Сделав глубокий вдох, Ромина решительно вышла из туалетной комнаты и уверенной походкой, как и велел Мерлин, направилась к ближайшему свободному месту.

Вскоре из динамика послышалось невнятное шипение, а затем прозвучало громкое объявление о начале посадки на их рейс. Пассажиров пригласили занять места в самолете. Когда все встали, Мерлин как бы случайно прошел мимо Ромины, незаметно сунул ей в руку посадочный талон и вернулся к стойке бара, очевидно, чтобы допить свое пиво. При этом он не произнес ни слова. Однако Ромина прекрасно знала, что делать, стараясь держаться как можно ближе к своей новой знакомой, которая с явным удовольствием рассказывала о том, как она живет в самом милом городке графства Хоршам, как целых два года откладывала деньги на поездку в Египет и как ей «жутко завидовали» подруги по работе, когда она собиралась в эту чудесную поездку.

Большинство группы составляли люди среднего возраста, явно не богатые, очевидно долгое время старательно копившие деньги на поездку в далекий и загадочный Египет, чтобы хоть раз в жизни почувствовать себя хозяевами судьбы и от души насладиться чудесами деяний природы и человека!

Стоящий у трапа представитель туркомпании в очередной раз одного за другим пересчитывал проходящих мимо него членов группы. Когда его указательный палец уткнулся в Ромину, он недоуменно застыл и чуть смущенно попросил ее назвать свое имя.

— Миссис Робинсон, — улыбнувшись, после секундной заминки ответила девушка.

— Миссис Робинсон?.. Ах да, конечно! — Он тоже улыбнулся. — Надеюсь, поездка вам с мужем понравится.

— Мы тоже, — коротко ответила Ромина, поднимаясь по ступенькам трапа в салон самолета.

Уже усевшись в кресло и сняв перчатки, она вдруг взглянула на узенькое обручальное колечко, его дала Маргарет Харрисон, — и… почувствовала легкий укол страха. Господи, ведь они возвращаются в Каир!

Что их ждет? Она вспомнила Поля, лежащего в луже крови на грязном полу комнаты, где жил и работал ее родной брат Крис, наемного бандита Таху, медленно падающего в кусты с выражением крайнего удивления на лице… Две ужасные смерти — нет, три, если считать Криса, — и все из-за какого-то наркотика, который люди хотят принимать, потому что оказываются не способны принять этот мир и хотят легким путем уйти в мир иной. Мир грез и мечтаний!

Пока пассажиры с шумом и смехом рассаживались по местам, Ромина заметила, что ее новая знакомая устроилась в соседнем ряду у иллюминатора.

— Вы не будете возражать, если я пока присяду рядом с вами? — спросила Ромина. — Мой муж куда-то подевался, а одной мне просто скучно.

— Господи, да конечно же садитесь! — с нескрываемым энтузиазмом ответила женщина. — Мне тоже будет веселее. Знаете, в нашей группе найдется немало приятных и интересных спутников, но большинство из них, к сожалению, имеют свою пару. Жену, мужа, детей.

— А почему, позвольте спросить, вы путешествуете одна, без приятельницы или подруги? — поинтересовалась девушка. — Вместе ведь намного веселее.

— Вообще-то мы хотели поехать с моей старой школьной подругой. Но сейчас она работает сестрой-сиделкой, и буквально накануне отъезда ее пациенту, как назло, стало хуже, и она не могла его оставить. Конечно, можно было плюнуть на все и поехать, но Рози, моя подруга, она всегда была такой добросовестной, правильной… Мы еще в школе частенько смеялись над ней.

— Какая обида, — сочувственно протянула Ромина.

Она огляделась и увидела, что Мерлин здесь, сидит через ряд от нее возле прохода.

— А-а-а… вот ты где! Нашелся, наконец, — произнесла она будничным тоном, каким, по ее мнению, в аналогичной ситуации должна была говорить своему мужу любая жена.

— Да, да, нашелся, дорогая, но не могу сказать, что чувствую себя намного лучше, — недовольно, но при этом нарочито громко ответил он.

— Что, лучше так и не стало? — Ромина сочувственно вздохнула. — Как же мне тебя жаль, дорогой.

— Черт побери это пиво! — Мерлин досадливо поморщился. — Я надеялся, что оно поможет, а от него голова разболелась еще сильнее.

— У вашего мужа болит голова? — заботливо поинтересовалась соседка Ромины. — Может, ему дать аспирин? Знаете, у меня с собой есть несколько таблеток…

— Спасибо, вы очень добры, — поблагодарила ее Ромина.

— Как только мы взлетим, сразу попросим стюардессу принести бокал воды. Она такая милая… Если, конечно, это девушка, которая обслуживала нас в перелете от Рима… Впрочем, скоро нам в любом случае принесут и поесть, и попить.

— Да, наверное, принесут, — согласилась Ромина.

Таблетку аспирина Мерлин спрятал в ладони так ловко, что никто, кроме Ромины, этого не заметил.

