Мэри Патни - Прелестная бунтарка

— Хороший подход. — Обо всей правде Ричард предпочитал не думать даже наедине с самим собой. — В отличие от Уэлхэма я не прикасался к женщинам вопреки их желанию.

— Это я всегда знала. Ты гораздо порядочнее, чем кажется.

— Нет, — с иронией возразил он, — но поскольку я вырос, имея лучшей подругой особу женского пола, разве мог я, повзрослев, дурно обращаться с другими женщинами?

— То есть, то, что ты хорошо обращаешься с прекрасным полом, это моя заслуга?

— Между тем, чтобы обращаться с женщинами действительно безобразно и всегда обращаться с ними хорошо, лежит огромная дистанция. Из-за того, что много ездил по разным местам, я годами выбирал в любовницы несчастливых жен. Они понимали, что наши отношения скоротечны, но я никогда их не предам. Я делал все, чтобы принести в их жизнь немного счастья. Лишь позднее я осознал, что причинял им боль, хотя это не входило в мои намерения.

— Потому что некоторые из этих глупых женщин в тебя влюблялись?

— Как ты догадалась?

— А как они могли не влюбиться? Для женщины, попавшей в ловушку несчастливого брака, красивый мужчина, который хорошо с ней обращается и хочет доставить ей удовольствие, — это как сон, ставший явью. Такая женщина захочет, чтобы ты остался в ее жизни навсегда, а не просто на время короткого романа. Надеюсь, ни одна замужняя женщина не убила своего мужа в надежде, что ты на ней женишься.

Гордон нахмурился:

— Разумеется, нет! Но мне потребовались годы, чтобы понять, что я причиняю боль, ведь я всегда уезжал куда-нибудь в другое место.

— Ты хочешь сказать, что в какой-то момент изменил свое поведение? Как это произошло? — Капли подняла брови. — Медленно наступающая зрелость?

Гордон печально улыбнулся:

— Я случайно наткнулся на женщину, с которой за несколько лет до этого у меня был роман. Радовался, потому что у меня остались только приятные воспоминания о

том времени, когда мы находились вместе. Я осознал свою ошибку, когда она в ответ на мое приветствие врезала мне в челюсть. И это был хороший удар. Я поинтересовался, что такого сделал, и она объяснила. Я попросил прощения за свое недомыслие и пообещал, что исправлюсь.

— Она тебе поверила?

— Не знаю, но я действительно изменился. — Гордон посмотрел на вентиляционные отверстия под потолком сарая. — Похоже, дождь закончился, и мы можем продолжить путь.

Он поднялся и отряхнул влажные брюки, затем подал руку Капли, помогая встать с сена. Она поморщилась:

— Я думала, что у меня не будет синяков после падения с коня. Ладно, ничего серьезного.

Гордон открыл дверь, взял с пола мокрый сюртук и проверил внутренний карман.

— Промасленная кожа защитила мои рекомендательные письма. Они могут нам понадобиться.

Он выжал свой сюртук, насколько это было возможно, и вместо того, чтобы надеть его, завязал рукава вокруг талии.

Снаружи под лучами солнца от насыщенной влагой земли поднимался пар. Из-за бури температура понизилась, но было все равно жарко. Мост исчез, река кое-где затопила берег.

— Хорошо, что мы перешли реку, пока мост был на месте, — заметила Капли. — Далеко еще?

— Менее мили. — Гордон улыбнулся. — И тогда мы будем готовы к новому этапу нашего приключения.

— Говори за себя, Львиное Сердце! Я не хочу приключений. Я мечтаю о скучной поездке в Балтимор.

— Где мы будем ждать вторжения самой мощной в мире армии. Уверен, это будет очень скучно!

Калли рассмеялась:

— Но надеяться-то леди может!

Томаса Грина, владельца Такер-Холла, они нашли в конюшне, он чистил Самсона. Сначала при их появлении он насторожился, но, узнав Гордона, расслабился.

— Рад видеть вас живыми и здоровыми! Когда Самсон прискакал сюда один, я начал волноваться. — Он дал коню морковку и вышел встретить гостей. — Вообще-то он хороший спокойный конь, но не любит грома.

— Это мы уже поняли, — произнес Гордон, пожимая Грину руку. — Я вел его через мост, когда поток принес вырванное с корнем дерево, оно врезалось прямо в середину моста. Самсон уже и раньше нервничал, а тут рванулся на твердую землю и поскакал домой. А миссис Одли тем временем выловила меня из реки. Мы укрылись в сарае и переждали грозу.

Грин поморщился:

— Я думал, мост устоит, но когда мы его строили, то не рассчитывали, что он должен выдержать плавучий таран. Хорошо, что вы благополучно добрались сюда. — Он подал руку Калли. — Миссис Одли, рад с вами познакомиться. Прекрасно, что лорд Джордж сумел вас найти. Теперь вы направляетесь обратно в Англию?

— Даже не знаю, — призналась она, пожимая его ладонь. — Я отправила свою семью в Балтимор, не ожидала, что англичане сожгут мой дом, однако это произошло. Сейчас моя главная забота — добраться до родных и обнять их всех.

