Барбара Картленд - Прелестная беглянка

Он покачал головой:

— Конюхи говорят, скоро будет.

— Мы могли бы нанять другую лошадь, — предложила Петрина.

— Вряд ли это возможно, — отвечал Роулок. — И даже если бы такая запасная лошадь и была, она вряд ли так же быстра на ходу, как наша пара.

— Да, конечно, — согласилась Петрина.

— И все же пойду взгляну, нельзя ли чего-нибудь еще предпринять. — И лорд Роулок поспешно вышел.

На этот раз он отсутствовал так долго, что Петрина решила, будто он сам наблюдает, как подковывают лошадь. Но вот он наконец появился, и по его лицу Петрина поняла, что новости плохие.

— Грум, которого я посылал за кузнецом, вернулся с известием, что его нет дома, но родные ждут его с минуты на минуту и, как только он появится, сразу же направят его в гостиницу.

— Что же нам делать? — в отчаянии воскликнула Петрина.

— Будьте разумны, отнеситесь к этому спокойнее, Петрина, — отвечал лорд Роулок. — Это очень неприятное стечение обстоятельств, но мы не в силах что-либо изменить. Я хочу предложить вам отужинать, а как только лошадь подкуют, мы сразу же отправимся в Лондон.

То, что он говорил, казалось разумным, и Петрине нечего было возразить. Она неохотно сняла капор и так же неохотно выбрала несколько блюд, которые предложил хозяин. Роулок в отличие от нее проявил большой интерес к еде и заказал обильный ужин с большим количеством вина.

Может быть думая успокоиться, она приняла из его рук небольшой бокал мадеры, после чего лорд Роулок немедленно заказал бутылку шампанского и вышел узнать, как идут дела на конюшне.

Петрина с отчаянием подумала, что уже смеркается и, когда она наконец приедет в Лондон, граф будет вне себя от гнева и уж теперь-то наверняка отправит ее в наказание в Харрогит.

Подали ужин, и лорд Роулок стал всячески пытаться развлечь и развеселить Петрину. А она постаралась убедить себя, что у нее нет причин быть с ним нелюбезной, — ведь он не виновен в случившемся.

Лорд Роулок настаивал, чтобы она выпила шампанского, но Петрина сделала лишь один глоток — именно шампанское так предательски ее усыпило. Этого она не могла себе простить.

Во время ужина Роулок расточал ей комплименты и признавался в любви. Такое поведение граф признал бы в высшей степени непозволительным.

Несколько раз Петрина пыталась перевести разговор на другие темы, но Роулок снова и снова возвращался к тому, как он сильно ее любит и каким несчастным себя чувствовал, когда она избегала с ним встреч.

— Я потерял сердце в ту самую минуту, когда впервые вас увидел, — сказал он. — И по иронии судьбы единственная в мире особа, на которой я хотел бы жениться, была мне недоступна. Нас разделяло ее состояние.

— Кузнец, наверное, уже пришел? — перебила его Петрина.

Ей трудно было сосредоточиться на том, что говорил Роулок. Ее мысли беспрестанно возвращались к графу и тому, как он теперь сильно на нее рассердится, о чем она и сказала Роулоку.

— Да, уверен, вам не избежать скандала, — ответил Роулок ласково и удалился из комнаты. Вошли служанки, чтобы убрать посуду, и оставили на столе только графин с портвейном.

— Мы больше не будем пить, — сказала Петрина, с удивлением заметив, что рядом с бутылкой появились два бокала.

— Но это джентльмен заказал портвейн, мэм.

На это нечего было возразить. Похоже, Роулок не собирался уезжать отсюда, во всяком случае, в ближайшее время.

Все складывалось крайне неудачно. Во-первых, было большой глупостью так далеко отъехать от Лондона, да еще вдобавок заснуть после обеда. Теперь она точно не вернется до приезда графа. Во-вторых, эта проклятая подкова. И надо же было так случиться, что кузнеца не оказалось дома!

— Но он должен уже прийти, должен! — пробормотала едва слышно Петрина.

В это время появился Роулок.

— Что кузнец? — нетерпеливо спросила Петрина.

Лорд Роулок развел руками.

— Я не могу больше ждать! — закричала она. — Я требую, чтобы вы сейчас же наняли экипаж и отвезли меня в Лондон!

— Боюсь, что это тоже невозможно.

— Но почему же? Неужели не найдется хоть какой-нибудь повозки!

— Даже если и найдется, — ответил лорд Роулок, — я не собираюсь ехать в Лондон.

Петрина изумленно посмотрела на Роулока.

— Что все это значит? — с трудом проговорила она.

— Это значит лишь то, что я вас люблю и мы сегодня в Лондон не вернемся. Мы останемся здесь!

Глаза у нее расширились от ужаса.

Он подошел поближе, с улыбкой на устах.

— Я полюбил вас с самой первой встречи. Но ваш опекун отказал мне от своего дома, и я потерял всякую возможность видеться с вами. Мне показалось несправедливым, что мое счастье зависит от прихоти графа.

— О чем вы говорите? — спросила едва слышно Петрина.

— Я вам повторяю, что мы останемся здесь на ночь, а когда завтра утром вернемся в Лондон, граф будет только рад дать согласие на наш брак — ничего другого ему не останется!

