– Насколько я поняла, его светлость женился на моей кузине, потому что его отец хотел, чтобы сын немного остепенился?

– Может, о чем-то таком он и думал… Мне кажется, герцогу Вильяму нравилась Марисса. Он хотел, чтобы она стала его дочерью, и знал, что, если не заставит сына повести девушку к алтарю, на это тут же найдутся другие охотники. Я уж говорила, что его светлость так любил папочку, что на все был готов ради него, на все! Он даже согласился жениться на нелюбимой женщине! Однако не сбивай меня с толку, детка, как бы там ни было, герцог хотел ее, а уложить Мариссу в свою постель он мог, лишь женившись на ней, – договорила миссис Нидл.

Эванжелина была в смятении. Выпрямившись, девушка покачала головой.

– Нет, не может быть! Герцог женился на моей кузине, потому что любил ее! Мне об этом говорили люди, которым я доверяю, – горячо произнесла она.

– Ох любовь, любовь! И не думал вовсе о любви наш молодой герцог, когда повстречал Мариссу! Он хотел ее, детка, хотел спать с ней и никогда не выпускать из постели, и всем это было известно. Он и не скрывал этого… Ричард был молод, горяч и упрям как осел. Ох, детка, молодыми людьми движет только страсть, ничего больше, поверь. И его светлость не был исключением. Он увидел Мариссу и захотел ее. Но герцог Вильям был доволен – страсть сына не противоречила его планам.

Налив Эванжелине зеленого травяного чая – на вид просто тошнотворного – в изящную чашку, миссис Нидл уселась напротив нее. Девушка сделала маленький глоток. На вкус чай оказался удивительно вкусным, словно в него добавили кислых яблок и сахара. Хозяйка попивала какой-то особенный чай, с шумом прихлебывая его из чашки.

– Все шло так хорошо, – продолжала она, – пока наша юная Марисса не забеременела. И тогда все переменилось. Она боялась помереть при родах, но этого не случилось. Однако она уже не стала прежней.

– Мать Мариссы умерла при родах, – вымолвила Эванжелина. – Наверное, она боялась, что с ней случится то же самое.

– Я тоже так думала, пока не потолковала с ней. Видишь ли, Марисса доверилась мне, попросила спасти ее. Роды-то у нее не были трудными. К тому же я дала ей опия, чтобы уменьшить боли. Лорд Эдмунд появился на свет всего за шесть часов, а уже через пару дней она оправилась. Я даже давала ей специальные травки, чтобы у нее не шло молоко – не хотела она сама кормить сыночка.

– Мариссе повезло, что вы были здесь, – заметила девушка.

– Ну да, а этот глупый доктор, которого его светлость привез из Лондона, ничего не хотел давать бедняжке. Он считал, что женщина должна страдать, говорил, что, дескать, это ее доля, такой женщину создал Господь. А я сказала, что все это чушь, и дала ей опия, едва он вышел из спальни ее светлости. Уж больно сильное кровотечение у нее было после родов, а этот тип просто покачал головой и заявил, что кровь должна остановиться. Вот так… Думаю, он просто знать не знал, что надо делать в таких случаях. Так что я сама заботилась о ее светлости. Она быстро пошла на поправку, я уж говорила тебе, что через два дня Марисса уже хорошо себя чувствовала. Но оказалось, что это не имело для нее никакого значения… Ну да ладно, – продолжала старуха, – не желаю я больше толковать о Мариссе. Прости, если наговорила лишнего, да в мои годы каждое мгновение считаешь даром Божьим. Так что я не хочу тратить драгоценные минутки. Итак, детка, я знаю, что тебе не по нраву находиться в замке. Ты только и думаешь об этом, все твое нутро восстает против этого. Хотела бы я знать отчего? Может, расскажешь мне все-таки, почему ты приехала сюда против воли?

Эванжелина похолодела.

– Вы – колдунья, – пролепетала она.

– Может, конечно, так оно и есть, но я ощущаю какую-то связь с тобой, детка. Ты боишься, но самое странное – твой приезд сюда. Разве не так?

– Вам известно, почему я здесь, – заговорила Эванжелина, стараясь держаться уверенно. – Мой муж умер, оставив меня без средств к существованию. Так что я полностью завишу от герцога. Он обещал сделать меня гувернанткой лорда Эдмунда. Во всем этом нет ничего странного. И поверьте, ничего я не боюсь, во всяком случае, здесь, в Чеслее.

– А ты ужасная лгунья, детка. Ужасная, – повторила миссис Нидл. – Ее светлость несколько раз говорила со мной о тебе. Ей так хотелось повстречаться с тобой, увидеть, как ты выросла, да вот только ее отец и покойный герцог не разговаривали друг с другом, а твой отец сторонился ее отца. Как нехорошо!

– А вам известно, отчего наши семьи в разладе? – спросила девушка. – Я ведь тоже скучала по кузине и хотела увидеть лорда Эдмунда.

Миссис Нидл сделала еще один глоток, а потом поставила чашку на маленький ветхий столик, стоявший возле ее стула.

– Ее отец не разрывал отношений с твоей семьей. Старый Рольф отнюдь не собирался отгораживаться до тех пор, пока его не пустили по миру.

– Не понимаю, о чем вы говорите, мадам. Отец Мариссы был порядочным человеком, причем состоятельным.

– Рольф был игроком, детка. Он прокутил три состояния. Думаю, сейчас тратит четвертое – то, что ему удалось украсть, когда он женил своего сына на богатой наследнице. Бедная девочка, у которой такой свекор, как старый Рольф!