Вскоре две стюардессы действительно начали разносить пассажирам подносы с едой и питьем, после чего всех потянуло в сон и разговоры в салоне постепенно стихли…

В каирском аэропорту их уже ждал специальный туристический автобус, представитель фирмы помог им быстро пройти все таможенные и паспортные формальности, и буквально через двадцать минут после приземления путешественники поехали в Каир.

Только сейчас Ромина впервые за все это время всерьез задумалась над тем, как будут развиваться события, когда они прибудут в отель. Интересно, предусмотрел ли Мерлин возможность того, что им придется остановиться вместе в одном номере? Ведь на этот раз они путешествуют как муж и жена…


Несмотря на то что всю группу разместили в одном из окраинных районов Каира, отель оказался довольно чистым и уютным. Вот только поселили их с Мерлином, как и положено, вместе: мистер и миссис Робинсон.

— Итак? — улыбаясь, произнес Мерлин.

Ромина почувствовала, как краска заливает лицо.

— Что… что ты имеешь в виду?

— Как тебе наш небольшой, но, по-моему, миленький номер для молодоженов, дорогая? Нравится?

Она невольно взглянула на большие кровати, разделенные лишь узеньким ночным столиком с довольно симпатичной настольной лампой.

— Номер? Номер ничего… Мне и раньше приходилось останавливаться в одном номере с Крисом, так что… В общем, думаю, все будет в порядке.

— Значит, тебя ничего не смущает?

У Ромины было четкое ощущение, что бестактные вопросы он задает намеренно. Очевидно, чтобы проверить ее. Поэтому постаралась ответить как можно равнодушнее:

— Естественно, нет! С чего мне смущаться? В таких делах приходится быть готовым к вещам и похуже.

— Да, дорогая, тебя послушать, так можно подумать, опыта в подобного рода делах тебе не занимать.

Не в силах скрыть искреннего удивления, Ромина посмотрела Мерлину прямо в глаза:

— А почему ты спрашиваешь?

— Очевидно, для того, чтобы узнать о тебе побольше. Мы ведь делаем одно общее дело, причем весьма опасное, а ты мне пока толком ничего еще не рассказывала. Ни о себе, ни о своем прошлом. Интересно почему?

— Может, мне пока не представилось удобного случая?

— Наверное, так оно и есть. Ты производишь впечатление женщины, у которой есть определенный жизненный опыт. Другие на твоем месте тут же начали бы хныкать и проситься к мамочке…

— Прости, конечно, что разочаровала, но знаешь, после того, что нам с тобой довелось перенести, жить в одном номере отеля — это просто… просто детские игрушки!

— Детские игрушки, говоришь? Отлично. Ну и как предлагаешь выйти из положения? — усмехнулся Мерлин.

Поскольку ей показалось, что он по какой-то причине перестал к ней «цепляться», Ромина решила тоже сдерживать свои эмоции и вести себя разумно.

— В качестве «выхода из положения» я предлагаю следующее: ты на несколько минут спускаешься в бар выпить там пару бокальчиков виски, я тем временем ложусь в свою постель, отворачиваюсь к стенке и до утра забываю обо всем.

Мерлин помолчал, затем громко расхохотался:

— Здорово! Просто здорово. Великолепное решение для вполне современной девушки. Викторианская девственница, как минимум, забилась бы в дикой истерике!

— Я рада, что тебе это кажется смешным, — не скрывая раздражения, заметила Ромина.

Его смех утих так же неожиданно, как и начался.

— Извини… Я вел себя не по-джентльменски… Еще раз прошу меня простить… К тому же у тебя был ужасный день… Но когда мы вошли сюда, у тебя такой безразличный вид, что я, сам не знаю почему, решил тебя поддразнить… Ну как, учитывая мое чистосердечное признание, прощаешь?

В его словах было столько искренности, что Ромине не оставалось ничего иного, кроме как даровать ему прощение.

— Что ж, будем считать, что все улажено, — поблагодарил ее Мерлин. — За исключением того, что лично я спать не собираюсь. Мне надо успеть кое-что сделать…

— О нет, нет!

Ромина вскочила с низенького пуфика и подбежала к Мерлину.

— Ты собираешься куда-то?.. Не делай этого, слышишь! В Каире мы уже не узнаем нечего нового! Надо дождаться, пока мы доберемся хотя бы до Луксора.

— Отчего такая уверенность?

— Это очевидно. Если они тебя увидят, то все… все, что нам с тобой удалось сделать, пойдет прахом! Ведь тайный приезд сюда — наше самое большое преимущество, и надо быть дураком или сумасшедшим, чтобы по собственной воле лишаться его!

В ее голосе чувствовалось столько искреннего переживания, что Мерлин невольно задумался. И на его лице появилось странное, загадочное выражение, значение которого Ромина разгадала не сразу.

— Значит, если я правильно понял, ты не хочешь оставаться одна.

— Конечно! Да, я не хочу, чтобы ты оставлял меня одну!

— Вот как? — Он медленно пересек комнату, присел на кровать. — Что ж, звучит достаточно разумно.

Ромина отвернулась, чтобы Мерлин не смог увидеть ее смущения. Потому что правда, в чем она не желала признаваться даже себе, была проста — ей не было страшно оставаться в отеле одной. Она боялась, как бы с Мерлином не произошло несчастья! Этого она не переживет…