множество сильнейших и порой даже противоречивых эмоций. По логике вещей она должна была бы провести всю ночь на ногах, не испытывая нужды во сне. Но столько всего произошло… Она была истощена не только физически, ее душевные силы также были на нуле. Да и внезапно атаковавший ее приступ аллергии и прием внушительной дозы лекарем тоже сделали свое дело.

Так что, как только Жюли легла в кровать и, закрыв глаза, утонула в нежности пуховых подушек и перин, сон пришел к ней, и спала она так глубоко, что, проснувшись, почувствовала полную потерю ориентации во времени и пространстве.

Она лежала в чужой постели и смотрела на яркие лучи солнца, льющиеся через огромные окна и освещающие потолок совершенно незнакомой комнаты, которую она видит в первый раз в жизни. Жюли напрягла слух и пыталась уловить хоть какой-нибудь звук, но все пространство вокруг наполняла обволакивающая тишина.

Постепенно все стало возвращаться на свои места. Вечеринка. Приступ аллергии. Джоун. Его забота о ней, когда ей было плохо. Вкус его губ на ее губах. Его пальцы, прикасающиеся к ее обнаженной груди.

Жюли до сих пор не понимала, как у нее хватило хладнокровия и самообладания, чтобы уйти тогда, когда она в действительности хотела остаться с ним и позволить произойти всему, что только могло бы между ними быть. Тому, к чему они оба так стремились. Но какие бы желания и чувства не обуревали ее, Жюли понимала, что она поступила так, как и должна была поступить.

Жюли приняла душ в примыкавшей к спальне ванной, отделанной розовым мрамором, затем надела то единственное платье, которое при ней было — то длинное черное вечернее платье, в котором она пришла на эту вечеринку. В сумочке у нее лежали и пудреница и помада, но она не воспользовалась ни тем ни другим. Думая только о том, как бы поскорее вернуться домой, она быстро прошлась расческой по волосам и, покинув комнату для гостей, отправилась вниз.

Ее встретил тот пожилой человек, который прошлой ночью обнаружил ее сумочку на террасе и принес ее Жюли в ванную.

— Доброе утро, мисс Ланье, — очень любезно приветствовал он ее, излучая дружелюбие.

— Доброе утро. Простите, вы знаете мое имя, а я ваше, к сожалению, нет.

— Прошу прощения, что не представился, мисс Ланье, — сказал он мягко и крайне вежливо. — Я Рэйнолдс, и, если вы соизволите проследовать за мной, я провожу вас к мистеру Дамарону, который в настоящий момент завтракает.

Он прошел несколько шагов вперед, затем обернулся и посмотрел на нее вопросительно, когда понял, что она не двинулась с места.

Жюли с неудовольствием отметила про себя, что Рэйнолдс, как и человек, на которого он работал, видимо, привык к тому, что люди беспрекословно подчиняются ему.

— Я была бы вам благодарна, если б вы показали, где здесь есть телефон. Я хочу заказать себе такси.

— Но в этом нет необходимости, мисс Ланье. Мистер Дамарон собирается сам доставить вас домой. Вы нормально переносите полеты?

«Видимо, он намеревается воспользоваться своим вертолетом», — подумала Жюли.

— Не стоит так утруждать мистера Дамарона. Я и так доставила ему немало хлопот. Я собираюсь добраться домой на такси. Так что, пожалуйста…

— Споришь с Рэйнолдсом, Жюли? С утра пораньше? Может быть, лучше сначала позавтракать?

Она обернулась и увидела Джоуна, стоящего в дверном проеме, опершись о косяк. Он с насмешливой улыбкой смотрел на Жюли своими золотисто-карими глазами.

— Нехорошо начинать день таким образом, — произнес он.

— Извините, Рэйнолдс, — сказала Жюли, чувствуя, что надо что-нибудь сказать в наступившей тишине.

— Все в порядке, мисс Ланье, — сказал он тоном, дающим ей понять, что он понимает ситуацию.

А Джоуна он приветствовал кивком. Но внимание того было всецело поглощено Жюли.

