Она тут же вспомнила слова, с нескрываемой досадой произнесенные Джеком Харрисоном в машине: «Господи, какой же я растяпа! Не взял с собой пистолет, ну надо же!» — и сразу поняла, что именно делает Мерлин.

Сейчас Мерлин находился уже на дальней стороне Эректума, то есть на самом краю основного плато комплекса и, значит, пока еще вне поля зрения преследователей. Но что это? Что он задумал? Мерлин, к полнейшему удивлению Ромины, вдруг спрыгнул вниз и пошел обратно.

Еще минута-другая, он скроется за кустами, за беспорядочными кучами битого кирпича, и Ромина, возможно, больше никогда его не увидит! Не раздумывая, она со всех ног пробежала через открытое пространство между зданиями Парфенона и Эректума, быстро достигла меньшего из храмов с его всемирно известными кариатидами, держащими на своих головах каменные своды крыши, и, не забывая все время оглядываться по сторонам, заметила, что бандиты, похоже, увидели Мерлина.

Тот, что повыше, махнул рукой другому, указывая направление, и теперь они со всех ног бежали к куче битого кирпича, за которой только что скрылся Мерлин.

Ромина прижалась к ближайшей кариатиде. Девушка не знала, что делать, и молча стояла, чувствуя, как колотится сердце.

Внезапно откуда-то с противоположной стороны храма раздался тонкий пронзительный свист — так свистит выпущенная из лука стрела, а затем чей-то крик. Однако его заглушил звук взмывшего в небо самолета. Ромина не была даже уверена, что слышала этот возглас…

Она стояла до смерти напуганная, ощущая себя так, будто все это происходит не с ней, а с кем-то другим, как вдруг увидела — из-за кучи битого кирпича выходит… Таха!

Ромина инстинктивно отпрянула за колонну, но не успела сделать это, как с того места, где она совсем недавно стояла, послышался резкий звук выстрела.

«Господи, неужели стреляют в меня?!»

Девушка словно вжалась в каменную колонну, стараясь не двигаться и даже, если возможно, не дышать… Но пока Ромина с открытыми глазами ожидала неминуемой смерти, она вдруг увидела, как совсем неподалеку появился… Мерлин! С поднятым в правой руке пистолетом…

Только позже до нее дошло, что в ту минуту бандит по имени Таха точно знал, где она прячется, и готов был нажать на спусковой крючок! Но сейчас… сейчас Ромина увидела, как пистолет в руке Мерлина вздрогнул, будто что-то из себя выплюнул.

А Таха… Сначала на его отвратительном лице появилось до странности нелепое выражение искреннего удивления, а затем он, неуверенно покачавшись, будто раздумывал, падать или нет, рухнул спиной в зеленые заросли кустов на склоне холма.

Какое-то время казалось, утомившийся от подъема Таха просто мирно отдыхает на склоне, но потом он медленно заскользил вниз, и скоро сверху можно было увидеть только его модные остроконечные туфли. Да и то если хорошенько присмотреться.

Ромина оцепенело смотрела на его неподвижное тело и от ужаса не могла произнести ни слова. Незаметно подошедший к ней Мерлин положил ей руку на плечо.

— Почему ты, черт побери, здесь? — резко спросил он. И, не дожидаясь объяснений, сердито приказал: — Чтобы такое было в последний раз! Впредь будь любезна делать все в точности, как тебе говорят. И учти, Ромина, это уже не просьба, это приказ!

Мерлин грубо ее тряхнул и бесцеремонно потащил за собой к группе туристов, которые уже начали спускаться с холма.

— Мерлин… Мерлин, послушай, — пробормотала девушка.

— Успокойся! И помолчи, — оборвал ее мужчина.

Мерлин, лениво поглядывая по сторонам, постоял недалеко от толпы туристов, затем медленно, словно никуда не торопясь, смешался с ней вместе с Роминой, как и в прошлый раз.

— Смотри, этого ты еще не видела, — будничным тоном произнес он, отводя в сторону, чтобы не мешать какой-то женщине фотографировать.

— Спасибо, вы очень любезны, — вежливо поблагодарила его женщина. — Вот только… вас не затруднит подвинуться еще чуть-чуть влево?

— Конечно, не затруднит, мэм.

Мерлин, по-прежнему держа Ромину за руку, отошел влево, затем, когда их уже не могли услышать, резко повернулся к девушке:

— А теперь мы с тобой пойдем вон туда. Медленно, не торопясь и… только ни в коем случае не оглядывайся!

Они, сделав небольшой полукруг, вернулись к тропе, по которой туристы поднимались сюда, к храму, снизу.

— Не торопись! — резко повторил мужчина, когда Ромина инстинктивно ускорила шаг.

Если подъем на плато холма, где располагался храм богини Парфеноны, был достаточно трудным, особенно учитывая палящую жару, то спуск оказался еще труднее — им приходилось не только сохранять равновесие на каменистой поверхности тропы, чтобы не упасть, но изо всех сил стараться не оглядываться, не ускорять шаг, не задавать вопросов…

Наконец они достигли подножия, где обосновались множество кричащих, зазывающих к себе продавцов сувениров и находилась автостоянка с припаркованными десятками самых различных машин, такси и даже кабриолетов.