— Вы с ума сошли?

— Да, — ответил Роулок. — Я от вас без ума, и уже давно. Я люблю вас, Петрина!

— А я не собираюсь здесь оставаться! — закричала она. — Я сейчас же отправлюсь в Лондон, даже если придется идти пешком!

Петрина побежала к двери, но только успела сделать два шага, как руки лорда Роулока обхватили ее за талию, и он крепко прижал ее к себе.

— Вы останетесь! Потому что я этого хочу и у вас нет другого выхода, моя маленькая Петрина! Так что смиритесь с неизбежностью и хорошенько воспользуйтесь ею.

— Как вы смеете! Как вы смеете притрагиваться ко мне! — в ярости закричала Петрина.

Она попыталась вырваться из его рук, но поняла, что это бесполезно: Роулок был сильнее ее, и она чувствовала себя абсолютно беспомощной перед ним.

— А мы будем вместе очень счастливы, — с улыбкой заметил он. — В вас есть то, чего я хочу от жены, и я научу вас любить меня так же, как сам люблю вас.

— Никогда! Никогда! Я вас не люблю! Я вас ненавижу!

— Ну, тогда мне придется изменить направление ваших мыслей.

Чувствуя, что ее силы ослабевают и в любой момент она может уступить его натиску, Петрина решила изменить тактику. Она перестала сопротивляться и проговорила с мольбой в голосе:

— Отпустите меня!.. Вы же знаете, никто из нас не будет в таком браке счастлив, если вы... принудите меня выйти за вас.

— О, я-то буду очень счастлив, и во всех отношениях, — ответил, улыбаясь, лорд Роулок. Было ясно, что он имеет в виду ее богатство.

Слишком поздно Петрина поняла, что попала в заранее расставленную ловушку. Оскорбленный лорд Роулок просто-напросто осуществил свой план, родившийся в его голове еще тогда, в Воксхолл-Гарденс, когда герцог его упрекнул в нерешительности.

Все это время он настойчиво искал возможность скомпрометировать ее и наконец добился своей цели. Как глупо она позволила провести себя!

— Пожалуйста, выслушайте меня! — взмолилась она в отчаянии. — Если вы сейчас отвезете меня в Лондон, я обещаю, что помогу вам деньгами и не позволю графу причинить вам какой-либо вред.

— А он и не станет этого делать, когда я на вас женюсь.

— Но я не могу за вас выйти... я не хочу этого!

— Но вам придется захотеть, и наша жизнь станет очень интересной и веселой, когда у нас будет возможность удовлетворять все мои желания.

Петрина понимала, что он уже чувствует себя хозяином ее состояния и, если они вместе проведут ночь в этой маленькой гостинице, ей действительно не останется ничего иного, как выйти за него замуж.

Ужасаясь при одной только мысли, что он намеревается сделать с ней, Петрина вдруг с пронзительной ясностью поняла, что безмерно любит графа и даже прикосновение другого мужчины для нее равносильно смерти.

— Пожалуйста, пожалуйста, — шептала она в полубезумии, — выслушайте меня!..

— Уже поздно что-либо говорить, — ответил Роулок. — Вы мне кажетесь очень соблазнительной, и я предвкушаю восхитительную ночь любви.

Говоря это, он наклонился и стал искать ее губы, а она, отчаянно сопротивляясь, понимала, что сил у нее хватит ненадолго.

На какой-то миг Петрине показалось, что избавления уже не будет и надежда на счастье утрачена навсегда. Но тут она почувствовала, что лорд притиснул ее к сервированному столику, и, протянув руку назад, Петрина нащупала некий предмет...

Граф съездил в Остерли-парк, затем побывал на ленче у графа Джерси и теперь направлялся обратно в Лондон с ощущением необходимости поскорей оказаться дома.

Он с трудом мог сосредоточиться, рассматривая сокровища, хранившиеся в великолепном графском доме, с большим искусством, украшенном знаменитым декоратором.

Перед глазами у него стояло печальное лицо Петрины, а в ушах звучал ее надрывный голос, умоляющий выслушать ее. Но он не сделал этого, он прогнал ее!

Сейчас, когда гнев улегся, граф мог спокойно обдумать случившееся. Он ясно понимал мотивы, заставившие Петрину пообещать репортеру хороший сюжет для статьи, — таким образом она спасала его от преследований леди Изольды.

Он также понял, почему леди Изольда так настойчиво желала остаться у него после отъезда принца-регента и других гостей. Тогда она сказала графу, что хочет сообщить ему нечто очень важное, но когда они остались одни, то выяснилось, что это «нечто важное» — просто желание добиться его ласк. Но этого-то он как раз и не хотел в собственном доме: совсем рядом, у себя в апартаментах, спала его бабушка, да и присутствие Петрины обязывало.

Между ними произошла словесная дуэль, точнее перепалка, и только решительность графа, граничащая с грубостью, заставила леди Изольду удалиться.

При расставании он ясно дал ей понять, что их связи пришел конец, и теперь ему стало понятно, почему она тогда не устроила сцены, приняв это известие с поразительным равнодушием. Она была уверена, что какие бы слова ни сказал граф, она заставит его жениться на себе.