А мисс Мэри Фенвик, думал герцог, глядя на ее склоненную русую головку, самой природой создана для материнства! Их дети затмят всех аристократов на севере Англии!

— Мне, — говорила тем временем Мэри, — случалось заглядывать в «Описание растений» Стивена Гейлса, принадлежащее нашему учителю, мистеру Макдугалу. Гейлс — выдающийся ученый, хотя, должна признаться, его взгляды на обмен веществ у растений мне кажутся странными…

«А может быть, она умеет и каталоги составлять?» — думал герцог, глядя, как в лад дыханию поднимаются и опускаются кружева на высокой груди его восхитительной собеседницы.

Уже несколько лет Доминик безуспешно подыскивал себе секретаря. Все, что требовалось от кандидата на должность, — ум, аккуратность и минимальные познания в естественных науках. Однако на порог особняка один за другим являлись невежественные и безалаберные тупицы, с которыми герцог не мог провести в одном доме более двадцати четырех часов. Одного или двух незадачливых секретарей он своими руками спустил с лестницы.

— И еще Линней, — мечтательно продолжала прекрасная мисс Фенвик. — Мистер Макдугал окончил университет с отличием и в награду получил бесценный труд Линнея «Виды растений» 1753 года издания! Это его самое драгоценное достояние — разумеется, не считая Пенелопы. Мы с Пенни и Софронией долгие часы проводили в библиотеке учителя, листая эту замечательную книгу и рассматривая иллюстрации.

На этот раз Доминик не стал ее прерывать. Дослушав объяснение до конца, он вручил девушке новую порцию записок.

— Помню ли я растения из каталога Линнея? — изумленно переспросила Мэри. — Сэр, да их же там больше шести тысяч! Какую же надо иметь память…

— Принесите книгу! — прохрипел Доминик и протянул ей новую записку: «Большая книга в зеленом переплете, на третьей полке слева».

Мэри замешкалась, вглядываясь в торопливые каракули герцога, и нетерпеливый Уэстермир без особых церемоний подбодрил ее чувствительным толчком в спину.

— Послушайте, — начала она, оглядываясь через плечо, — сколько раз повторять, мне не нравится, когда меня дергают, трясут и толкают! Я же вам не служанка, в конце-то концов!

В ответ герцог так замахал руками, что задел воздушную палатку, и та полетела на пол. Красноречивыми жестами он объяснял Мэри, что та должна найти книгу и как можно скорее вернуться.

Сделать это оказалось не так-то легко. Книжные полки, занимавшие в спальне целую стену, были уставлены научными трудами самых разных цветов и форматов, а между ними втискивались какие-то коробки, ящики и папки.

Мэри стояла перед полкой, а нетерпеливый герцог бомбардировал ее записками, которые указывали местоположение искомого научного труда. К величайшей досаде больного, Мэри не трудилась собирать с пола и читать его послания — она предпочитала полагаться на собственное чутье.

Наконец она нашла книгу — иллюстрированное издание Линнея на итальянском языке. Книга была огромная — чуть не в половину ее роста — и такая тяжелая, что Мэри с трудом дотащила ее до кровати.

Забыв о своем печальном состоянии, герцог скомкал и отшвырнул прочь воздушную палатку и нацарапал новый приказ:

«Уберите этот чертов чайник! Пар попортит страницы!»

Мэри отставила чайник. Миг спустя произошло вот что: герцог схватил ее огромной рукой за плечо и бесцеремонно опрокинул на кровать, а сверху на девушку рухнула книга.

Мэри обнаружила, что лежит на постели бок о бок с герцогом, распластанная под тяжестью инкунабулы, придавившей их обоих. Она обернулась, чтобы смерить герцога негодующим взором, но, едва встретилась со взглядом его черных глаз, раздражение ее испарилось, как дым.

— Мне больно говорить, — прохрипел он сдавленным шепотом. — Пожалуйста, подержите эту чертову книгу с той стороны… очень тяжелая…

«Долго ли это будет продолжаться? — в отчаянии думала Мэри. — Он же просто издевается надо мной! Может быть, встать и уйти — и пусть разбирается со своим ненаглядным Линнеем как знает?»

Девушка вздохнула. Что бы ни писала по этому поводу Мэри Уоллстонкрафт, а женщина, даже самая отважная и независимая, всегда остается женщиной, доброй и сострадательной по натуре. Пусть Уэстермир — грубый и кровожадный монстр, пусть он защищает все, что ей ненавистно, но сейчас он болен и страдает, и Мэри не может отказать ему в просьбе.

— Сейчас, — покорно ответила Мэри. Книга лежала у нее на животе, по частью, большая часть ее немалого веса приходилась на мускулистый живот герцога. — Вы хотите, чтобы я почитала вам вслух?

Герцог замотал всклокоченной головой, и скоро на открытую книгу легла новая записка.

«ЧЕМЕРИЦА. ПРОСО. НАПЕРСТЯНКА. ВИКА».

— Вы хотите, чтобы я нашла в книге эти растения? — удивилась Мэри.

Герцог энергично закивал, глядя ей в глаза. На лицо ему упала длинная прядь волос, и Мэри, машинально протянув руку, заправила ее за ухо. Герцог как-то странно взглянул на нее, но промолчал.