— Может, нам стоит купить пару открыток для твоей мамы? — произнес Мерлин вслух, но тут же, прежде чем Ромина успела ответить, добавил: — Хотя о чем это я? Совсем забыл, мы ведь, кажется, купили их сегодня утром.

Взмахом руки он подозвал ближайшее такси, с улыбкой бросил мелкую монетку одному из бесчисленного множества местных мальчишек, который тут же подскочил, чтобы услужливо открыть им заднюю дверцу.

Мерлин вежливо пропустил Ромину вперед, уселся сам и назвал шоферу адрес какого-то отеля.

Когда машина тронулась, Мерлин галантно приобнял Ромину.

— Это было просто восхитительно, дорогая, — почти восторженным тоном произнес он. — Жаль, что я забыл взять фотоаппарат. Тут такие замечательные виды…

Он говорил и говорил, пока Ромине стало невмоготу это слышать, и она через силу заставила себя принять участие в его «игре на публику». Слава богу, это продолжалось недолго — через несколько минут такси остановилось у главного входа в отель, который назвал водителю Мерлин.

Мужчина помог Ромине выйти, а затем, галантно взяв под руку, провел в вестибюль, ничем не отличающийся от того, где она совсем недавно лицом к лицу столкнулась с Тахой и его сообщниками.

Они присели на мягкий диванчик у низенького столика рядом с широким окном, и Мерлин повелительным жестом позвал официанта.

— Что будешь пить, дорогая?

— Н-н-не… знаю… наверное, чашку чаю, — робко произнесла Ромина.

— Чай для дамы и виски с содовой для меня. Вы меня поняли?

— Да, сэр, конечно.

Заметив на лице Ромины гримасу недовольства, Мерлин, дождавшись, когда официант отойдет, заметил:

— Вообще-то британские леди всегда пьют чай именно в это время. К тому же…

— Мерлин! — нервно перебила его Ромина. — Мерлин, ты… ты ведь его… убил, да?

— Надеюсь, да. Ну а ты, дорогая, в следующий раз постарайся не изображать из себя живую мишень. Ведь все могло кончиться куда печальнее…

— Прости, я не хотела… — смущенно пробормотала Ромина.

— И тем не менее, совершила то, что иначе чем глупостью не назовешь! Ты же прекрасно знала, что они ищут нас! Так почему нарушила мои предельно четкие указания и умудрилась выйти на линию огня? На линию прицельного огня. А если бы он не промахнулся, а попал в тебя с первого раза? Или если бы меня там вдруг не оказалось! Что тогда?

— Прости, ну, прости меня, — жалобно протянула Ромина. — Я же не думала, что они хотят нас убить!

— А чего, по-твоему, они хотели? Зачем следили за нами? Зачем гнались? Чтобы вручить корзину цветов и передать наилучшие пожелания? Дорогая моя, тебе давно пора понять, эти люди не только убивают, но и получают от этого удовольствие. Особенно если их именно для этого и послали.

— Послали? Ты сказал — послали? Но кто?!

— Вот это нам с тобой и предстоит узнать.

Он буквально сиял от торжества. Точно такое же выражение его лица девушка наблюдала, когда он пронзил ножом руку одного из сообщников Тахи.

Она глубоко вздохнула.

— А что случилось с тем, вторым?

— Я ранил его в ногу. Прямо в коленную чашечку, так что ходить он теперь сможет не скоро.

— Да, кажется, я слышала, как он вскрикнул от боли… — Ромина долго сидела молча, а потом тихо-тихо, почти шепотом спросила: — Скажи, ты с самого начала планировал убрать Таху или… или только после того, как он в меня выстрелил?

Мерлин задумался.

— Вообще-то я не очень уверен, что готов ответить на твой вопрос, присягнув на Библии, но если так уж хочется, чтобы тебя замучили угрызения совести, то можешь считать себя виновной в его ужасной смерти.

В том, что его сердце пробила насквозь пуля, выпущенная из моего пистолета… То есть если у него вообще было сердце, в чем я, честно говоря, сомневаюсь… Нет, нет, не обижайся, я просто шучу… Этот подонок не стоит того, чтобы думать о нем. Не сомневаюсь, что именно он убил Поля… Впрочем, он в любом случае шел к этому. Как говорят, получил по заслугам…

В отличие от Мерлина, который, не скрывая удовольствия, выпил виски одним глотком, Ромина неторопливо налила чай в чашку, сделала несколько глотков, чуть помолчала и только потом тихо произнесла:

— Я ведь еще тебя не поблагодарила.

— Поблагодарила? — Мерлин удивленно уставился на нее. — За что?

— За то, что спас мне жизнь. — Она вновь замолчала, словно собираясь с духом. — Вина была только моя. Я сама не знаю, почему сделала не так, как надо, теперь-то мне это ясно… Крис меня за такое по головке бы не погладил, уж точно. Тем более спасибо тебе за то, что не обиделся, а спас мне жизнь.

Мерлин внимательно посмотрел на ее ставшее вдруг необычно серьезным лицо. Затем широко улыбнулся.

— Не за что, дорогая… Понимаешь… просто я не могу позволить себе роскошь тебя потерять… Да и не хочу… Господи, неужели тебе до сих пор это не ясно?