— Наверное. Однако сейчас не подходящее время потакать собственным слабостям. Завтра Балтимор могут разгромить, и я должна быть готовой ко всему.

— Королевскому флоту не одержать легкой победы. Им придется разрушить форт Макгенри и уничтожить артиллерийскую батарею на мысу Лазаретто на противоположной стороне канала. После этого им придется пройти через бон в устье внутренней гавани. Форты могут продержаться под обстрелом так долго, что англичанам надоест и они просто повернут восвояси.

— Будем надеяться, что так и произойдет! Это не Вашингтон. Балтиморцы сражаются за свои дома. Завтра я должна вновь притворяться сильной, но сегодня ночью не хочу спать одна. Я постелила себе постель между бочек с табаком. Присоединишься ко мне?

Гордон напрягся.

— Уточни, что ты имеешь в виду?

— Спать вместе. Обнимая друг друга. — Капли соскользнула с его колен и протянула ему ладонь. — Ты должен быть по меньшей мере таким же усталым, как я, мистер Дерзкий Авантюрист. Пойдем отдыхать.

Он взял ее за руку и встал с кресла.

— С радостью, Кэткин. — Потом улыбнулся ей интимной, чарующей улыбкой. — Можешь убаюкать меня мурлыканьем.

Глава 26

День действительно был длинный. Гордон подозревал, что фактически уже за полночь, то есть настал следующий день. Биться с волнами в штормовом море в гавани, даже имея такого сильного напарника, как Джошуа Адамс, было неимоверно тяжело. Гордон устал до изнеможения, поэтому приглашение Капли спать на ее тюфяке его устраивало. Он сможет вести себя как джентльмен, хотя это будет нелегко. Она пробуждала в нем нежность и похоть.

Альков между бочками получился уютным, с легким запахом табака и видом из окон, хотя в затемненном городе, да еще и в дождь смотреть было особенно не на что. Капли откинула верхнее одеяло и легла на тюфяк, достаточно широкий для двоих. Гордон вытянулся рядом.

— Пол мягче, чем в предыдущие ночи, или я просто так устал, что не замечаю? — спросил он.

— Этот тюфяк немного толще. Сегодня мы с Молли нашли на складе несколько пустых джутовых мешков и принесли их наверх, чтобы подложить под тюфяки, — объяснила Капли. — Это не настоящая кровать, но все-таки гораздо лучше, чем спать на полу.

Верно. Но его устроил бы даже голый пол, если рядом с ним находилась Капли.

Она повернулась на бок, лицом к нему, положила руку на его талию и тихо вздохнула:

— Спасибо, что лег со мной.

— Это мне в удовольствие. День был отвратительный. Однако мы все здесь, живы, Трей ранен, но не тяжело. Так что нам много есть за что быть благодарными. — Гордон погладил Калли по спине, и предположение, возникшее у него, когда она сидела на его коленях, подтвердилось: под поношенной, вылинявшей льняной сорочкой на ней ничего не было. По ощущениям это было почти так же приятно, как если бы Калли была обнаженной.

— Молли без ума от Питера, и, по-моему, он от нее тоже, — прошептала она. — Как ты думаешь, из этого что-нибудь получится?

— Полагаю, ты имеешь в виду брак, а не внебрачную связь?

— Разумеется! Я хочу, чтобы она нашла любящего, преданного мужа, который будет заботиться и о ней, и обо всех детях, которые у них появятся. Чтобы у них было как у Сары и Джошуа.

— Питер — хороший парень. Если предположить, что он переживет нападение англичан, то у их отношений может быть будущее. Молли получит приличное наследство?

— Когда всех рабов освободят, это не будет огромное состояние, однако его должно быть достаточно, чтобы она могла жить независимо или принести в брак хорошее приданое.

— Деньги всегда делают потенциального супруга более привлекательным, — усмехнулся Гордон. — Но они еще молоды, их влечение может пройти.

— Это я Молли говорила, а она поинтересовалась, была ли я в ее возрасте так увлечена каким-нибудь молодым человеком, что хотела его больше всего на свете. Пришлось признаться, что со мной ничего подобного не случалось.

— Нет?

— Я размышляла над этим. Вероятно, то, что мы с тобой были друзьями, поглотило всю мою энергию в той области, которая касалась мальчиков.

— То же самое и со мной. Поэтому мы позднее, чем наши сверстники, начали обращать внимание на противоположный пол.

— Просто я более медлительная.

— Уверяю, с тобой все нормально! У тебя не было возможностей, потому что ты из моих подруг сразу попала в жены мужчине, который по возрасту годился тебе в отцы. На Ямайке благородство не позволило тебе вступить в связь с человеком, более близким тебе по возрасту?

— Я не встречала ни одного мужчину, с кем у меня возникло бы искушение изменить мужу. А ты? Когда ты вышел в большой мир, ты понял, что у тебя есть интерес к противоположному полу?

«Любит же Калли задавать прямые вопросы!» Гордон улыбнулся в темноте.

— О, да, совершенно нормальный.

Хотя Гордон знал немало женщин, нравившихся ему как в постели, так и вне ее, он не встретил ни одной, которая бы завладела его умом и сердцем или превратила во влюбленного до безумия.

