Эванжелина заметила, что в глазах ее собеседника внезапно вспыхнул гнев.

– Не думаю, что ваш отец или уважаемый дядюшка говорили вам о причинах столь странных отношений в нашей семье, – заявил Ричард. – Хотя, пожалуй, одну из них я знаю наверняка. Дело было много лет назад.

Девушка покачала головой.

– Я должна узнать, в чем дело, ваша светлость, потому что очень любила Мариссу и сильно горевала, когда ее не стало. Мне давно хотелось познакомиться с ее сыном.

Герцог горько улыбнулся. Отпив глоток чаю, он пожал плечами:

– Возможно, когда-нибудь вы и узнаете, что произошло. Если уж отец не сообщил вам, в чем причина размолвки, то это и подавно не мое дело. А если говорить о вашем племяннике, то есть о моем сыне, то это чудесный мальчуган пяти лет от роду.

Эванжелина заметила, что герцог смягчился, в глазах его появилась гордость, когда он заговорил о сыне. Значит, он любит мальчика.

Ричард отставил в сторону пустую чашку.

– Ну ладно, довольно продираться сквозь чащу леса. Мадам, не допускаю даже мысли о том, что вы приехали сюда, чтобы полюбоваться видом из моих окон. Скажите, чем я могу вам помочь?

Посмотрев ему прямо в глаза, Эванжелина решительно произнесла:

– У меня нет денег. После смерти отца французы забрали все, что было. Они утверждали, что мы с отцом жили во Франции нелегально, тем более что я наполовину англичанка. Поэтому, когда папа умер, мне сказали, что я ни на что не имею права.

– Но почему же вы не написали мне об этом? – поинтересовался герцог.

– У меня не было времени. К тому же вы могли просто не обратить внимания на мое письмо. А теперь, когда я здесь, вы не можете меня не заметить, – проговорила девушка. Ричард молча смотрел на нее.

– – Мне больше не к кому пойти. Я много думала, ваша светлость. Я не хочу быть бедной родственницей, севшей вам на шею, не хочу оказаться в зависимом положении. Короче, я хотела бы остаться в Чеслей-Касле и стать гувернанткой моего племянника. – Эти слова сорвались у нее с языка быстрее, чем требовалось, но Эванжелина не могла дальше продолжать игру. Она торопливо добавила:

– Прошу вас, ваша светлость, поверьте, я стану хорошей гувернанткой. Я получила образование, отец позаботился об этом. Я неплохо знаю классику, люблю детей.

– Это радует, – обронил герцог.

В этот момент девушка казалась очень ранимой и одинокой.

– Последние франки я истратила на то, чтобы заплатить капитану суденышка, которое перевезло меня из Кале в Дувр.

К счастью, в сторону замка ехал какой-то кузнец, он и привез меня сюда.

– А дождь шел? – Эти слова неосознанно вырвались у герцога, он даже толком не понял, зачем спросил.

– Дождь перестал вскоре после того, как мы выехали из Дувра.

– Вам было известно, что я здесь живу? Эванжелина покачала головой и отпила глоток чаю.

– Я не знала, но молила Господа, чтобы это было так. – Разумеется, ей было отлично известно, что герцог живет именно здесь, но она не должна говорить ему об этом.

– Отец настраивал вас прогни меня?

– Вовсе нет! Полагаю, он хорошо к вам относился. Размолвка произошла не только между вашей семьей и семьей моего дядюшки. Отец не поддерживал отношений и с братом. И причина этого мне тоже неизвестна, хотя, признаюсь, я хотела бы знать, в чем дело. – Несколько лет назад Эванжелина слышала, как слуги сплетничали о том, что дядя влюбился в ее мать. Она тогда никому ничего не сказала. А после смерти матери девушка не решалась спросить у отца – это было бы неоправданной жестокостью. И вообще причина размолвки могла быть в чем-то ином.

А до того как ее выставили из Парижа, ей и в голову не пришло подробнее расспрашивать отца.

– Что бы вы стали делать, не окажись меня здесь? – продолжал расспросы герцог.

Эванжелина заставила себя горько улыбнуться:

– Думаю, мне пришлось бы соорудить шалаш на опушке Грэмпстонского леса и поджидать вас там.

– Но сейчас зима, – заметил Ричард. – Все время идет дождь. Вы бы туг же подхватили воспаление легких.

– К счастью, вы оказались в замке. – Глубоко вздохнув, Эванжелина наклонилась вперед. – Так вы позволите мне познакомиться с Эдмундом? А если я понравлюсь мальчику, разрешите стать его гувернанткой?

– Да я еще несколько часов назад понятия не имел о вашем существовании, и тут вдруг вы сваливаетесь мне как снег на голову, сидите в моей библиотеке и просите сделать вас гувернанткой моего сына! Это, мягко говоря, неожиданно, мадам!

– Знаю, ваша светлость, и понимаю ваши чувства, – отозвалась Эванжелина. – Но у меня не было выбора. Я не хотела становиться любовницей месье Дюморней. Для меня это был второй, и последний, выход из положения.

– Кто этот месье Дюморней?

– Это один из так называемых друзей моего отца, – пояснила девушка. – Уверена, что его жена и не подозревала о том, что этот человек был готов содержать меня. Она – замечательная женщина, зато он – похотливый мерзавец.

– Большинство мужчин такого сорта – мерзавцы, – заметил герцог. – Мм… Вы привезли с собой горничную?

