Ромина обиженно отвернулась, приняв его слова за насмешку.

— Не стоит портить мне настроение. Я ведь впервые в жизни имею возможность насладиться видом этого восхитительного творения рук человеческих.

— Увы, в дневное время они выглядят далеко не так впечатляюще, — заметил Мерлин. — Когда десятки гидов наперебой требуют бакшиш, а погонщик верблюдов всего за одну поездку запрашивает столько пиастров, что хватило бы на покупку самого верблюда… Кроме того, там есть один приставучий коротышка, который может взбежать на вершину пирамиды и спуститься оттуда всего за три минуты. Но чтобы увидеть это, требуется заплатить как за авиабилет первого класса от Каира до Милана! Мало того…

— Хватит, хватит! — воскликнула Ромина. — Ты нарочно пытаешься лишить меня удовольствия!

Вместо ответа Мерлин небрежно махнул рукой, показывая куда-то вправо. Там виднелась широкая автомобильная трасса, идущая прямо через песчаные холмы пустыни. В черное никуда…

От того, что она увидела, у Ромины захватило дух.

— Боже мой, это же совсем как дорога… в вечность! — восторженно прошептала девушка.

— В нее самую, — охотно согласился Мерлин. — Страшную и… безумно скучную.

Ромина отвернулась к окну.

Казалось, тьма никогда не сменится светом. А что, если никакого ночного клуба «Сахара-Сити» нет? Вдруг это банальная ловушка, в которую они с Мерлином так бездарно попались? Но кто заинтересован в том, чтобы заманить ее и Мерлина в ловушку? Для чего? Откуда им — кем бы они ни были — могло быть достоверно известно, будто они с Мерлином знают то, что может «им» угрожать?

От размышлений ее оторвало неожиданное восклицание Мерлина:

— Смотри!

Впереди вдруг показался яркий свет.

— Это что, «Сахара-Сити»?.. Тот самый «Сахара-Сити»? — недоуменно спросила Ромина. — Да, вид у него не впечатляет.

— Согласен, — пожал плечами Мерлин. — Но ведь нас с тобой, кажется, предупреждали, что это самый необычный ночной клуб во всем мире…

— Предупреждал кто и, главное, где? В нормальном туристическом агентстве?

— Ну и кто из нас двоих напрочь лишен чувства романтики? — язвительно поинтересовался Мерлин. — Не знаю, как ты, а меня просто переполняет желание поскорее увидеть нечто такое… такое… В общем, уникальное или хотя бы достаточно необычное.

— Что ж, дорогой, остается только надеяться, ты не будешь слишком разочарован.


Пройдя по выложенному грубыми каменными плитами внутреннему дворику, они вдруг услышали звуки музыки. Прямо перед ними распахнулся полог, и… они оказались внутри огромного, ярко освещенного пространства.

Да, все было, как и ожидал Мерлин, — необычно, возбуждающе и неожиданно!

Огромный шатер, способный вместить, наверное, несколько сот человек, разбитый прямо в пустыне. Танцевальная площадка в самой середине, а вдоль стен три ряда низеньких диванчиков и пуфиков со столиками из кованой меди перед ними…

Мерлина и его спутницу с поклонами встретил у входа официант в тюрбане. Кланяясь и что-то бормоча, он тут же отвел их к столику сбоку от танцевального круга.

На каждом столе, занятом посетителями, стояла бутылка виски.

— Плата за вход, причем совсем неплохая, — улыбнувшись кончиками губ, тихо произнес Мерлин, и Ромина, оглядевшись украдкой, заметила, что виски во всех бутылках было самых лучших (и, соответственно, самых дорогих!) британских сортов.

Ночное шоу еще не начиналось, хотя оркестр был в сборе и тихо наигрывал различные мелодии.

Когда их усадили, Ромина, устроившись поудобнее, неторопливо осмотрелась… Европейцев было довольно мало. В основном египтяне — толстые, преуспевающего вида мужчины с темноглазыми спутницами. Женщины были по-своему весьма привлекательны, несмотря на тщетные попытки при помощи обильного слоя пудры и светло-розовой губной помады выглядеть «европейскими».

Мерлин Никойлос, щедро налив себе в бокал виски, попросил стоявшего рядом официанта в тюрбане принести бутылочку содовой для Ромины, а затем, повернувшись к ней, спросил, не хочет ли она что-нибудь перекусить.

— Спасибо, пока нет, — покачала головой девушка. — Какое потрясающе место!

Первым вниманию собравшихся, как и следовало ожидать, был представлен танец живота. Да и сама танцовщица как по внешнему виду, так и по качеству исполнения оказалась намного лучше, чем те, что им с Мерлином удалось увидеть предыдущей ночью в клубе «Пирамиды».

Когда долгие аплодисменты восторженных посетителей наконец стихли, вышли танцоры. Дикие дервиши дергались и крутились в таком безжалостно настойчивом ритме, что, глядя на них, трудно было удержаться от того, чтобы помимо воли не впасть в транс.

— Совсем неплохо, правда? — улыбнулась Ромина.

— Да, вполне.