— Жаль, что это случилось с вашим домом. — Грин вздохнул. — Я тоже хочу быть со своей семьей. Надеюсь, они скоро смогут вернуться. Вы не знаете, англичане собираются оккупировать Вашингтон?

— Я подозреваю, что они планировали рейд, а не оккупацию, — ответил Гордон. — Вероятно, они были потрясены, когда после Бладенсберга никто не попытался защищать столицу. Пройдет не так много времени, и какие-нибудь компетентные американские офицеры организуют контратаку, англичане вряд ли захотят сидеть и ждать этого.

— Надеюсь, это означает, что британские войска скоро уйдут! — воскликнул Грин. — Жечь нашу столицу — это такая низость! Америке давно пора перестать полагаться на неопытных волонтеров народной полиции и создать регулярную армию с обученными солдатами, как у Англии.

— Это обязательно произойдет, — сказала Капли. — Наши военные поражения просто ужасны, мы могли бы сражаться эффективнее.

Однако, произнося эти фразы, она мысленно спросила себя, имеет ли право считать себя американкой. Капли прожила в этой стране более трех лет и, находясь рядом с Гордоном, стала чувствовать себя англичанкой.

— «Зефир» стоит в Такер-Крик? — спросил Гордон. — Когда мы подходили, я не увидел мачты.

— Налетела буря, и корабль уплыл в реку, иначе был риск, что в притоке его может разбить о берег, — объяснил Грин. — Полагаю, теперь, когда буря стихла, он вернется.

— Да, Хокинс так и поступит. Сейчас в притоке сильное течение, так что он подождет, пока паводок спадет.

— Вероятно, он не вернется до завтра. Но я веду себя как плохой хозяин. Входите в дом, я найду для вас еду и сухую одежду.

— Переодеться в сухое было бы замечательно. — Капли показала на свои мокрые, облепившие ноги брюки. — Если вы могли бы выделить мне приличное платье, я была бы очень признательна.

— За спасение Лиззи я готов предложить вам что угодно в этом доме.

Грин проводил их через конюшню в просторный светлый дом и вызвал слуг.

Через полчаса Капли была уже одета во все сухое, волосы были расчесаны и свободно распущены по плечам. Когда ей предложили выбрать что-нибудь из гардероба миссис Грин, она взяла простое платье, поблекшее от многочисленных стирок, так что Капли решила, что миссис Грин не станет жалеть о нем. Затем Капли присоединилась к мужчинам за ужином. Солнце садилось, и наступала приятная прохлада. Войдя в столовую, Капли при виде Гордона улыбнулась. На нем были рубашка и брюки неподходящего размера, и тем не менее он выглядел настоящим английским джентльменом. «Надо будет спросить его, как ему это удается».

Томас Грин показал себя образцовым хозяином. Одежда, которую он предложил Гордону, была из гардероба его сына, чистая и сухая, и сидела на нем неплохо. Дорогими и любимыми сапогами Гордона занялся слуга, пообещав, что к следующему утру они будут в нормальном состоянии. Его сюртук, за исключением бумажника с драгоценными рекомендательными письмами, тоже забрали, однако слуга не слишком надеялся, что сможет вернуть ему прежний вид.

Капли была в выцветшем сером платье, ее золотисто-рыжие волосы, ниспадавшие на плечи, влажно блестели, и она выглядела совсем как та девочка, с которой Гордон когда-то сбежал.

Ужин состоял из холодного жареного цыпленка, теплого рассыпчатого печенья и свежего салата из овощей. Пока они ели, Капли мало разговаривала. Не знай Гордон Калли, подумал бы, будто перед ним скромная сдержанная молодая леди. Но это была Калли. Гордон предположил, что ее одолевают тревожные мысли.

После чая с вкусным персиковым тортом Грин отодвинул свой стул от стола.

— Простите, мне нужно на пару часов вернуться в свой кабинет. Я должен закончить кое-какие расчеты.

— Вы отослали часть ваших людей на ту сторону реки для безопасности? — спросила Калли.

— В этом нет нужды. Мои негры здесь в безопасности. Англичане оставили их в покое. — Он поморщился. — За исключением нескольких, которых они заманили к себе тем, что выдали им форму и оружие и стали именовать колониальными морскими пехотинцами.

Гордон не стал бы касаться этой темы, но Калли сказала:

— А я своих рабов освободила. Вы не думали сделать то же самое? Тогда у них не возникнет желания убегать к англичанам.

— Вы не управляете огромной плантацией, как я. Я не могу себе позволить освободить рабов. Мне и так уже не хватает рук из-за тех, кто сбежал к англичанам воевать против американцев.

— Можно понять, почему у них было искушение сбежать, — вставил Гордон, придерживаясь непринужденного тона светской беседы. — Если бы вы были рабом, разве вы не поступили бы также?

— Наверное, поступил бы. Однако африканцы отличаются от нас. Я хорошо обращаюсь со своими рабами, лучше, чем большинство хозяев. Будь у них хоть немного здравого смысла, они бы остались у меня.

— Стремление к свободе — сильное желание, — тихо заметила Калли. — Такое же сильное, как стремление к любви и семейному счастью. Ради этого люди любой расы рискуют жизнью.