— Нет! — повторила она громче и вскочила с кровати.

— Я как-то не чувствую в вашем «нет» отказа, — сказал Харриган слегка охрипшим голосом и, сев на постели, нервно провел рукой по взлохмаченной шевелюре. В горле стоял тяжелый ком.

— Мне совершенно все равно, что вы там чувствуете. Повнимательнее прислушивайтесь к тому, что вам говорят, и сразу станет легче жить. Сейчас вам было сказано «нет». Боже мой, ума не приложу, как это я позволила вам еще раз поцеловать меня. Любезничать с тем, кто считает за честь отвезти меня на смерть! И о чем я только думала!

Харригану от злости кровь ударила в голову. Сколько можно бросать ему в лицо одно и то же обвинение!

— Я могу сказать, о чем вы думали, — о том, как бы меня соблазнить.

— Соблазнить? Вас?! — Элла ушам своим не верила.

— Да-да, не прикидывайтесь невинной овечкой! Именно соблазнит. И именно меня. Если это ваш новый план побега, то он не отличается оригинальностью, полное убожество!

Харриган тут же пожалел о сказанном. Его слова были не просто злыми, они были несправедливыми. Застывшее лицо Эллы и вспыхнувшие щеки показали ему, как сильно он ее обидел. Харриган, проклял свой глупый язык.

— Элла, — едва слышно выговорил он, боясь, что безвозвратно потерял ее, — скажите что-нибудь.

— Я просто подумала, что, когда убью Гарольда, смогу добраться и до вас, мистер Махони.

Глава 7

От злости и обиды у Эллы заныло под ложечкой. За все время, пока они укладывались, завтракали, а потом шли к конюшне, Элла не обмолвилась с Харриганом ни словом. Он просто перестал для нее существовать. Джорджу тоже пришлось несладко. Она бросила ему пару холодных слов, и юноша замкнулся в себе.

Элла знала, что больно ей было не только от слов Харригана, хотя несправедливое обвинение и задело ее за живое. Боль причинило совсем другое. Она по-прежнему чувствовала на губах вкус его поцелуя и, более того, знала, что без раздумий с жадностью примет еще один. Под ее холодной злостью скрывалось сознание того, на что уже невозможно было закрывать глаза, прикрываясь здравым смыслом или уязвленной гордостью.

Когда Харриган потянулся к ее саквояжу, она так резко отдернула руку, что саквояж едва не упал на землю. У Харригана был смущенный и виноватый вид. Элла подумала, что это хороший знак. Значит, он понял, насколько безобразно поступил. Но обида была все еще слишком свежа, чтобы это доставило ей радость. Девушка молила Бога, чтобы причиной ее холодного молчания он считал только нанесенное оскорбление и ничто другое.

Вдруг до Эллы дошло, что Харриган настолько погрузился в свои мысли, что уже не обращает на нее никакого внимания. Он сосредоточенно седлал коня и старательно избегал ее взгляда. Джордж в дальнем конце конюшни рассчитывался с хозяином гостиницы. Путь к се уже оседланной лошади был свободен. Сейчас она могла рискнуть — вскочить в седло и попытаться ускакать, прежде чем они сообразят, что произошло. Элла поняла, что теряет драгоценные секунды на ненужные размышления. Она бросилась к лошади и одним прыжком оказалась в седле. Харриган оказался намного бдительнее, чем она думала. Отпустив крепкое словцо, он бросился к ней и получил удар йогой в лицо, который отбросил его назад. Вылетев из конюшни и пустив кобылку в галоп, Элла с удивлением подумала о том, какую ярость вызвал у нее этот человек. Следовало признать, что ударила она его не только потому, что стремилась вырваться на свободу, но и за его несправедливые и оскорбительные слова. Бросив быстрый взгляд назад, Элла убедилась, что не сумела надолго вывести Харригана из строя. Тот как раз вылетел на своем коне из конюшни. Элла решительно пригнулась к шее кобылы и пришпорила ее. Она молилась лишь об одном — поскорее выбраться из города, сохранив ту небольшую фору, которая была у нее сейчас.

— Что случилось? — крикнул Джордж.

— Л ты как думаешь? — рявкнул в ответ Харриган. — Я немного отвлекся, и она опять удрала. Мне до смерти надоело каждый раз получать по физиономии.

Джордж промолчал, и Харриган был рад этому. Ему вовсе не хотелось давать объяснения произошедшему, особенно сейчас, когда надо было догнать Эллу. Он до сих пор никак не мог понять, как у него язык повернулся сказать девушке такую гадость. На один роковой миг он позволил своей досаде и подозрительности выплеснуться наружу и все напрочь испортить. Только что он держал в объятиях пылкую, страстную Эллу, которая совершенно справедливо положила конец их несвоевременному любовному экспромту. А потом несколькими язвительными словами он обратил ее в лед, в холодную разъяренную фурию, для которой Харриган Махони стал пустым местом.

Едва они добрались до окраины городка, как Элла пустила кобылу в галоп, и Харриган, чертыхнувшись, пришпорил свою лошадь. Поймать беглянку будет не так-то просто. Ее лошадка была такой же выносливой и резвой, как и их кони, и Харриган вскоре понял, что если ничего не предпринять, они загонят коней до смерти, но так и не поймают Эллу. Надо было подумать, как испугать девушку и заставить ее остановиться.