Покачав головой, Эванжелина опустила глаза на соблазнительную булочку с изюмом. На вид она была очень вкусной.

– Мне нечем платить горничной, – пролепетала девушка. – Поэтому я оставила Маргариту во Франции.

– Понятно, – вежливо кивнул Кларендон. Герцог задумчиво смотрел на языки пламени, то и дело вырывавшиеся из тлеющих в очаге углей. Казалось, он вот-вот задремлет.

Будь у нее с собой камень, она непременно запустила бы им в своего собеседника. Вскочив на ноги, Эванжелина схватила плащ. Похоже, она не смогла заинтересовать его. Ему наплевать, если она умрет прямо на дороге. И он ничуть не огорчится.

Она нарушила уединение этого негодяя. Больше всего Эванжелине хотелось тут же убраться из этой библиотеки, из этого замка и никогда больше не возвращаться сюда!

Но она не могла этого сделать.

Вздохнув, девушка заговорила вновь:

– Я голодна. Полагаю, прежде чем выгнать, вы могли бы накормить меня. Я готова поесть на кухне, в компании вашей расчудесной кухарки.

– Съешьте булочку, на которую вы так пристально смотрели.

Медленно поднявшись с кресла, герцог повернулся к ней. Девушка уставилась на его белоснежный галстук. Эванжелина была довольно высокой. Когда ей было двенадцать лет, тринадцатилетний Томми Баркли дразнил ее “майским деревом” <Украшенный цветами и лентами столб, вокруг которого по традиции 1 мая танцуют в Англии.>. Но сейчас, подняв глаза на герцога, девушка внезапно почувствовала себя совсем маленькой. Это было весьма странное ощущение. А он задумчиво смотрел на нее, размышляя, и девушка никак не могла понять, что же у герцога на уме.

Ричард долго молчал, не сводя с нее глаз. Похоже, все кончено. Она проиграла.

Эванжелина разозлилась. Оставаясь безучастным, он вел себя не по-джентльменски. Она вытянулась в струнку.

– Очень хорошо, – яростно проговорила она. – Я совсем не голодна и не нужна мне ваша булочка. Я ухожу. Взяв ее за руку, герцог тихо произнес:

– Нет, все в порядке. Я накормлю вас. Да, теперь я понял. Вы хотите мяса с овощами. Отлично. – Помолчав, он добавил:

– Не могу поверить в то, что вы, молодая леди, ехали сюда из Франции без сопровождающих.

– А чем, по-вашему, я могла расплатиться с сопровождающими? Одним из своих ботинок?

– Ну, будь я вашим сопровождающим, то я бы потребовал оба ботинка и вашу близость в придачу. – Ричарду и в голову не приходило, что он способен так оскорбить се, но что сказано, то сказано. Кларендон видел, как в одно мгновение ее глаза изменили цвет, став из темно-карих почти золотистыми, цвета виски. Это было великолепное зрелище.

– Я вдова, ваша светлость, а не проститутка, – очень тихо проговорила Эванжелина.

– Черт возьми, я это понял! – Но так и не извинившись, Ричард заявил:

– Во-первых, я прикажу миссис Роули, моей экономке, проводить вас в вашу комнату. С Эдмундом встретитесь утром. Вы привезли с собой багаж?

Он еще не принял решения. Что ж, на его месте она бы тоже сомневалась. Ведь речь шла о его любимом сыне и наследнике. Герцог должен очень осторожно выбирать людей, которые будут находиться возле мальчика.

– У меня только один чемодан. Бэссик взял его, – ответила Эванжелина. – Я приехала сюда не для того, чтобы умолять вас помочь мне. Я прошу лишь предоставить мне возможность работать, ваша светлость. И не беспокойтесь, я не украду ваше серебро. Я – порядочный человек, клянусь. Вы не разочаруетесь.

Эванжелина говорила так, словно оправдывалась. Но она не походила на гувернантку. Во всяком случае, она мало напоминала миссис Такер, няню Ричарда, которая шлепала его, прижимала к своему внушительному бюсту, пела, била линейкой по пальцам, когда он грубил, и любила до самой своей смерти. А умерла она десять лет назад.

Кларендон подумал о том, что собирался весь вечер просидеть тут в одиночестве, и гнев с новой силой закипел в нем. Он ощущал себя совершенно беспомощным, потому что мерзавец, убивший Робби Фарадея, все еще не пойман. Несомненно, он смеялся над герцогом, так как ему удалось ускользнуть из расставленной ловушки. Черт, теперь Кларендону не хотелось даже бренди, которым он думал залить горе.

Ричард не мог пообедать с ней, особенно если обед подадут в ее комнату. Это будет неверно истолковано. И он не питал никакой надежды, хотя и не стал бы возражать против близости с ней.

– Я понял, – буркнул Ричард, в одно мгновение забыв, о чем она только что говорила, припоминая лишь, что это было нечто жалостливое.

Кларендон повернулся к Эванжелине. Запустив пальцы в волосы, он взъерошил их.

– Черт побери!

– Господи, мне и в голову не приходило, что мои слова произведут на вас такое впечатление, ваша светлость, – вымолвила девушка.

Похоже, она неплохо соображала, когда не опасалась, что ее вышвырнут вон из дома. Хотя нет, это не совсем верно. С того самого момента, как он ввалился в библиотеку, девица только и делала, что заговаривала ему зубы.