— С тех пор, как мы встретились в Вашингтоне, я часто думаю, насколько иначе могла бы сложиться наша судьба, если бы отцы не поймали нас, когда мы убежали. Если бы мы поженились в Шотландии, стала бы наша жизнь лучше или хуже? Наскучили бы мы друг другу с возрастом, начали бы поглядывать на сторону? Или наша дружба оказалась бы достаточно сильным фундаментом для брака, даже притом, что мы не были без ума влюблены друг в друга?

— Я тоже об этом размышлял, — признался Гордон. — Я предложил жениться на тебе как друг, чтобы спасти от нежеланного брака. Но когда ты в знак признательности меня поцеловала, я… в общем, вдруг осознал, что ты девушка, и решил, что сбежать вместе — не такая уж плохая идея.

Калли рассмеялась:

— Правда? Я испытала огромное облегчение и была тебе благодарна, однако романтических чувств к тебе не испытывала. Наверное, я просто не очень страстная от природы.

— Позволю себе не согласиться.

Вспоминая, как Калли отреагировала на его прощальный поцелуй сегодня днем, точнее, уже вчера, он повернулся лицом к ней и снова поцеловал. Медленно, тщательно, чувствуя, что его собственной страсти будет достаточно для обоих. Гордон погладил плавные линии ее изящной спины, скользнул рукой вниз по мягкой старой ткани, пока не достиг соблазнительных округлостей. Там его рука остановилась, и он крепко прижал ее к своему паху. Калли издала тихий звук, и сама прижалась еще крепче, жадно отвечая на его поцелуй. Она не отстранилась, а просунула ногу между бедер Гордона, так что их контакт стал еще теснее и обжигал, несмотря на слои ткани. Его усталость как рукой сняло.

— Если ты не хочешь, чтобы это продолжалось, — прохрипел он, — то надо останавливаться прямо сейчас.

Калли просунула руки под полу его рубашки, ее пальцы на его горячей коже были прохладными.

— Давай вместе забудем этот день, — прошептала она.

Гордон отбросил последние джентльменские колебания, положил руку на ее грудь и ощутил сквозь потертую ткань теплую полноту. Когда он погладил ее сосок, Калли резко втянула воздух и выгнулась, прижимаясь к его руке. Она снова завладела его ртом, ее язык вступил с его языком в дразнящий танец. Гордон просунул одну руку под подол свободной сорочки, провел ладонью по гладкому стройному бедру. Выше, потом еще выше. Затем осторожно повел рукой между бедер, к влажному теплу. Она тихо вскрикнула и раздвинула ноги. Шорох дождя поглощал все звуки.

Когда Гордон начал исследовать чувствительные складки плоти, Калли заерзала под его пальцами, ее бедра стала качаться навстречу его прикосновениям. Затуманенным от страсти разумом Гордон осознал, что мог бы взять ее сейчас, и она бы ему радостно позволила, острое желание этого завораживающего завершения чуть было не разрушило остатки его самоконтроля. Однако у него было достаточно здравого смысла, чтобы понимать: полная близость будет означать переход некоей черты, и это все изменит между ними, возможно, уничтожит любой шанс на общее будущее. Поэтому полного интимного соития этой ночью не будет, но, видит бог, он докажет ей, что женской страстности в ней достаточно. Гордон снова припал к ее рту, тем временем его пальцы еще глубже погрузились в ее самое потаенное местечко. Жар, влага и чувственные запахи пьянили сильнее самого лучшего бренди. Наконец Калли обмякла, и ее напряжение исчезло. Он переместил губы на ее шею и нежную впадинку там, где шея соединялась с плечом, и почувствовал под языком биение пульса. Такая желанная, такая сладкая, такая вкусная!

Дыхание Калли стало постепенно успокаиваться, и она прильнула к нему, гибкая, словно без костей, прильнула так близко, что трудно было сказать, где кончается ее тело и начинается его. Кровь Гордона шумела, пульс бешено бился, тело требовало удовлетворения, однако острота ее наслаждения почти компенсировала его собственное. Он был уже на полпути к тому, чтобы снова обрести способность мыслить здраво, когда вдруг заметил, что ладонь Калли скользнула под пояс его панталон. Он осознал это, когда ее рука сжала его отвердевший ствол, и тело его одеревенело. Калли не была опытной соблазнительницей, но ей это было и не нужно. Ее рука гладила Гордона, их тела соприкасались, аромат Калли окутывал его — этого было достаточно, чтобы его мозг будто расплавился, погружая в состояние, близкое к забытью.

— Калли! Боже правый… Калли!

— Мой Ричард, — прошептала она, щекоча дыханием его шею, — Львиное Сердце.

Она сжала руку — и спровоцировала кульминацию. Разрядка, казалось, длилась

целую вечность и в то же время слишком быстро завершилась. Наступило блаженное забытье.

Гордон прижал Калли к себе, его разум и тело медленно приходили в норму. Когда он в последний раз испытывал такое яростное удовлетворение? Никогда. Когда чувствовал подобное наслаждение? Никогда.