— Ты помнишь, что я обещал вчера отвезти тебя домой?

Темные тени все еще лежали под его глазами, и она едва поборола в себе желание протянуть руку и дотронуться до них, так, как сделала это прошлой ночью. «Спал ли он вообще?» — подумала она.

— Я хотела заказать такси и добраться до дома сама, чтобы не доставлять тебе неудобств.

— Спасибо за заботу, я это очень ценю, но мне совсем нетрудно отвезти тебя самому.

Он выпрямился, подошел к ней и, не обращая внимания на присутствие Рэйнолдса, нежно поцеловал ее в губы. Затем, взяв ее за локоть, Джоун увлек ее за собой, вперед, пока она не пошла рядом с ним.

— Сразу же после завтрака, Жюли, я доставлю тебя домой.

Джоун проводил ее в комнату, наполненную солнцем, цветами и восхитительными ароматами свежего хлеба и кофе. Она могла бы заупрямиться и отказаться, но желание провести рядом с ним еще несколько последних минут было слишком велико.

Жюли присела за стол и наслаждалась моментом, пока ела свой тост, запивая его кофе.

Через полчаса его вертолет с изумительным салоном, отделанным черной кожей и оснащенным такой совершенной звукопоглощающей системой, что они могли разговаривать, практически не повышая голоса, взлетел с газона, протянувшегося между особняком и парком. Руководствуясь ее указаниями, Джоун приземлился на пустой лужайке за дощатым домом, в котором она прожила всю свою жизнь.

Двигатель он не выключил, но наушники, которые были на нем, снял и повернулся к Жюли.

— Я должен быть через час в городе, у меня назначено совещание, но я хотел бы увидеть тебя…

— Тогда я не буду тебя задерживать, — сказала Жюли, не дав ему договорить.

Этот момент расставания она не хотела затягивать. Слишком это было больно. Хотя Джоун не подозревал об этом, дороги их с этого момента расходились. Теперь у них были диаметрально противоположные цели. У него — защитить то, что принадлежало ему, у нее — прорваться через эту защиту.

— Спасибо, что доставил так быстро. И… спасибо за твою помощь. Не знаю, что бы делала без нее этой ночью.

Она потянулась, чтобы открыть дверцу, но его рука легла ей на руку и задержала ее.

— Вчера ночью ведь был не только приступ аллергии, Жюли. Или ты не помнишь об этом?

Она надеялась, что они смогут расстаться спокойно, без взаимных объяснений насчет того, что случилось ночью, без обсуждения всех интимных подробностей происшедшего между ними. При свете дня, если приглядеться ко всему, можно было бы увидеть больше, чем в тенях ночи.

Жюли попыталась как-то выкрутиться и сменить тему.

— Наступил новый день, и мы с тобой расходимся, каждый своей дорогой, — сказала она, стараясь вложить в эти слова всю свою решимость.

— Лишь на некоторое время, — возразил он. Она покачала головой:

— Джоун, я думаю, что не…

Он вдруг резко подался вперед, рука его преодолела разделявшее их расстояние, скользнула по ее шее, обхватив сзади, и рывком притянула ее голову. Губы их слились в поцелуе — неистовом, пылком, опустошающем — совершенно потрясшем Жюли. Когда наконец они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали.

— А может, лучше не думать? — тихо, но уверенно сказал он. Глаза его приобрели какой-то удивительный стальной отлив, отбивая у нее всякое желание спорить. — Скоро увидимся.

— Прекрасно, Жюли, просто чудесно! — раздался голос отца, как только она вошла через черный ход в кухню.

Он стоял у окна с чашкой кофе в руке и смотрел на постепенно растворяющийся вдали, в небе, силуэт вертолета Джоуна Дамарона.

— Неплохой способ добраться до дома, дорогая! Дамароны никогда не останавливаются на половине пути, правда? Всегда все только самое лучшее.

— Тебе лучше знать.

Она кинула сумочку на стол и направилась за чашкой, чтобы налить себе кофе.

— Ты же провел прошлую ночь с ярким представителем клана Дамаронов.