– Но папа никогда не рассказывал мне об этом, – промолвила Эванжелина. – Уверена, вы ошибаетесь.

– Верь в то, во что верится, детка. Старый Рольф не дал ни соверена из приданого бедняжки герцогу Вильяму. Ни единого су. – Старуха рассмеялась.

– Господи! Как это неприятно, миссис Нидл!

– Да уж, детка. Насколько я знаю, он до сих пор не изменился, впрочем, мне мало что известно после смерти Мариссы. Ну а ты, детка, почему не хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит?

Эванжелина молчала.

– Ты такая же пылкая, как и она, но ты знала и другую жизнь. Твоя мать-англичанка стала твоей спасительницей, дитя мое. Это она помогла тебе научиться владеть собой. Да-а… А каким славным человеком был твой отец! Я отлично помню его, ведь я видела его в день свадьбы. У него был такой хороший смех… Так жаль, что он умер. Странно, но я этого не ждала. Этого не должно было случиться.

– У него было больное сердце, – вымолвила девушка. Миссис Нидл, нахмурившись, посмотрела на Эванжелину, а потом перевела взор на огонь.

Эванжелина не сводила глаз с ее лица.

– Откуда вам что-то известно о моей матери? Откуда вы знаете, какой у меня характер? Вы же впервые увидели меня вчера!

– Я так давно живу на свете, детка, – покачала головой старуха. – Кое-что я действительно вижу, ты уже это заметила, к тому же я знаю людей. Ну и, разумеется, ее светлость рассказывала о твоей семье. Верно говорят, что характер некоторых людей можно определить по их глазам. Ты из таких людей, детка.

Девушка облизнула губы.

– Вы говорили, что у меня в глазах огонь, – пролепетала она. – Что вы имели в виду?

Старческие губы растянулись в широкой улыбке.

– Ты только об этом и думала, да? Но я не виню тебя, девочка. Это чудесно – иметь огонь в глазах. Скоро ты сможешь в этом убедиться. Твоя жизнь только начинается. Но мне бы хотелось, чтобы ты сказала, что тебя тревожит. Ты боишься странных вещей и… – Она помолчала. – И испытываешь чувство вины.

Эванжелина вскочила на ноги.

– Все дело в том, что я не должна быть здесь! – Она поставила чашку с блюдцем на столик миссис Нидл. – Я не должна была приезжать в Чеслей-Касл! Но прошу вас, никому не говорите об этом. Все это ерунда, просто забудьте мои слова, миссис Нидл. Умоляю вас забыть все, что вы знаете обо мне.

Или чувствуете… Пожалуйста!

– Я никому ничего не скажу, – пообещала старуха. – Кроме герцога, – добавила она. – Вот ему я все расскажу. Мой гордый, мой чудесный мальчик!

– Он не только такой! – вскричала Эванжелина. – Ему все дозволено! Он невыносим! И он такой удивительный! – Девушка провела рукой по волосам. – Я не ожидала, что он окажется таким.

Миссис Нидл подняла голову, внимательно глядя на Эванжелину.

– Его светлость научился владеть собой, умеривать свой аппетит. Он стал хорошим мальчиком. И ждет, когда повстречает свою половину, по которой томится его сердце, чтобы стать таким же счастливым, каким был его отец.

– Вы говорите о любви, как о судьбе, – удивилась девушка.

– Для некоторых людей так оно и есть, – отозвалась старуха.

– Не верю я в то, что на земле есть женщина, предназначенная именно для герцога, или мужчина именно для меня, – пожала плечами Эванжелина. – У этих людей слишком мало шансов повстречать нас.

– Что ж, думай что хочешь, только в этом есть смысл. Наш мир огромен, и в нем живет так много людей, что и не представить. – Миссис Нидл улыбнулась и кивнула девушке. А потом ее веки опустились.

Эванжелина оторопело посмотрела на старую женщину, которая, похоже, засыпала прямо на глазах.

– Я, пожалуй, пойду, миссис Нидл, – тихо проговорила она. – Не вставайте, спасибо за чай.

– Подумай о моих словах, детка, и заходи еще.

– Я непременно приду, – пообещала девушка.

– Хотелось бы мне услышать что-нибудь о муже, который, по твоим словам, у тебя был. Хотя нет, ни к чему мне слушать всякие сказки. – Миссис Нидл открыла глаза, и в них не было сна, скорее, их взгляд стал внимательнее. Можно было подумать, что она знает правду. – Детка, преданность временами становится тяжким грузом. Она рвет нас на части, а порой даже ослепляет.

– Это верно, но ко мне не имеет никакого отношения, – заявила Эванжелина. – Всего хорошего, миссис Нидл.

Выходя из комнаты, девушка услышала за спиной храп миссис Нидл. Неужто на нее действительно достаточно только посмотреть и понять, что ее что-то тревожит? Нет, этого не может быть. Несомненно, старуха – ведьма. Правда, до сих пор Эванжелина в ведьм не верила.

* * *

Заплетя волосы Эванжелины в две толстые косы, Дорри уложила их на макушке. Затем осторожно вытянула несколько прядей, чтобы те, курчавясь, спадали на шею девушки. Эта прическа очень шла ей. Эванжелина посмотрела на свое отражение в большом зеркале, а потом перевела взгляд на Дорри, которая с нетерпением ждала ее реакции. Эванжелина улыбнулась. Желтое шелковое платье с завышенной талией мягкими складками спадало на пол. Дорри отпорола оборки и удлинила подол, так что создалось впечатление, что платье сшито специально для Эванжелины.