Потом были три арабские девушки, балансировавшие стульями и столиками, держа их в своих зубах, потом опять неизбежный для Востока танец живота…

Внутри шатра стояла жара, и некоторые мужчины, особенно те, кто почти непрерывно потягивал виски, уже начали сильно и довольно неприятно потеть. Внезапно полог входа на дальнем краю шатра распахнулся, и в образовавшемся проеме Ромина увидела нового посетителя. Девушка раскрыла рот от удивления и нервно выдохнула:

— Смотри!

Мерлин медленно повернулся… В дверном проеме стоял тот самый мужчина, которого он не далее как прошлой ночью послал в нокаут в клубе «Пирамиды». В покрое дорогого костюма, в чересчур зауженных брюках, в слишком острых носках модных туфель было нечто, выдававшее в нем «голубого».

Нахмурившись, Ромина медленно перевела взгляд на троих сопровождающих его мужчин. Их демонстративно вычурная одежда, манерные жесты, вихляющая походка… Да, она не ошиблась в определении их принадлежности к сексуальным меньшинствам.

— Думаю, нам пора уходить, — услышала она голос Мерлина.

— Но почему?

— Во-первых, потому, что такие люди будут драться, как крысы, загнанные в угол. И во-вторых, у меня есть сильное подозрение, что он скоро узнает меня.

Ромина внимательно наблюдала, как все четверо неторопливо подошли к свободному столику и сели на низенький диванчик.

Человек, с которым им довелось столкнуться прошлой ночью, медленно огляделся и заметно вздрогнул, увидев Мерлина. Он на секунду словно застыл, затем оживленно заговорил со своими спутниками.

— Он тебя узнал, — прошептала Ромина.

— Вижу, вижу, — так же шепотом ответил Мерлин. — Хорошо, сделаем так: постарайся устроить мне какой-нибудь шумный скандальчик, чтобы у меня появился повод уйти отсюда пораньше. Думаю, тебе это будет совсем не трудно.

Он одним большим глотком допил виски, с громким пуком поставил бокал на стол и… вдруг оказался совсем-совсем пьяным!.. Вытянул ноги в проход, шумно, во весь голос стал жаловаться, что ему здесь тесно и душно, что его персоне не уделяют должного внимания… Одновременно развязно, но при этом довольно крепко обнял Ромину за плечи и притянул к себе…

— Любовь моя, давай допьем эту и возьмем другую? — заплетающимся языком пробормотал мужчина, хватая со стола бутылку с дорогим шотландским виски и одновременно другой рукой подзывая к столику официанта. — Эх, гулять так гулять! — громко воскликнул он и, пьяно хохотнув, звонко чмокнул Ромину в оголенное плечо.

Девушка, с трудом преодолев желание оттолкнуть его, постаралась изобразить искреннюю радость от откровенной ласки богатого дружка.

Мерлин вновь выпил, и Ромина, к своему ужасу, вдруг почувствовала, что он целует ее уже… в щеку, его пальцы уже ласково ворошат ее волосы, а губы жарким шепотом пьяно требуют, чтобы она отвечала ему тем же!

— Ты же моя девушка?! Значит, ничто, понимаешь, ничто не может тебе помешать меня поцеловать!.. Ничто и никогда… Смотрят люди? Ну и пусть себе смотрят! Нам-то что? Влюбленные во всем мире не обращают на это никакого внимания! Понимаешь? Во всем мире!

Он ненадолго отпустил ее, чтобы поднять свой бокал.

— За влюбленных! — пьяно проревел Мерлин. Заметив любопытный взгляд женщины за соседним столиком, он встал и, не обращая внимания на негодующие жесты ее спутника, демонстративно выпил за нее до дна…

Ромина поняла, что пора вмешаться.

— Дорогой, думаю, нам лучше пойти домой, — как можно ласковее начала девушка. — Давай, давай собирайся, расплачивайся и пошли. Чем скорей мы уйдем, тем скорей вернемся в отель. В нашу «норку». Я давно уже сгораю от нетерпения…

— От нетерпения? Ну, раз тебе хочется… Мне тоже, золотце мое… Тогда пойдем!

Он неожиданно привлек Ромину к себе и крепко-крепко поцеловал в губы долгим и смачным поцелуем, словно был слишком пьян или просто не хватало сил делать что-либо быстро…

— Ну, будет, будет тебе, дорогой. Вставай, нам пора, — изо всех сил старалась не показать отвращения Ромина, с трудом освободившись от его отвратительных объятий и жестом приказывая официанту принести счет.

Мерлин вытащил из своего огромного портмоне крупную купюру и небрежно швырнул ее на стол.

— Сд-д-д-ачи не надо, не н-н-надо, ос-с-с-тавь себе, — заикаясь, промычал он подошедшему официанту, с трудом встал на ноги и, шатаясь, позволил своей «подружке» повести себя между столиками. По дороге к выходу он повторял с упрямством пьяного идиота: — Черт знает какое отличное шоу! Черт знает какое отличное шоу… Высший класс! Самый высший класс!.. Надо всем рассказать…

Во внутреннем дворике никого не было видно, но сразу же «протрезвевший» Мерлин, крепко взяв ничего не понимающую Ромину за локоть, почему-то завел ее за одну из пустующих деревянных будок сбоку от шатра.

— Ну и что мы здесь будем делать? — невольно поежилась Ромина.

— Ждать.

Они стояли в тени будки, где можно было видеть вход в шатер и даже слышать звуки доносящейся оттуда сладострастной восточной музыки.