Элла взвизгнула от неожиданности. Выстрел прозвучал громко и отчетливо. Пуля впилась в землю прямо перед лошадью, и та испуганно шарахнулась в сторону. Девушка оглянулась назад и ужаснулась: Харриган, приподнявшись на стременах, хладнокровно целился в нее из ружья. Ирландец и его напарник остановили лошадей, Элла тоже придержала свою кобылу.

— За труп Гарольд не даст вам ни цента! — крикнула она, не в силах поверить, что Харриган только что пытался ее застрелить.

— По вашим словам, как раз мертвой он и жаждет вас видеть, — отпарировал Харриган.

Элла тронула было поводья, но тут же в приступе какого-то животного страха с силой натянула их. Харриган не поверил ее рассказу о вероломстве Карсонов и коварных планах ее убийства. Он по-прежнему считал, что Гарольд всего лишь пытается вернуть племянницу в лоно семьи. Она была зла на Харригана, но не могла поверить, что он способен на хладнокровное убийство. Отчего же тогда он стрелял в нее? Элла начала разворачивать свою лошадь, собираясь продолжить путь, когда раздался второй выстрел. На этот раз пуля прошла совсем близко и чуть не подняла кобылу на дыбы.

— Прекратите! — возмутилась девушка. — Вы же ее до смерти перепугаете!

— Сегодня вы с утра почему-то туго соображаете. Могли бы уже догадаться, что я задумал.

— Допустим, я не сумела попять, как низко вы можете пасть ради своих растреклятых денег. Так что просветите меня.

Харриган невольно обрадовался, что се холодное, презрительное молчание сменилось привычными язвительными выпадами.

— Да все очень просто. Я понял, что мы можем вот так скакать, пока не загоним лошадей. Вам от нас не уйти, нам вас не догнать. Так что я решил положить конец этому безумию.

— Мне следует выразить бурный восторг от вашей гениальности?

— Зачем? Просто остановитесь, или я застрелю вашу лошадь.

Харриган молил Бога, чтобы Элла поверила этой беспардонной угрозе, иначе ему придется поставить на кон жизнь ни в чем не повинной кобылы.

Элла с открытым ртом уставилась на него, отказываясь верить собственным ушам. Она нисколько не сомневалась в том, что Харриган не успокоится и продолжит погоню. Но что он способен на такую жестокость, ей и в голову не приходило. На ранчо Луиза и ее ребята могли пойти на то, чтобы пристрелить лошадь, лишь в самых крайних обстоятельствах. Но Харриган горожанин и скорее всего способен выполнить свою угрозу.

Элла быстро прикинула все возможности и, ласково похлопав кобылку по шее, направила ее в сторону Харригана. Она слишком полюбила Полли, чтобы ставить ее жизнь в зависимость от решительности ирландца.

Капитуляция не вызвала у нее таких уж сильных душевных терзаний. Элла прекрасно понимала, что шансов уйти от преследования почти не было, Погоня и вправду могла закончиться загнанными лошадьми и отсутствием победителя. Харриган в любом случае остался бы в выигрыше, угрюмо думала она, подъезжая к своим преследователям. Когда Махони протянул руку и взялся за поводья, Элла вяло обругала его, не обратив никакого внимания на притворно возмущенный взгляд.

— Ну что ж, мы покрыли намного больше миль, чем мне хотелось… — начал Харриган, когда они двинулись в обратный путь.

— А вы не можете заткнуться, а? — устало проворчала Элла, решив, что достойно проигрывать она не умеет.

Харриган и ухом не повел и продолжил:

—…но не в том направлении. Думаю, сегодня нас хватит только на то, чтобы добраться до соседнего города. Послушайте, а вы, часом, не пытаетесь тянуть время в пустой надежде, что ваша безумная тетя нас все-таки догонит?

— Такое мне и в голову не приходило.

В душе Элла пожалела, что как-то упустила это из виду. Харриган, сам не ведая того, подарил ей интересную мысль. Постепенно она начала понимать, почему все ее помыслы были направлены на то, чтобы сбежать. Она бежала отнюдь не от Гарольда, а от Харригана, от жгучей обиды, предательски нанесенной ей, когда она вся трепетала в его объятиях. Теперь Элла знала, что Махони искренне думает, будто это всего лишь одна из ее многочисленных попыток обрести свободу. Девушка испытала облегчение, поскольку боялась, что он догадается о той власти, которую приобрел над ней.

То, что они собирались направиться в другой город, начало ее беспокоить. Новый город, — значит, очередная гостиница, которые разрослись вдоль железной дороги, как сорняки, а Харриган по-прежнему старался держаться поближе к рельсовым путям. Если будет ночевка в гостинице, значит, ей снова придется делить номер с ирландцем.

Элла твердо верила, что нанесенное оскорбление поможет ей устоять перед его чарами. Будет хуже, если Харриган извинится и убедит ее, что искренне раскаивается в случившемся. Она прекрасно понимала, какие гадости можно наговорить в сердцах, когда в глазах темнеет от злости, а потом горько сожалеть об этом. Элла боялась, что искреннее раскаяние Харригана пробьет брешь в ее обороне.