Вику Мэри нашла не сразу. Не так-то легко листать огромную книгу, которая лежит у тебя на животе, и к тому же девушка не могла удержаться, чтобы не полюбоваться на роскошные иллюстрации, исполненные акварелью на дорогой веленевой бумаге.

— А вот и она, вика! — объявила она наконец. — Семейство бобовых. Травянистое растение, используется на корм скоту. Кроме того, обогащает почву, — добавила Мэри от себя, — фермеры у нас в Хоббсе всегда сеют вику на паровых полях, говорят, что земля от нее становится жирнее.

— А вот и чемерица! — воскликнула она, перевернув страницу. — Семейство лилейных. Травянистое растение, пентамерные соцветия с желтыми цветками. Какие милые, правда? Очень полезны для коров и лошадей, а вот для человека ядовиты.

Герцог ткнул пальцем в слово «пентамерный» на странице.

— Это означает, — не поднимая глаз от книги, ответила Мэри, — что в соцветии пять цветков. «Пента» — значит «пять». Или вы, ваша светлость, уже позабыли греческий?

От этих слов Доминик пришел в такой восторг, что потянулся погладить девушку по голове — и только в самый последний момент, сообразив, что делает, поспешно отдернул руку.

«Эта мисс Фенвик — просто клад! — думал он. — Настоящее сокровище! Судя по всему, у нее феноменальная память!»

Вика вспомнилась ему случайно, из-за уголовного дела, о котором он недавно читал. Человек, обвиняемый в скотокрадстве, клялся и божился, что и близко не подходил к полю, заросшему викой, где паслись пропавшие коровы, а между тем на подошвах сапог у него обнаружились мельчайшие семена вики. Эта улика и решила дело.

— Наперстянка, — произнесла Мэри, указывая на великолепную акварель, изображающую digitalis purpurea во всей ее смертоносной красе.

Доминик быстро прикрыл ладонью изображение стебля с яркими цветами. Мэри смотрела на картинку меньше секунды.

«Сколько здесь цветов?» — нацарапал он.

Мэри подняла глаза. Она вдруг поняла, что герцог задает ей вопросы не ради развлечения — он и вправду непонятно зачем устроил ей экзамен.

— Четыре, — ответила девушка. — Два пурпурных и два белых. И еще пурпурный бутон.

Доминик откинулся на подушку и закрыл глаза. Мэри предложила снова поставить палатку, но герцог помотал головой. К черту лечение! Ему надо подумать.

Черт побери, у нее и вправду потрясающая память! И наблюдательность, и знания, и интерес к науке… О такой помощнице герцог не мог и мечтать!

Как только они поженятся, герцог оборудует для Мэри отдельную лабораторию. Она будет заниматься собственными исследованиями — разумеется, под его наблюдением и руководством. Герцогу представилось, как очаровательная юная женушка, уже с округлившимся животиком, распаковывает микроскоп новейшей модели, выписанный из Дюссельдорфа, или составляет каталог образцов почвы, или занимается еще какой-нибудь скучной работой, которую герцог предпочитал сваливать на других…

Такие мечты приятно согревали душу. Герцог протянул руку и устало нацарапал на последнем клочке бумаги:

«Почитайте мне главу о грибах. С начала до конца».

Мэри вопросительно округлила синие глаза, но послушно открыла книгу на разделе о грибах и плесени и начала чтение.

Доминик откинулся на подушку и уронил голову на теплое женское плечо.

Несколько минут спустя, посередине увлекательной главы о способах размножения грибов, Мэри заметила, что ее слушатель заснул. И заснул не просто так, а навалившись на нее всем телом и уютно склонив голову ей на плечо.

Мэри осторожно сдвинула книгу в сторону (не так-то легко оказалось это сделать!) и толкнула герцога в бок.

Результат получился совсем не тот, какого она ожидала. Освободившись от тяжести книги, спящий глубоко вздохнул и перекатился на бок, закинув ногу на бедро Мэри и положив руку ей на грудь.

«Ничего себе положение!» — подумала Мэри и потянулась за колокольчиком. По счастью, он оказался в пределах досягаемости… но, позвонив, Мэри тут же об этом пожалела. Хорошо, если на зов колокольчика явится мистер Краддлс — старый опытный камердинер поймет, что произошло, и не станет ставить девушку в неловкое положение. Но что, если эту замечательную картину — Мэри на кровати в обнимку с полуголым герцогом — застанут миссис Кодиган и лакеи?

«Пока никого нет, — сердито подумала Мэри, — надо выбраться из-под этой туши».

Но сказать легче, чем сделать. Этот наглец так вальяжно разлегся на ее юбке! Упершись ногой ему в колено, Мэри взялась обеими руками за юбку и потянула. Герцог что-то пробормотал во сне, но оставался недвижим, как гранитная скала.

— Грубое животное! — прошипела Мэри и сильно ущипнула его за руку. — Проснитесь же!

В холле послышались шаги. Судя по топоту, мистера Краддлса — или миссис Кодиган — сопровождали по крайней мере двое лакеев.

Отчаяние придало Мэри решимости: она уперлась в герцога обеими ногами и дернула изо всех сил. Раздался громкий треск материи, Мэри слетела с кровати и приземлилась на пол, прямо на воздушную палатку. В таком положении и застали ее Краддлс и два лакея.